Вокруг Света Журнал - Журнал «Вокруг Света» №05 за 1979 год

В фойе никого не было, за исключением высокого длинноволосого блондина, который не спеша рассматривал стены, увешанные яркими афишами. Походив некоторое время взад-вперед, парень прислонился к стене напротив меня, достал из кармана пачку табака, вынул листок папиросной бумаги фабричной разрезки с клеевой полоской по краю, насыпал туда, табак, ловко свернул сигарету и заклеил ее, послюнявив кромку. Я уже знал, что этот вид курева пользуется популярностью среди датской молодежи, поскольку обходится дешевле сигарет, за пачку которых надо выложить 12—14 крон, но нашим ценам — рубля полтора.

— Смотреть нечего, — констатировал парень, затянувшись и длинной струйкой выпустив дым в потолок.

— Да, репертуар небогатый, — я окинул взглядом объявление. — Один вестерн и одна какая-то «секс-комедия»...

— Дрянь, — прервал меня юноша. Секса много, комедии мало.

Одет он был не по погоде легко: куцая кожаная курточка, вельветовые джинсы, непокрытая голова, на нотах — ботинки на деревянной подошве без задника. В Скандинавии так бывают одеты сотни тысяч юношей и девушек. Устойчивость вкусов объясняется практичностью одежды: она не требует особого ухода, долго носится, пригодна на все случаи жизни и, наконец, имеет приемлемый и даже «шикарный» вид в поношенном состоянии. Люди отнюдь не подчиняются стандартной моде — напротив, выбирают себе ту, которая им по карману. Большинство датчан ходят зимой с непокрытой головой, в легких демисезонных пальто или куртках. Поначалу я думал, что так проявляется их «викингова» порода. Ан, нет — они мерзнут, чихают, сопят, зимой часто мучаются простудой. Но, во всяком случае, «мода» дает многим возможность избежать покупки дорогих зимних пальто и меховых шапок.

Постепенно мы с парнем разговорились. Звали его Йенс Хансен как нарочно, и имя и фамилия самые заурядные: в копенгагенском телефонном справочнике, например, Хансены занимают не одну страницу, и Йенсов среди них тоже немало.

Мы поговорили некоторое время о фильмах — при этом выяснилось, что из советских картин Йенс видел «Броненосец «Потемкин», «Летят журавли», «Иван Грозный» и «Петр Первый», Затем я спросил, где можно поблизости перекусить в каком-нибудь тихом местечке, и Йенс вызвался составить мне компанию. Через несколько минут мы сидели в маленьком уютном, почти пустом «квартальном кафе» — так называют здесь кафе «местного значения», где клиенты в основном жители близлежащих домов.

Официантка принесла нам по бифштексу и кружке «Туборга». Вначале расспрашивал Йенс. Его интересовало многое: на каких языках ведется преподавание в советских школах, могут ли советские граждане критиковать «начальство», кто и как организует досуг молодежи, как распределяется жилье.

— А правда, что в Советском Союзе нет безработицы? — спросил он и был искренне удивлен, услышав, что с этой проблемой у нас покончено еще в 30-е годы,

— А я вот безработный, — сказал он после паузы.

— И давно? — спросил я.

— Два года. После обязательной девятилетки я отучился еще три года в гимназии, а потом стал устраиваться на работу. Но оказалось, что я никому не нужен. Моих общеобразовательных познаний, полученных в гимназии, «не хватало» даже на то, чтобы занять должность какого-нибудь мелкого клерка. Захотел пойти в рабочие — на бирже труда желающих предостаточно, а предпочтение отдают тем, у кого уже есть специальность и опыт. Особенно трудно найти работу в самом Хельсингере: город не богат промышленностью, основные потребители рабочей силы — это порт и верфь, а объемы морских перевозок в последнее время сильно упали, судостроение в кризисе. Танкеры стоят на приколе. Ты, может быть, знаешь о том, что в прошлом году за ворота были выставлены три тысячи рабочих крупного судостроительного концерна «Бурмайстер ог Вайн»...

