Журнал «Юный техник» - Юный техник, 2012 № 07

Тогда ее искали всем Академом, клеили листовки с ее фото, прочесывали лес. Но все оказалось бесполезным.

И вот, похоже, она нашлась — зеленым, светящимся привидением, которое по странному стечению обстоятельств довелось увидеть именно мне. Теперь я был почему-то более чем уверен, что это именно та самая Алена, а обратилась она ко мне потому, что ей нужна моя помощь. Но как пересилить страх и заставить себя вновь пойти в наш Чернобыль?..

Есть одна нехорошая черта, которая часто оказывается сильнее страха. Это любопытство. Благодаря ему я вновь оказался на пороге Чернобыля и, затаив дыхание, вглядывался в полумрак безлюдного дома.

— Алена! — позвал я тихонько, почти шепотом.

Тишина.

Пересилив себя, я сделал шаг внутрь. Ступил на бетонный пол сначала одной ногой, неуверенно. Потом подтянул вторую, встал. Осмотрелся кругом и сделал еще несколько шагов вперед.

— Алена! — крикнул я еще раз.

— Я здесь! — раздалось у меня за спиной.

Сердце у меня екнуло. Я вновь почувствовал тот приступ липкого страха, что и во время прошлой встречи с призраком. Попытался унять внутреннюю дрожь и обернуться, но мне это не удавалось.

Тем временем Алена прошла вперед и встала передо мной, на небольшом расстоянии.

— Не бойся, — спокойно сказало привидение. — Я не сделаю тебе ничего плохого.

— Алена Кравченко? — хриплым голосом спросил я.

— Да.

— Что тебе нужно?

— Прости, что испугала, но мне нужна помощь.

И она принялась рассказывать. Она действительно работала в Институте ядерной физики. Ей повезло: ее взяли на ВЭПП-2000, электрон-позитронный коллайдер. Его еще называют Сибирским Адронным. Конечно, в силу возраста и отсутствия опыта ничего серьезного не доверяли, но Алена и этому была несказанно рада. Работать в сфере науки всегда было ее мечтой. И все бы ничего, если бы не начальник ее лаборатории, Павел Павлович Самохин. С первого же дня ее появления в институте он начал оказывать девушке недвусмысленные знаки внимания. Алене он тоже понравился, но она не готова была принять его ухаживания.

В один из декабрьских дней на коллайдере проводили эксперимент, и Алене по долгу службы пришлось остаться на работе в ночное время.

Все шло по плану, без отклонений. Алена ненадолго отошла в буфет их лаборатории попить чаю. А когда вернулась в комнату, то увидела Самохина с бутылкой вина в руке. На столе стояли два бокала и ваза с фруктами.

Павел Павлович откупорил бутылку, разлил вино по бокалам и протянул один из них Алене.

— За эксперимент! — сказал он.

Алена не знала, что делать. Ей не хотелось пить с шефом вино, потому что серьезные отношения должны не так начинаться. Отказаться же, по ее мнению, значило поставить крест на работе в этой лаборатории, а возможно, и в НИЯФе вообще.

Поэтому она ничего лучше не придумала, как сказать, что неважно себя чувствует, и выйти. Она практически и не соврала: от волнения у нее действительно закружилась голова. Решив, что при ее состоянии самым лучшим будет ненадолго оказаться на свежем воздухе, она надела пуховик и через черный ход вышла на улицу.

— Что произошло потом, объяснить трудно, — говорила она. — Было очень холодно, ниже сорока, плотный, морозный туман. Поначалу я просто шла по территории

института, дышала. Замерзла и решила вернуться обратно. Но потом… Это трудно объяснить. Я вдруг почувствовала себя легкой, невесомой, как бабочка. Словно волна какая-то по мне прокатилась. Согрелась, видимо, из-за этого внутреннего излучения. Тогда же заметила, что стала светиться… Почему это произошло — не знаю… Вероятно, виной тому наш эксперимент. Позитрон и электрон, как частица и античастица, при столкновениях могут аннигилировать, целиком превращаясь в электромагнитное излучение — это уже азбука. Но при столкновениях этих возможно также и образование других частиц — мезонов, барионов…

— А что ты от меня-то хочешь? — прервал я ее.

— Я все пытаюсь понять: умерла я или нет? Если умерла — то где мое тело? Я не могу его найти и знаю, что это не смогли сделать другие. Возможно, оно где-то лежит, и в этом случае его нужно отыскать и поступить, как подобает. Если жива — то что мне делать дальше?

Показаться близким на глаза в таком виде я не могу, они этого не вынесут. Я долго думала и решила, что единственный выход — обратиться к Павлу Павловичу.

Он наверняка что-нибудь придумает. Разыщи его и приведи сюда.

— Но, Алена… Почему именно я?!

— Не могу же я являться в институт! На самом деле я приглядывалась к тем, кто приходит сюда. И, знаешь, ты показался мне единственным, кто при виде меня не сошел бы с ума…

На другой день я стоял на проходной НИЯФа. Внутрь меня не пустили, но вахтерша дала мне телефонный справочник. Я отыскал Самохина, набрал его номер и попросил спуститься вниз, чтобы поговорить.

— По какому вопросу? — мужчина явно не был настроен на диалог.

— Я от Алены Мищенко.

На том конце провода поперхнулись и бросили трубку. Через минуту я увидел торопливо спускающегося по главной лестнице высокого мужчину средних лет.

— Вы мне звонили? — спросил он.

Я кивнул. Мы вышли на улицу. Сбиваясь и путаясь в словах, я стал объяснять ему все, что видел и слышал.

— Где, говоришь, она ждет?

— В Чернобыле, — я махнул рукой в направлении заброшенного здания.

— А-а, — протянул Павел Павлович. — Пойдем.

Мы отправились по поросшей травой тропинке.

— Говоришь свечение? Интересно, интересно… — произнес Самохин и о чем-то задумался.

Между тем, мы подошли к зданию и вошли внутрь.

— Алена, выходи, мы здесь! — крикнул я.

Из-за ближайшего к нам угла появился зеленоватый свет, а затем и сама Алена, все такая же прозрачная.

— Эх, Алена, Алена! — с укором посмотрел на нее Павел Павлович. — Что ж ты молчала столько времени, почему не дала о себе знать?

Привидение как будто поежилось. Будь это фигура человека, я бы решил, что он опустил голову. Самохин подошел к ней ближе.

— Алена, прости. Я, дурак, думал, что нравлюсь тебе. Достаточно было просто сказать «нет», и не нужно было сбегать ночью на мороз. Ты ведь знала про опыт. А мы и подумать не могли, что в такую погоду кто-то гуляет по нашим лесам.

Он протянул к Алене свою руку и положил на ее плечо, так, будто перед ним стоял не бестелесный призрак, а вполне осязаемый, живой человек. Затем продолжил: — Ты верно связала свою трансформацию с погодой.

Но, физик мой, ты не учла одного. Душа наша — точно такая же материя, как и все остальное. Просто состоит она из таких частиц, до открытия которых человечеству еще ой как далеко.

И дальше он понес какую-то белиберду про частицы, про душу, про тело, про психологов и материю, а потом опять про частицы. Мне даже вдруг послышалось слово «чувства», хотя я не уверен.