Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №04 за 1991 год

Бенгт Гризелл, старый друг и коллега сотрудников Королевского Технологического института, основательно изучив архивы, изготовил колокол фон Трайлебена и несколько раз спустился с ним на «Крону». Некоторые специалисты сомневались, что колокол можно будет использовать на глубине ниже 24 метров, но Бенгт опустился еще глубже и работал даже за его пределами без особого волнения. Специальный костюм предохранял Гризелла от холодной воды. Его менее счастливые предшественники, видимо, опрокидывали стаканчик-другой, чтобы согреться.

Извлечение со дна пушек привело к важному открытию. Одна из критических проблем, перед которыми оказался человек в атомном веке, — проблема захоронения ядерных отходов, которые сохраняют свои смертоносные свойства тысячи лет. Где хранить их и какого типа должны быть контейнеры?

Стволы, которые доставали археологи, были бронзовые, из сплава меди и олова. Все они находились под водой более трех столетий; некоторые пролежали все это время под слоем глины и песка. Большая часть пушек абсолютно не испортилась: раз почищенные, они выглядели почти как новые, будто их только что отлили.

Разрабатывая идеальный способ захоронения ядерных отходов, шведские радиохимики взяли ряд проб сплава, из которого сделаны стволы. Особенно их заинтересовал один с необычайно высоким содержанием меди: 98,5 процента. Их заключение: ядерные отходы в медных контейнерах, обложенные глиной и помещенные в коренную породу, могут безопасно храниться, по крайней мере, 100 тысяч лет.

Археологи все еще исследуют «Крону». Они откопали только около четверти обломков и прикинули, что для завершения работ понадобится еще не менее десяти лет. Однако важность такой работы неоспорима. При открытии Кальмарского музея три года назад почетный гость, король Швеции Карл XVI Густав, покровительствовавший проекту раскопок и сам нырявший на затонувший флагман, сказал: «Раскопки «Кроны»... значительное дело, важность которого трудно переоценить и которое простирается гораздо дальше области морской археологии... Вся эта работа и эти роковые события убедительно напоминают нам о нашей тесной связи с прошлым».

По материалам журнала «Нэшнл джиогрэфик» подготовил В. Журавлев

Первого бирманского старика, с которым я познакомился, звали У Чжо Лвин. Я встретил его в пагоде Шведагон, самой чтимой в Бирме буддийской святыне. Старый бирманец был одет в поношенную, но чистую и отглаженную клетчатую юбку, белоснежную рубашку без ворота и легкую полотняную куртку. Голову его прикрывал от палящего солнца кусок полотенца. Старик неспешно взбирался по ступеням пагоды с Цветами в руках, чтобы возложить их Будде. Я обратился к нему с вопросом, как пройти к мемориалу бывшего Генерального секретаря ООН У Тана. Он явно никуда не торопился, и потому я позволил себе побеспокоить его. Старец был настолько любезен, что вызвался проводить меня. По пути мы разговорились о том о сем.

— Вообще-то я живу в семье сына, — поведал У Чжо Лвин, — но сейчас перебрался в монастырь. В свое время занимался торговлей, имел небольшой магазин, но, понимаете, ближе к старости начинаешь отходить от повседневных дел, бытовой суеты, уступаешь роль главы семьи сыну. А сам все больше думаешь о душе. Могу жить с детьми, а могу и покинуть семью и поселиться в доме призрения при монастыре. Захочу — вернусь домой. Но... Зачем обременять детей? У них и без меня забот хватает...

Об этом обычае — уходить в старости в монастырь — я слышал и раньше. Дело тут не только в религиозности бирманцев. Важен сам принцип: старость требует отрешенности от мирских забот, отказа от мелочного вмешательства в жизнь молодых.

На Востоке старость и мудрость — синонимы. В чем же мудрость бирманских стариков? У Хла Шве, бывший кукловод традиционного театра марионеток, с которым мы познакомились в древней столице страны — мертвом и вечном Пагане, городе тысяч и тысяч буддийских храмов и пагод, — взялся объяснить это. Но для начала пригласил меня на представление кукольной труппы, которой руководит теперь его дочь.

— В ней есть божья искра, — заметил старый артист.

Действительно, спектакль был, очень интересным: умелым рукам артистки повиновались принцы и драконы, факиры и злые духи. После представления за чашкой зеленого чая У Хла Шве пустился в неторопливые размышления:

— Посмотрите вокруг, когда-то Паган был центром могущественного королевства, здесь шумела жизнь. Сейчас же .тут только небольшая деревня, известная разве что лаковыми промыслами. Столица теперь в Рангуне, а до этого еще была в Мандалае. Паган же — исторический, духовный центр страны.

Как говорят: «Есть время красоваться шпилем на башне и время лежать, как сухое дерево на земле». Так и в жизни человека. Каждому возрасту — свое. Мудрость наших стариков в том, что они живут в своем возрасте, по его законам...

Живя в Бирме, я все больше убеждался в истинности выражения: о моральном состоянии общества можно безошибочно судить по отношению к старикам и детям. От бирманцев часто слышишь, что для них уважение к старости — закон. Молясь, бирманец-буддист повторяет: «Будда, его учение, его монашеская община, родители, учитель». Это, как говорят бирманцы,— «пять объектов почитания», на которых держится бирманское бытие. Обратите внимание: в число тех, кто заслуживает наибольшего поклонения, включены именно родители, а не дедушки и бабушки. И в этом — глубокий смысл, мудрость. Дети почитают прежде всего давших им жизнь, а те, в свою очередь, заботятся о своих родителях. Так сохраняется связь времен. Разумеется, внуки не забывают дедушек и бабушек.

Бирманские дедушки и бабушки всегда одеты очень опрятно и чисто. Мне ни разу не приходилось видеть здесь запущенных, неряшливых стариков. Обычно до самых преклонных лет они сохраняют ясность ума, бодрость. Не в последнюю очередь потому, что окружены почетом и вниманием.

Хранитель традиций и духовного опыта в Бирме, как и везде, прежде всего — крестьянство. Для того чтобы познать страну, понять душу народа, мои бирманские друзья настоятельно советовали мне побывать в деревне, пообщаться с сельскими жителями. Так я и сделал; при первой же возможности отправился в Нижнюю Бирму.

Лонта, небольшая деревушка, куда мы приехали, напоминала зеленый островок среди моря желтеющих рисовых полей. Под кокосовыми пальмами, окруженные банановыми зарослями, высились на сваях хижины, белели выкрашенные известкой па-годки.

Нам повезло: мы приехали в Лонта в первый день бирманского Нового года. Этот праздник отмечается в середине апреля, в самое жаркое время. Мне довелось стать свидетелем мытья головы людям преклонного возраста в деревенской пагоде — церемонии, существующей, наверное, только в Бирме.