Да, я слышал об этом, знал и мнение специалистов о ближайших перспективах — они считают, что тоннаж торгового флота страны в течение пяти лет сократится на 15-—20 процентов. Известно мне было также, что в Дании с ее пятимиллионным населением сейчас 200 тысяч безработных, а больше трети из них — молодые люди в возрасте до 25 лет,

— В университет не пытался поступить? — задаю я еще один вопрос.

— Зачем? Какой смысл? Перебиваться на ссудах несколько лет, а потом выплачивать их с ростовщическим процентом до седых волос? Да еще и отдавать-то, гляди, не с чего будет с дипломом высшей школы работу найти даже труднее, чем без него.

Мне вспомнилась демонстрация безработных врачей, которую незадолго до этого я видел в центре Копенгагена. Все недавние выпускники. В белых халатах (при нулевой температуре!), со стетоскопами на груди, они расставляли на улице стенды, наглядно показывающие их бедственное положение: 1200 безработных врачей, сотни молодых специалистов покинули страну в поисках работы...

Кроме нас, в кафе сидели пожилая пара да еще одинокий мужчина лет сорока. Старички скромно, аккуратно одеты, сухощавы и подтянуты — типичные скандинавские пенсионеры. Они пьют кофе. Мужчина — полная им противоположность. У него солидный животик, добродушное румяное лицо с двойным подбородком. Я заметил, что он пришел позже нас, но успел уже опорожнить кружек пять пива. Такими, как он, любят, подтрунивая, изображать датчан их соседи-скандинавы — шведы и норвежцы. Однако на самом деле в большинстве своем датчане весьма умеренны в еде. Пиво, правда, любят почти все, но «пивные бочки» среди них встречаются нечасто, хотя те же соседи утверждают обратное, и даже Вилли Брайнхольст, известный датский юморист, бескомпромиссно описал своих соотечественников так: «Датчанин голубоглаз, невысок и кругл — он круглее всех».

Я спрашиваю моего собеседника, на какие средства он существует. Отвечает Йенс с явной неохотой, видно, что вопрос попал в больное место.

Я получаю муниципальное пособие по безработице — так называемую «социальную помощь». Профсоюзного пособия не имею — я же еще нигде не работал. Пока на шее у родителей. Живу вместе с ними — свой угол снять не на что. Отец мой — автомеханик, мать — продавщица с неполным рабочим днем. И еще, кроме меня, двое детей — младшие брат и сестра, оба школьники.

Немного помолчав, Йенс добавляет:

— У меня есть девушка, но жениться пока не могу: она учится на воспитательницу в детском саду, стипендия очень мала, да и неизвестно, как у нее потом будет с работой. Ее родители тоже не миллионеры, кормить нас не смогут.

— Ты слышал о «коллективах»? — спрашивает вдруг Хансен.

Конечно я, слышал о них, но мне хочется послушать Йенса, поэтому пожимаю плечами.

— Это когда объединяются молодые люди, у которых нет средств для самостоятельного существования. Как правило, в «коллективе» несколько пар, иногда к ним присоединяются одинокие. Все живут в снятом на общие деньги домике или квартире и доходы складывают в общий котел. Так, конечно, жить дешевле, чем одному, но зато полно других проблем — психологического плана. Как-то я прибился к одному «коллективу» — торчал там месяца три. Неизбежно возникают разногласия, взаимные упреки, свары. Да и потом... во многих «коллективах» пьянство, «свободная любовь», наркотики... Правда, бывают и удачные «коллективы», особенно когда людей связывают общие духовные интересы или идейные убеждения. В сущности, проблемы примерно те же, что в Кристиании, только в меньших масштабах. (Кристиания, о которой говорит Иене, это район Копенгагена, где несколько лет назад в заброшенных казармах стали селиться бродяги, люди без определенных занятий (1 Подробнее о Кристианни см. в очерке В. Недорезова «Кто разрубит гордиев узел?» («Вокруг света», № 6, 1978 г.).).)