Иван Лазутин - Укротители молний

А н д р е й. Письмо было мерзкое, грязное. Оно оскорбляло честь моей матери и память о моем отце.

А д в о к а т. Вы помните текст этого письма?

Пауза.

А н д р е й. Нет.

А д в о к а т. Тогда вам придется рассказать суду всю правду об отношениях вашей матери и капитана Осташевского. (Пауза.) Начиная с того самого дня, когда вы получили письмо и поехали в госпиталь навестить раненого однополчанина вашего отца.

А н д р е й (решительно) . Никаких подробностей рассказывать суду я не буду!

А д в о к а т. Почему?

Пауза.

А н д р е й. На суд придут соседи, мои товарищи по цеху. (Пауза.) Ведь мы с матерью работаем на одном заводе. (Сникает.)

А д в о к а т. Ну и что?

А н д р е й. Та правда, о которой вы, как адвокат, узнали от соседей и от меня — убьет мою мать окончательно. Ей и без того сейчас тяжело.

А д в о к а т. Но поймите меня, Рокотов, что по молодости, по неопытности вы сами хотите скрыть от суда обстоятельства, которые смягчат вашу вину перед законом. Ведь вам же грозит десять лет лишения свободы.

А н д р е й. Гражданин адвокат, свое решение я вам сказал. И прошу вас об одном: защищая меня, пощадите, ради бога, мою маму. Ведь она, к ее несчастью, во многом была неправа.

А д в о к а т. Перед кем?

А н д р е й. Перед памятью отца и… передо мной.

Пауза.

А д в о к а т (закуривает) . Раньше чем через месяц Осташевский из госпиталя не выйдет. Рана заживает, но медленно. Так что у вас, Рокотов, есть еще время все хорошенько взвесить и обдумать. Во многом ваша судьба будет зависеть от ваших показаний на суде. Вы меня поняли?

А н д р е й. Понял.

Адвокат нажимает кнопку на крышке стола, в коридоре слышится приглушенный звонок. Входит к о н в о и р.

А д в о к а т (конвоиру) . Уведите в семнадцатую камеру!

Конвоир открывает дверь и пропускает впереди себя Андрея. Оба уходят, закрыв за собой дверь.

(Задумчиво.) Из этого парня мог бы получиться хороший солдат. Если бы не этот… донжуан…

Затемнение.

Прошло восемь лет. Кабинет председателя завкома. За столом сидит О л ь г а. Это уже не та порывистая и впечатлительная девушка, какой она была в далекой юности. Перед нами молодая представительная женщина в своем служебном кабинете завода. Одета строго. Подтянута. Разговаривает по телефону.

О л ь г а. Не могу, Андрей Иванович, никак не могу. (Пауза.) Вы что думаете, председатель завкома — американский Крез или Ротшильд? Нет, нет, весь лимит по этой статье в этом квартале мы уже полностью исчерпали. Попробуйте выпросить у директора: у него свой фонд.

Звонит другой телефон.

(Поднимает трубку.) Да-да… Это ты, Зина? Одну минутку! (Кладет трубку на стол. Продолжает разговор по первому телефону.) Не могу!.. Андрей Иванович, голубчик, еще раз повторяю — ничем помочь не могу. (Кладет первую трубку на рычаг. Берет вторую.) Зина, я же сказала тебе, что сегодня принять никого не могу, готовлю доклад к заседанию парткома. (Пауза.) Что? Ждет уже два часа? Собственно, по какому вопросу? (Пауза.) Из какого она цеха? (Пауза.) Как ее фамилия? Рокотова?.. (Пауза.) А… (Кладет трубку на стол, задумалась, потом снова берет трубку.) Пусть войдет. (Продолжительная пауза, в течение которой она что-то припоминает.)

Дверь открывается, входит Е л е н а М и х а й л о в н а.

Е л е н а М и х а й л о в н а. Можно?

О л ь г а. Да, да, входите. (Встает, идет навстречу вошедшей. Радушно.) Здравствуйте, Елена Михайловна!

