Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №07 за 1991 год

Я же в бессилии только кусал губы, не понимая, что происходит. Минул год, как я жил на самом северном мысу Новой Земли, где когда-то встречалось медведей видимо-невидимо, а я так ни единого не видел. И был бы я таким полярником, которому и из дома-то выйти не хотелось. Но я их искал — в пургу и мороз носился по окрестным бухтам, рискуя утонуть, пробирался к открывшимся полыньям. Не было медведей! Далеко стороной обходили они мыс и домики станции. Будто сработал у них в мозгу какой-то механизм спасения. Звери начали остерегаться людей. Раза два мне довелось все-таки увидеть, в какой панике они убегали, издали заметив человека. Может, и угомонился бы я вскоре, перестал мечтать о медвежьей шкуре, если бы в один из своих бесцельных походов не взял истосковавшихся у домов собак.

Они отыскали под вечер медведя в дальней бухте. И вместо того чтобы уплыть — море было рядом,— медведь стал уходить от них ко мне. Пятнадцать шагов между нами оставалось, когда я, не зная, пронесет ли его нелегкая мимо, вынужден был нажать на курок. После второго выстрела зверь рухнул на гальку. «Вот, оказывается, и весь героизм в этой охоте», — подумалось. Нет зверя сильнее пули. Принявшись за разделку, я с удивлением убедился, что зверь — медведица с обнаженными сосками. Быстро наступившая ночь не позволила мне закончить дело, а вернувшись сюда через пару дней, я узнал причину столь необычного агрессивного поведения медведицы. У медвежьей туши сидели два довольно крупных уже медвежонка. Она уводила собак от них. Видимо, и меня решила прогнать из бухты. Нескладно как-то все получилось.

Медвежата со мной знакомиться не пожелали. Уплыли в море. Поймать их не было возможности, да и не довел бы их никогда до полярной станции. Уже взрослые были звери. Дал себе клятву никогда больше не поднимать ружья на белых медведей.

Медвежата, оставшись одни, принялись за тушу. К наступлению полярной ночи они съели ее всю до хребта. Потом, строго следуя по моим следам, прошлись по всем моим привадам, сожрав все мясо, приготовленное для песцов. А потом пропали. Уцелели ли? Сумели ли пережить зиму?..

Притащив на своих плечах из дальней бухты медвежью шкуру, я узнал, что наконец-то вступил в силу закон, запрещающий охоту на белых медведей. На все полярные станции была разослана циркулярная телеграмма, ив тот вечер начальник приколол ее кнопкой на доску объявлений. Мне было предложено писать объяснительную записку.

Наверное, я бы мог быть первым оштрафованным по этому закону на две тысячи рублей. Сумма для того времени, надо сказать, немалая. Два дня начальник хранил значительную мину, со мной не разговаривал. А потом пригласил в свой кабинет, разлил бутылку портвейна по чайным чашкам. Когда выпили, сказал: если я еще хоть одного медведя...

Несколько раз после этого я встречал во льдах медведей, и всякий раз зверь бежал от меня со всех ног. Многие километры затем, бывая уже в различных уголках Арктики, прошел я в различные годы в одиночку по ее пустынным берегам, торосистым льдам, вместо ружья имея охотничий нож, а то и вовсе с одним лишь фотоаппаратом. Верилось мне, что медведь, не тронь его, никогда не нападет. Побоится человека, уйдет. Теперь-то я знаю, что мне здорово повезло. Прежде всего потому, что медведей в тех местах стало мало, а еще потому, что в то время и в самом деле они боялись человека.

...Качнувшись в последний раз, вездеход наконец остановился. Нырнув под брезент, вместе с попутчиком мы выпрыгнули на снег, сразу же окунувшись в ночную морозную тишину. Где-то, казалось, совсем неподалеку, мерцали звезды. Утопая в сугробах, стояли на берегу три одноэтажных домика. Мачты антенн, провода, метеобудки — все это было мне хорошо знакомо. Удивило лишь отсутствие собачьей своры, прибегающей обычно первой встречать гостей.

Поскорее прошли к приземистому и длинному, как барак, дому. В кают-компании застали полярников, досматривающих по телевизору программу «Время». Худощавый высокий начальник оказался молодым, но успевшим уже позимовать человеком. Несколько лет он, как и я, провел на Новой Земле, работая в Русской гавани. Узнав, зачем приехали, повел нас в коридор. Видимо, не захотел бередить душу товарищам. Закурил. «Да, все верно,— подтвердил.— Погиб у нас товарищ. Прошлой осенью».

А случилось вот что. Утром будто кто-то и в самом деле видел мелькнувшую за торосами фигуру небольшого медведя. Но к домам зверь не подошел, и о нем забыли. Полярники этой станции на тюленей не охотились, мясо для собак не заготавливали. На берегу, одним словом, никаких приманивавших медведя яств не было. Звери в последнее время не беспокоили. День выдался безветренным, не очень холодным, какие не редкость накануне зимы, что и позволило метеорологу, молодому парню, решиться выйти поработать на берегу, даже не набросив теплой куртки.

Первым забеспокоился радист: метеоролог не принес вовремя метеосводки. Вызвал начальника, вместе обежали комнаты, сходили на метеоплощадку, на вешалке в метеокабинете увидели теплую куртку разыскиваемого. Обеспокоились. Значит, ушел недалеко. Заглянули на берег, где грудой стояли бочки из-под горючего, их готовили к отправке. И уж собрались было уходить, как приметили на льду, метрах в двадцати от берега, белого медведя. Зверь стоял в торосах. Он поднял голову. Морда его была в крови, и начальник сказал радисту: «Беги, зови людей». Еще была надежда, что их товарищ жив. Надо было стрелять в зверя, но так, чтобы не повредить того, кто лежал на снегу за торосом. Начальник пошел к торосу, стреляя вверх, медведь перескочил торос и бросился было на человека, потом повернул, словно раздумав. Тут его и убили. Однако было уже поздно. Руки их товарища еще были теплыми, но он уже мертв.

Жуткая история. Вслед за начальником мы вышли из дома на край обрыва. Внизу ярко светила одинокая электролампочка, круглосуточно горящая у футштока, где велось наблюдение за морем и куда приходил записывать наблюдения гидролог.

— Вот здесь примерно все и произошло,— сказал начальник. В кромешной тьме, как на сцене, освещалась пустынная снежная поляна, за нею просматривались гряды торосов. Того и гляди из-за них выйдет мощный зверюга.

Скорее всего метеоролог, увлекшись, не заметил тихо подобравшегося зверя. Вспрыгнул на бочку, отбиваясь, откуда медведь его и утащил, уже бездыханного, в торосы... Охотился ли он за человеком, или встреча произошла случайно — сейчас уже не определишь. Одно тут ясно, медведь был голоден.

— Шкет какой-то,— сказал начальник.— Откуда только такие берутся.

Мы подтащили его к домам, бросили у механической, чтобы сохранить до прилета специальной комиссии. Но вечером его не стало. Пропал. Пошли искать. Отыскали в торосах. По следам догадались — утащил его туда медведь. Наверное, его братец. Два их, видно, таких небольших. Принесли и забросили уже теперь на крышу. Настроение у всех тягостное, а механик посмотрел на тело растерзанного товарища, совсем помрачнел, говорит, как хотите, но я уже больше жить тут не могу, улечу с первым же бортом. Каждый так в тот момент из нас подумал, но дело-то бросать нельзя, надо было работать. Дожидаться прибытия замены.