Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №10 за 1991 год

Мальчишка замолчал. В тишине было слышно, как за моей спиной всхлипывает Нандини. Я отрицательно покачал головой:

— Я не в силах помочь.

Что я еще мог им сказать? Ни мудрости, ни сил не хватит у меня, чтобы вынудить воинов покинуть деревню. Если крестьяне сами не могут схватиться за топоры, то что могу я?

— Мы никуда не пойдем, — сказал я. — И ты оставайся. Переждем.

Парень презрительно скривил губы, молча встал и, не глядя ни на меня, ни на сестру, вышел из хижины. Нандини лежала на циновке, отвернувшись к стене. Я не пытался с ней заговорить и сидел в полудремотном настороженном состоянии у очага.

Проснулся я от резкого стука и сначала не понял, где я нахожусь. Ночь отступила. Сквозь щели в двери в хижину пробивались тонкие струи солнечного света. Рядом со мной, вытянувшись в тревожном порыве, шала Нандини. Я поднял свой кинжал, который пролежал всю ночь у моего изголовья, и убрал кол, подпирающий дверь. Она, скрипнув, открылась сама собой, словно волна солнечного света снаружи давила на нее.

На границе света и полумрака моей хижины в рое золотых пылинок стоял человек, по воле которого я очутился в этом лесу. Прошедшие месяцы не изменили его облика. По-прежнему сияли серебряным светом волосы. Так же спокойно смотрели из-под седых бровей проницательные глаза, та же отрешенная улыбка пряталась в бороде. Шкура антилопы служила ему плащом, а длинная ветка баньяна — дорожным посохом. Он бросил взгляд на мою правую руку и просто сказал:

— Значит, я вовремя...

Я пригласил его в хижину. Предложил ему утолить жажду и занялся растопкой костра, чтобы как-то скрыть смущение. Мне почему-то стало казаться, что он догадывается о моем вчерашнем состоянии, и мне было стыдно за многие свои мысли... Только тут я заметил, что за его спиной стоит младший брат Нандини, тот самый, что прибегал вчера звать меня на помощь. «Значит, Учитель все уже знает», — подумал я с острым чувством стыда. Склонив голову,чтобы гости не видели моих глаз, я пригласил их в хижину. Нандини проснулась и. приподнялась им навстречу со своей циновки. Ни о чем не спрашивая, она поднесла гостям воды. А я, нарушая все правила приличия, задал вопрос, всю ночь мучивший меня как кошмар:

— Что в деревне?

— Воины ее покинули, — сказал Учитель.

— Это вы их заставили?

— Конечно. Они не хотели внять голосу разума, и я их заставил...

Тан представляли индийские художники арджуну в пламени собственной брахмы.

— Ха! Вы бы видели это! — вдруг воскликнул, не сдержавшись, младший брат Найди. — Риши говорил, что нельзя забирать урожай, что нельзя правителю творить беззаконие, а кшатрий, тот, который командовал, не стал слушать. Он замахнулся мечом на самого дваждырожденного! Я же говорил, что в него вселился ракшас. И тогда с ним что-то такое сделалось, он упал, и кровь полилась изо рта. Его воины подумали, что кто-то пустил стрелу ему в спину, они его перевернули, но никаких ран на теле не было. Тогда все опустились на колени, устрашенные могуществом брахмы. А потом все сели на коней и ускакали...

Учитель жестом остановил парня:

— Все остальное ты расскажешь сестре по пути в деревню. Спешите, вас ждет мать...

— Ну вот и все, — вырвалось у меня, когда я с порога хижины смотрел вслед уходящим.

— Все еще только начинается, — тихо сказал за моей спиной Учитель.

— Вы думаете, я еще могу стать дваждырожденным? — спросил я.

— Да.

— А если я хочу остаться в деревне?

