Альманах Российский колокол - Российский колокол, 2015 № 1

На небе странница-луна
Наполнилась лимонным светом.
Мне вновь не спится до утра,
Метель бушует до рассвета.
Ко мне ты завтра постучишь,
Войдешь смешной, с замерзшим носом,
Парфюмом зимним удивишь.
Он мне так нравится с мороза!
Томится бедная душа,
Считает каждую минуту.
А стрелки ходят не спеша
По проторенному маршруту.
В ночи покой и тишина,
На сердце – сладостная мука.
Спит подо льдом Иртыш-река,
А я не сплю, горя в разлуке.

Новая сущность меня заждалась.
Может, все бросить к лешему?
Ниточка жизни рвалась и рвалась…
Мне не хватает нежности.
Мне не хватает озона дышать,
Мне не хватает действия.
Мне бы хотелось на небо взбежать,
Даже по краю лезвия.
Скрыться из мира непонятых дум.
Что мне теперь? Не приняты!
Я заглушаю звук рвущихся струн.
Сердце с оси сдвинуто…

На грани грез, по диагонали
От песен дождя и кипени рек,
В звездном оскале
Неба, мне видится человек.
Его глаза, две черных дыры – не глаза – провалы глазниц.
В этом треклятом месте нет места для новых лиц.
Он смеется, на земле буря,
Смех его отзывается громом,
Когда я вижу туман, то знаю – Природа курит,
Наплевав на окружающую среду, прямо у себя дома.
Когда он плачет, а этот сукин сын плачет редко —
Не его привычка.
То звезды тлеют, как сигаретка
Или спичка.
Когда он пьян, напившись лунного света,
То звезды горят особенно ярко,
На его черном пиджаке, но это
Совершенно никому не интересно. На небе бывает жарко,
Тогда он снимает пиджак и вешает его на солнце или луну,
И на земле наступает затмение.
А когда он устает и готовится ко сну,
На земле, тем не менее,
Наступает рассвет.
И не говорите, пожалуйста, что его нет,
Вы сами вчера его видели на автобусной остановке,
просто не узнали.
Я сама могла бы его узнать едва ли.

Мы сегодня сбиваемся в стаи,
Снег на склонах сегодня не тает,
Белым свистом рассыпался пепел,
Телом мы закрываем окопы.

Мы вчера на рассвете заснули,
Роща пахнет дождем и пачули,
Трезвый воздух и пьяные тени,
Резвый голос, высокие горы.

Мы уходим на дальние склоны,
На больные безлесные зоны,
Знаем путь мы и льдистые тропы,
Раем кажется эта дорога.

Веселым я бродягой был, любил глотнуть пивца.
Однажды сон увидел я, а сон был без конца.
И были в этом сне, да-да, пивные ручейки,
Да-да, клянусь, все было так, пивные ручейки.

Веселым я бродягой был, в руке стакан с вином,
Однажды сон увидел я, хороший, добрый сон.
Во сне том озеро вина, бордовый пьяный цвет.
Да-да, клянусь, все было так, вкуснее в мире нет.

Веселым я бродягой был, любил хороший эль,
Однажды сон увидел я, когда прилег под ель.
И в этом сне, бывает так, большое море эля,
Да-да, клянусь, все было так, большое море эля.

Веселым я бродягой был, пил виски часто я,
Но вот очнулся я от сна под старым пнем, друзья.
О, где же пиво и вино, душистый славный эль?
Пропали пиво и вино, душистый славный эль.

Мы пришли – я не знаю, откуда – и не знаю, куда уйдем.
Мы меняемся понемногу, час за часом и день и за днем.
Мы вернемся потом к началу, а с начала – опять в конец,
В этой жизненной круговерти не терять бы своих сердец.

Не терять бы себя в потоке, по частям бы не собирать,
Вот бы выбраться нам на берег – и до вечности новой спать.
Нет здесь берега, вечно плыть нам в этой мутной и злой воде,
Руки льдом обогреть пытаясь, твердо зная, что быть беде.

Разойтись бы по разным жизням да по разным бы рекам плыть,
Нас потопит двоих когда-то этих уз неразрывных нить.
Мы с тобою вдвоем – не вместе, каждый сам здесь сполна
хлебнет,
Но вдвоем нас швыряет на камни, и за шкирку вдвоем трясет.

Мы пришли – я не знаю, откуда – и не знаю, куда уйдем.
Мы меняемся понемногу, час за часом и день и за днем.
Нас когда-нибудь растаскает по частям ледяной поток.
Пожалеем ли мы с тобою, что до моря – никто не смог?

В этот день мы не слышали траурных слов
И прощальный салют автоматов,
Только ночью узнали от наших врагов
То, что умер Высоцкий, ребята.

Он для многих из нас был кумиром дворов,
Не просил за поддержку награды,
Он в любой из газет заслужил добрых слов.
Почему же молчать о нем надо?