Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №02 за 1991 год

— Быть благоразумным — значит, не ставить под удар то, чего можно добиться ради возможности получить нечто большее, но, увы, недостижимое, — она как бы просила Колона помочь ей устоять перед его чувством. — Что-то я могу дать вам, и дать без ограничений. Удовлетворитесь этим. Требуя большего, мы можем потерять все. И вы, и я.

Колон склонил голову.

— Все будет так, как вы скажете. Мое единственное желание — служить вам.

Ответом был ее нежный взгляд. Но появление Кабреры полностью привело их в чувство.

Низкорослый, с кривыми ногами, с улыбающимися чуть выпученными глазами, он тепло поздоровался с Колоном и не менее тепло попрощался, когда четверть часа спустя тот покинул дворец.

— Определенно я должен приложить все силы, чтобы мечты этого мореплавателя стали явью, — воскликнул Кабрера после ухода Колона. — Он знает, как поддерживать мой интерес к его делам.

— Рада это слышать.

— И тебя не удивляет, что я готов лезть из кожи вон, лишь бы побыстрее спровадить его на корабль, отплывающий в Индию или в ад?

— О, Андрее! Ты собрался ревновать меня?

— Нет,— засмеялся Кабрера.— Именно для того, чтобы избавить себя от этого мерзкого чувства, я и хочу помочь только что вышедшему отсюда господину побыстрее поднять якорь.

Рассмеялась и маркиза.

— Я не пошевелю и пальцем, чтобы помешать тебе. Он мечтает о море, а раз я желаю ему добра, то сделаю все, чтобы он вышел в море. К этому мы и будем стремиться вместе.

Разговор этот не пропал даром, ибо через два или три дня спустя Сантанхель подошел к Колону на одной из галерей Алькасара.

— Выясняется, у вас больше друзей, чем вы могли ожидать. Кабрера чуть не поссорился с королем, убеждая его принять решение в вашу пользу. Теперь можете оценить мудрость моего совета — быть осмотрительнее с очаровательной маркизой. Отсюда и результат — участие Кабреры в вашем проекте.

— Он просто хочет побыстрее избавиться от меня, — саркастично заметил Колон. — Но если он лишь рассердил его величество, то какой мне от этого прок?

— Меня прислала к вам королева. Кабрера говорил с ними обоими, и ее величество сегодня утром просила меня заверить вас, что дело скоро сдвинется с места. Столь долгая задержка вызвана лишь тем, что война в самом разгаре, да тут еще король Франции добавил

нам забот.

— Дьявол его побери!

— Это еще не все, — лицо канцлера посуровело. — Торквемада (Торквемада (1420—1498), с 80-х годов — великий инквизитор. Инициатор изгнания евреев из Испании в 1492 г.) требует принятия закона об изгнании всех евреев из Испании.

— Пусть Сатана лично изжарит его на костре! Сантанхель сжался в комок.

— Ш-ш-ш! Ради Бога! Людей сейчас сжигают и не за такие слова. Страстью тут не поможешь. Терпение. Терпение — наше единственное оружие.

— Терпением я сыт по горло. Сколько же можно еще терпеть!

Но потерпеть пришлось. Король и королева покинули Кордову, держа путь в Гранаду. Двор последовал за ними, Колон — за двором. Сначала в Севилью, потом — на зиму — в Саламанку, где Колон приобрел нового и очень влиятельного друга — доминиканца Диего Десу, приора монастыря святого Эстебана, наставника юного принца Хуана. Своим авторитетом Десу поддержал тех друзей Колона, что по-прежнему уговаривали их величества дать согласие на экспедицию в Индию. И возможно, добились бы своего, но вспыхнувший в Галисии мятеж заставил правителей Испании забыть обо всем другом.

В отчаянии от этой новой задержки Колон заявил, что все легионы ада ополчились на него, чтобы не дать выполнить волю Господню.

И вот более года спустя после первой аудиенции у королевы, на которую он возлагал столько надежд, Колон вновь прибыл со двором в Кордову, все еще ожидая решения своей судьбы. Все забыли о нем. И скоро придворные делились друг с другом стишками, где намерение Колона достичь востока через запад сравнивалось с возможностью попасть в рай через ад.

Один из таких стишков достиг ушей мессера Федерико Мочениго, венецианского посла при дворе их величеств, королевы Кастильской и короля Арагонского. И хотя в Испании о Колоне и думать забыли, в другом дворце сама мысль о возможности достичь востока через запад вызвала немалый переполох.

Глава 5. Дож

Венеция того времени — в зените славы и богатства — недавно добавила к своим владениям Кипр, приобретя главный перевалочный пункт, а, следовательно, монопольное право торговли между Востоком и Западом. Правил Венецией Агостино Барбариго — элегантный, веселый, в чем-то даже легкомысленный. Но как правителя его отличали трезвый, расчетливый ум и обостренное чувство патриотизма. Барбариго шел на любые жертвы, по крайней мере, если жертвовать приходилось кем-то еще ради сохранения могущества Республики. С этой целью он внимательно следил за всем, что происходило при различных королевских дворах Европы, благо его агенты поставляли ему обширную и многообразную информацию.

Сообщение из Испании, полученное от мессера Мочениго, встревожило его светлость, поскольку перед ним вновь возникла проблема, которую однажды ему уже приходилось разрешать. Об этом-то он и думал, сидя со своим шурином, Сильвестро Саразином, возглавлявшим Совет трех, наводящий на всех ужас инквизиции Республики Венеция.

Они находились в одной из комнат Дворца дожей, которую Барбариго превратил в личную гостиную, роскошно обставленную, с любовно подобранными произведениями искусства, на которых мог отдохнуть глаз после многотрудного дня.

Вот и сейчас Саразин, низкий толстячок с желтым, как у турка, лицом и двойным подбородком, разглядывал последнее приобретение Барбариго — картину, изображавшую купающуюся Диану.

— Если ты ищешь себе невесту с такими формами, я, пожалуй, начну завидовать тому, что ты — дож. Леда, я полагаю, — он вздохнул, — а Богу, естественно, придется превратиться в лебедя.

— Это не Леда. Это — Диана. Возжелав ее, ты рискуешь стать вторым Актеоном. И даже если Диана пощадит тебя, тебе не избежать мести моей сестры.

— Ты переоцениваешь влияние вашей семьи, — насупился Саразин. — Виргиния — женщина благоразумная. Она не видит того, чего не следует.

Практически одногодки — лет сорока с небольшим, — внешне они разительно отличались: толстяк Саразин выглядел на свой возраст, а светловолосый стройный высокий дож, разодетый в небесно-синий атлас, сохранял очарование юности.

Дож поднялся, постоял, засунув большие пальцы рук за золотой пояс, на его губах заиграла саркастическая улыбка.

— Интересно, как далеко заведет тебя сладострастие? Мне тут сказали, что тебя видели в новом театре на Санти Джованни. Пристало ли это государственному инквизитору?

Синие, вылезающие из орбит глаза Саразина впились в дожа.