— Поздно. На этом пути нет возврата. Твой первый шаг — уход из привычной жизни — был предначертан всеми твоими стремлениями, потоком жизни. Ты был несчастлив, и, только перейдя границу, ты ощутил полноту бытия. Если ты уйдешь с намеченного пути сейчас, то обретешь лишь горечь несбывшегося.

— Учитель, вы знали, что так будет? Зачем было подвергать меня страданиям?

Риши ответил вопросом:

— Как сделать человека сильным и независимым, оберегая от ракшасов самовлюбленности и спеси; научить обуздывать свои чувства и владеть желаниями, не ломая принуждением его волю? Наши сердца закованы в доспехи духа, как в скорлупу. Окрепший дух должен сам сломать эту скорлупу и вырваться наружу. Чужое вмешательство может погубить его. Поэтому и понадобилась твоя жизнь в лесу. Оставшись один на один с миром, ты смог ощутить его дыхание. Это и был первый обряд посвящения в ученики — твой первый ашрам.

— Что такое ашрам?

— Ашрам — это обитель дваждырожденных. И в то же время ашрам — это часть твоей жизни, освященный тысячелетней традицией порядок ступеней духовного роста. Первый ашрам для тебя начался в лесной хижине. Второй ашрам — жизнь среди людей: выполнение долга, приобретение детей и имущества. Третий ашрам для тех, кто, познав тщетность привязанностей, отказывается от плодов своего труда и странствует по святым местам. И последний, четвертый ашрам — для тех, кто укротил свою душу и стал хозяином собственного тела и мыслей.

Я содрогнулся, представив весь этот долгий путь. Впрочем, после всего пережитого я не мог долго беспокоиться о будущем.

— Когда я стану дваждырожденным? — спросил я Учителя.

— Когда будешь чувствовать чужую боль острее, чем свою собственную.

«О какой чужой боли он говорит? — с горечью подумал я. — Разве может быть что-то больнее воспоминаний о потерянной любви?» Я не боюсь признать, что долгое время в неподвижном равновесии качались чаши весов: на одной — Нандини на корточках у костра, на другой — все братство дваждырожденных, ждущих меня, чтобы принять и поделиться всем, что имеет.

Продолжение следует

Дмитрии Морозов

По карте Северной Америки нес ложно проследить маршрут «Канадца». Поезд выходит из Монреаля и после трех дней и четырех ночей пути, оставив позади почти 4 тысячи километров, заканчивает свой бег в тупике вокзала городка Черчилль на берегу Гудзонова залива, в царстве полярных медведей, которых там больше, чем людей. Два месяца в году, весной, они приходят в Черчилль, на обледенелые берега. С каждым годом они боятся людей все меньше, роются в мусорных ящиках и, став проблемой для города, «вытряхивают» деньги из кармана городских властей. Все это ожидает вас на конечной остановке самой протяженной железнодорожной линии Канады... А начинается все на вокзале в Монреале. Ежедневно в 16.30 «Канадец» отходит на Ванкувер, пересекая затем страну от края до края. В Канаде управлением железных дорог занимается федеральное агентство «Виа Рейл». Умея неплохо заработать, оно поддерживает вверенные ему пути в лучшем состоянии, нежели «Амтрэк», которая ведает железными дорогами в США. Если у вас есть деньги, вы можете позволить себе роскошь взять комфортабельное купе-салон. После ужина все собираются в хвостовом двухэтажном вагоне. Внизу — приветливый бар-паб, «одетый» в дерево, откуда небольшая лестница со стеклянными перилами в стиле «арт-деко» ведет в панорамный салон, огромные окна которого открывают обзор на 360 градусов. После долгой ночной остановки в Торонто и целого дня пути через край тысячи озер поезд останавливается в Уайт-Ривер, самом холодном городе страны, чтобы пропустить товарные составы. Здесь у товарняков своеобразный приоритет: иного пути, кроме рельсового, чтобы добраться до богатств Великого Севера, не существует.