Е л е н а М и х а й л о в н а. Здравствуйте, Ольга Николаевна.

О л ь г а. Можно просто — Оля. Прошу проходите, садитесь.

Е л е н а М и х а й л о в н а (садится) . Спасибо.

Некоторое время смотрят друг на друга, молчат.

О л ь г а. А вы почти не изменились. Правда, седины прибавилось.

Е л е н а М и х а й л о в н а. А вы, Оленька, изменились. Возмужали, похорошели. Вас даже не узнать.

О л ь г а (вздохнув) . Работа… Такая адова работа, Елена Михайловна, что хоть караул кричи… С утра до вечера, как белка в колесе. От одних телефонных звонков голова кругом идет.

Звонит телефон.

(Снимает трубку и тут же кладет ее на рычажки. Потом, словно что-то вспомнив, делает заметку в настольном календаре.) Как вы поживаете, Елена Михайловна? Давно я вас не видела.

Е л е н а М и х а й л о в н а. Да, уже семь лет. С тех пор, как ушла на пенсию.

О л ь г а. Неужели семь лет?.. Боже мой, как время-то летит! Вы знаете, Елена Михайловна, мне очень неудобно перед вами, все эти годы я ни разу не зашла к вам. Все собиралась, собиралась, но то одно, то другое… дела, дела… Некогда даже на небо взглянуть, мужа неделями не вижу…

Е л е н а М и х а й л о в н а (после паузы) . И детки, наверное, уже большие?

О л ь г а (вздохнув) . Деток, Елена Михайловна, как говорят, бог не дал.

Е л е н а М и х а й л о в н а. Плохо без деток-то…

О л ь г а. Всяко бывает… И без деток плохо, бывает, что и с детками жизнь не сахар.

Е л е н а М и х а й л о в н а. Да, что так, то так…

О л ь г а. Почему вы так рано ушли на пенсию?

Е л е н а М и х а й л о в н а. Здоровье, Олечка, заставило. Я же была во вредном цеху. Стажа хватило.

О л ь г а. А как вы живете материально? Наверное, трудновато?

Е л е н а М и х а й л о в н а. Да нет, спасибо, на жизнь хватает. Пенсия у меня неплохая.

О л ь г а (взглянув на часы) . Чем я могу быть полезна?

Е л е н а М и х а й л о в н а. Я к вам насчет Андрюши. (Смущенно.) Вы меня простите, что беспокою с этим вопросом, но я собираюсь подать заявление о помиловании… Добрые люди посоветовали обратиться к вам… Сказали, что в моем ходатайстве очень помогла бы поддержка товарищей, которые работали с Андреем и знают его. Ведь когда-то его портрет висел на Доске почета… (Плачет.)

Пауза.

О л ь г а (сосредоточенно) . Мне не совсем легко вам говорить об этом, Елена Михайловна, но… ходатайств или поручительств завком давать не может. Это не в компетенции завкома. Пожалуй, это может сделать начальник цеха или цеховой комитет.

Е л е н а М и х а й л о в н а. А мне сказали, что лучше всего иметь такой документ от завкома или от комсомольской организации… Вот я и пришла к вам. Все-таки как-никак вы в те годы были комсоргом цеха, работали в одной бригаде, хорошо знали Андрюшу… (Замолкла.)

О л ь г а. Да… я… его знала… Я его знала хорошо. Он был неплохой рабочий. Но… (Замялась.)

Е л е н а М и х а й л о в н а. Я была у директора завода, была у секретаря парткома, они послали меня к вам. Директор сказал, что вы недавно взяли на поруки молодого рабочего из пятого цеха.

О л ь г а. Да, помню, был такой случай. Правильно, Иванова мы взяли на поруки. Но там совсем другое дело. Там парень по горячке, по молодости, из-за ревности учинил драку у проходной завода!.. А здесь… Здесь особый случай. Покушение на жизнь человека… Более того — на жизнь офицера. Да еще в военное время.