Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №08 за 1991 год

— Моя тут соболя лови, мало, мало избушке живи, а потом домой. В Инлазы живу, — рассказал охотник. Только тут я и сообразил, что охотник и есть хозяин этого зимовья. — Пока нет ничего, пусто) Только замерз.

Я посочувствовал, пообнадежил успехом в дальнейшем, подбросил еще несколько поленец в печку, укрылся одеялом и вскоре уснул.

Утром я проснулся чуть свет, надеясь отправиться дальше тропить тигра. Открыв дверь, выпустил бившую от нетерпения хвостом собаку, но, едва выбежав, она тут же влетела обратно. Мороза испугалась, подумал я.

Быстро спустившись к ключу, я зачерпнул воды, вернулся назад по своим следам. Поставил чайник на печку, стал собирать вещи в понягу. Хозяин тоже проснулся, но продолжал нежиться на теплых канах. Когда чай настоялся на лимоннике и сало поджарилось до румяной корки, я пригласил охотника к столу.

— Сегодня,— сказал он,— тут отдохну. А затем пойду ловушки смотреть. Потом по сопкам, соболя искать.

О себе поведал, что родом из Ивановки, заброшенной ныне деревни. Кто помер, кто переехал, теперь там не осталось никого. А раньше жили тазы и удэгейцы. Дед его жил и отец, все удэгейского рода. Теперь он живет в Инлазы.

Пришлось и мне о себе рассказать. Что я биолог, интересуюсь вот тигром.

— О-о,— воскликнул прирожденный охотник, — за амбой ходить очень опасно. Обидится, может сзади зайти, за тобой по следу пойти. Опасно.

Я слышал это от многих коренных, как говорят теперь, жителей этих мест. В прошлом никто из них не охотился на тигра. Его считали царем, охраняющим панцуй — корень женьшень, корень жизни. Встретив след, торопились с поклонами, пятясь, по нему же уйти. Увидеть тигра считалось плохим предзнаменованием. Об этом и Дерсу Узала рассказывал Арсеньеву. Однако селившиеся в Приморье русские крестьяне приучали и местных жителей перед полосатой кошкой особенно не робеть. До недавних пор сибиряки ходили на тигра с рогатиной, помогая отлавливать для зоопарков тигрят. И все-таки, как оказалось, у удэгейца уважение к амбе осталось. Да и как ему не быть, если долгие дни он проводит в глухомани тайги один.

За разговором мы незаметно опорожнили чайник. Я решил вскипятить свеженького, ринулся было опять к ключу. Собака снова выбежала за дверь первой, но сразу же взъерошила шерсть и, поджав хвост, зарычала. И тут я увидел свежий тигриный след. Зверь прошел перед избушкой совсем недавно, вскоре после того, как я спускался за водой. Нельзя сказать, чтобы я испугался, но ноги будто налились свинцовой тяжестью. Я стоял, озираясь по сторонам, не в силах сдвинуться с места. «Он где-то здесь совсем рядом,— пронеслось в голове.— Видимо, за мной наблюдает». Припомнилось, что от зверя в этот момент, судя по рассказам очевидцев, исходит едва ли не гипнотическая сила, как от удава. В это время за нами вышел охотник и тоже стал смотреть себе под ноги.

— Шибко хитрый зверь, — сказал удэгеец. — Собаку хочет съесть. Очень собак любит. Но отдавать не могу. Без собаки ни соболя, ни выдры, ни кабарги не взять. Последняя это у меня собака, а он караулит, хочет утащить. Не выйдет, амба, — закричал он и погрозил невидимому зверю кулаком.

Вдвоем мы спустились к ручью, осмотрели следы. Тигр не побоялся подойти к самому окну в то время, когда мы пили чай и разговаривали. Сразу вспомнилось волнение собаки, на скулеж которой я не обратил внимания. Охотника поведение тигра встревожило. У меня тоже стало на душе неспокойно. О троплении нечего было и думать. Какое тропление, если тигр рядом! Ходить за ним по следу, как говорится, наступая на пятки, себе и делу во вред. Не будет уже естественной картины, а разозленный преследованием зверь и в самом деле может напасть. Посоветовавшись с охотником, решил покоротать с ним время в избушке до вечера, а может, и остаться здесь еще на ночь. Ленька Каин рассказал, что отец его тоже был охотником. Но случалось, и в проводниках ходил, и золото мыл, и женьшень искал. Настоящим таежником был и дед его, Иусан, из древнего рода Удэхе, люди которого жили в долине реки Суйфун. В семье Каинов хранится древний родовой талисман — фигура медведя, вырезанная из реликтового дерева тиса. Талисман этот передается по наследству от отца к сыну, а к Леониду, хозяину этой избушки, он попал не совсем в черед. Ленька был еще мальцом, Иусан совсем уже старым, а отец стал все больше пропадать в геологических экспедициях, запивал с мужиками. Дед головой качал, ругался, а то и плевался в сердцах: «Совсем от нашей жизни отбивается», — говорил. И как-то в сентябре, когда зазолотились на деревьях увядшие листья, сказал мальчонке:

«Собирайся, придется с тобой идти».

Заблаговременно соорудив увесистую котомку, ранним утром они огородами, чтобы поменьше их видели, вышли за село. На всю жизнь запомнился Леониду этот поход. Несмотря на свои 70 с лишним лет, дед шел уверенно, без одышки одолевая подъемы, речные заломы и горные ручьи. Кружили, меняя маршрут, чтобы сбить с толку тех, кто, как говорил дед, вздумал бы их выслеживать.

Ночевали в нише под прикрытием скалы. Развели небольшой костер на месте ложа, потом, сдвинув угли в сторону, настелили пихтовых веток, сверху положили барсучью шкуру, так и спали. На завтрак и ужин была вяленая горбуша и горячий настой чаги. Вше до восхода солнца встали и отправились дальше. Когда на пути стеной встала каменная глыба, поросшая лишайником и мхом, свернули влево и по звериной тропе спустились в соседний распадок. Через густые заросли элеутерококка — чертова корня, как называют его в народе, с трудом пробились к руслу ручья. Дед снял котомку, собираясь сделать небольшой привал, но тут, как из-под земли, вырос перед ними бурый медведь. Должно быть, он кормился неподалеку, объедая сочные стволы дудника и белокопытня. Обеспокоенный присутствием людей, он сопел, фыркал, но дед не испугался, лишь замер, держа за руку внука, и принялся просить «звериного дедушку», чтобы тот лучше все-таки ушел. И медведь, развернувшись, с треском удалился в чащу. Но не ушел далеко. Все фыркал где-то, сопел. Иусан не стал испытывать судьбу. Быстро вскипятил на костерке воду, бросил в котелок ветку лимонника, потом остудил его в ручье, утолил с внуком жажду и закинул на плечи котомку.

Иусан отыскивал едва заметные затески на стволах деревьев, говорил внуку, чтобы запоминал хорошенько, и вел за собой. Петляя зигзагами, Иусан вывел внука на вершину хребта и здесь, в расщелине скал, отыскал небольшую кумирню.

Опустившись на колени, старик несколько раз поклонился до земли, потом развязал котомку, достал кусок рыбы и положил его на плоский камень. Рядом на сухой ветке он привязал красную тряпочку. Поклонившись до земли еще несколько раз, он поднялся, поправил камни, сложенные в виде ниши, и оказал: «Ну, теперь можно идти». Так, как потом узнал Ленька, он задабривал злых духов, а у добрых просил помощи.