Журнал «Юный техник» - Юный техник, 2002 № 10

И среди физиков-экспериментаторов началась своего рода заочная гонка: кто сумеет первым попасть на этот «остров» стабильности, создав искусственно хотя бы один сверхтяжелый элемент с подходящими параметрами.

И вот американцы, соперничая с группой наших физиков из Дубны, работавших под руководством профессора Юрия Оганесяна, затеяли такой эксперимент. На имевшемся в их распоряжении 88-дюймовом циклотроне они 11 дней бомбардировали свинцовую мишень интенсивным пучком ионов криптона. В итоге, изведя на это миллиард триллионов ионов, экспериментаторы получили три иона элемента 118, которые жили по 200 микросекунд, а потом превращались в ионы элемента 116.

Важность работы для физиков Беркли заключалась не только в мировом приоритете (хотя и он немаловажен), но еще и в том, что выполненная работа сразу ставила их далеко впереди самых главных берклиевских конкурентов — физиков из Объединенного института ядерных исследований в Дубне, незадолго до того заявивших об обнаружении следов существования 114-го элемента.

Однако время шло, и восторги по поводу берклиевского успеха стали утихать. Дело в том, что ни на немецком, ни на японском циклотронах повторить результаты американцев не удалось. Не смогли повторить эксперимент и в самом Беркли, хотя все первоначальные условия новая группа экспериментаторов старалась воспроизвести с максимальной точностью. Вдобавок ко всему год назад выяснилось, что теоретики предсказали существование стабильного 118-го элемента ошибочно. В итоге физикам из Беркли пришлось писать опровержение на собственную статью, сообщив, что, по всей вероятности, они что-то не так проанализировали и весть о рождении нового элемента скорее всего была преждевременной.

Но дело на том не кончилось. Вскоре газетчикам стало известно, что, проведя внутреннее расследование, администрация Беркли пришла к выводу, что в данном случае могла иметь место не ошибка, а преднамеренная фальсификация фактов. В итоге без лишнего шума из лаборатории был уволен экспериментатор Виктор Нинов, ведший злополучный эксперимент.

Впрочем, сам Нинов, выходец из Болгарии, некоторое время работавший в Германии, в Институте тяжелых ионов в Дармштадте, где зарекомендовал себя талантливым экспериментатором, участвовал в опытах по обнаружению 110, 111 и 112-го элементов, категорически отрицает обвинения в свой адрес. Он полагает, что скорее всего имела место ошибка, произошедшая в спешке, когда экспериментаторы всеми силами старались опередить российских конкурентов. И теперь администрация Беркли просто сделала из него «стрелочника».

Тем не менее, скандал продолжается, поскольку теперь появился повод усомниться и в точности результатов, полученных в Германии при синтезе 110 — 112-го элементов. Педантичные немцы обнаружили в своих научных отчетах той поры несколько подчисток, сделанных, как предполагают, рукой все того же Нинова…

Тем временем ученые из Объединенного института ядерных исследований в Дубне без особого шума готовят эксперименты по обнаружению 118-го элемента. По словам научного руководителя работы, члена-корреспондента РАН Юрия Оганесяна, опыты пройдут в два этапа, каждый из которых займет около четырех месяцев.

Сначала мишень из химического элемента ниобия будут бомбардировать изотопами кальция. Это позволит отработать все тонкости эксперимента. Затем работу по непосредственному получению 118-го элемента проведут с мишенью из калифорния. В результате бомбардировки произойдет слияние ядер калифорния и кальция с образованием ядра нового элемента.

Чтобы убедиться в том, что новый элемент действительно получен, исследователи надеются зарегистрировать 2–3 события по образованию и радиоактивному распаду нового ядра. В этот момент и будут определены время его жизни, время распада и некоторые другие характеристики.

В.ЧЕРНОВ

Мы уже рассказывали (см. «ЮТ» № 6 за 1999 г.) о трансгенных овощах, обладающих уникальными свойствами, и о тех опасениях, которое вызывает их употребление в пищу без достаточной проверки. И вот первые подозрения, похоже, подтверждаются…

Герой нашего повествования — венгерский исследователь, биолог Арпад Пустай. В апреле 1998 года, работая в знаменитом Научно-исследовательском институте Раута в г. Абердине, Шотландия, он провел серию опытов, призванных выяснить, как трансгенный картофель влияет на живой организм. И конечно, наиболее удобными подопытными объектами были крысы.

Особое внимание ученого привлекла картошка, которая благодаря гену подснежника, искусственно внедренному в ее наследственный материал, обрела способность вырабатывать лектин — особый белок, делавший растение несъедобным для насекомых-вредителей. Но для человека такой картофель считался безвредным.

И Арпад Пустай решил в этом еще раз удостовериться. Одну группу подопытных животных он стал кормить обычным картофелем, к которому подмешивал полученный отдельно лектин, а другую группу заставил питаться трансгенной пищей.

Первые же анализы насторожили ученого. Оказалось, что у животных, питавшихся трансгенным картофелем, начался процесс дегенерации внутренних органов, в ряде случаев сопровождавшийся острым воспалением. Особую тревогу исследователя вызвал тот факт, что все неприятности выявлялись далеко не сразу, а лишь тогда, когда крысы питались трансгенным картофелем настолько долго, что перекрывали все сроки, отведенные соответствующими ведомствами для испытаний. Стандартные же тесты не вызвали подозрений.

В это время английские телевизионщики готовили передачу о работах института. И по согласованию с директором, профессором Филиппом Джеймсом, Арпад Пустай дал интервью, которое в августе 1998 года вышло в эфир.

На вопрос корреспондента о безопасности трансгенных продуктов ученый прямо заявил, что, если бы у него был выбор, он никогда не стал бы употреблять их в пищу. Вывод свой он подтвердил результатами своих испытаний.

Ожидал ли Пустай, что его высказывания вызовут бурю во всем мире? Как бы там ни было, это оказалось так. Дело в том, что по времени они совпали с бумом генной инженерии.

Фирмы многих стран рекламировали созданные ими трансгенные продукты, а тут, на тебе, такой афронт. Требуемое Пустаем ужесточение правил проверки означало: на проверку каждого нового продукта требовать дополнительно до 22 млн. долларов, однако это не могло гарантировать благоприятный исход испытаний.