Жан Расин - Трагедии

О горе!

Верь, не зря веду я речи эти.
За жизнь мою и смерть теперь лишь ты в ответе.
И если все-таки я дорог был тебе...

Входи и будь мне, друг, помощником в борьбе.
Входи и убедись, что слаб я безнадежно,
Что вправду я люблю так преданно, так нежно,
И стань судьей.

Зачем? Я знаю вас вполне.
Но кое-что узнай теперь и обо мне.
Ты оказал мне честь своим расположеньем.
Клянусь, ни для кого не будет под сомненьем,
Что преданнее всех тебе я быть хотел
И крови для тебя своей не пожалел.
Мне о любви к тебе царица все сказала;
Не стал скрывать и ты, как страсть тебя связала.
Пусть, если лгу, меня царица уличит:
Я ей всегда тебя хвалил и славил, Тит,
Любовью верною платя тебе за дружбу.
Ты тоже оценил и преданность и службу.
Так вот, поверишь ли, когда признаюсь вдруг:
Соперником твоим был этот лучший друг?

Соперником?

Увы! Пора во всем открыться.
Я страстно обожал прекрасную царицу,
И победить любовь мне не хватило сил.
Она была твоей, и я молчать решил.
Когда казалось всем, что вы должны расстаться,
Надежда слабая мне стала загораться,
Но слезы хлынули из омраченных глаз,
Сказали правду мне — и этот свет погас.
Я за тобой пошел и сам привел к любимой.
Вы вместе. А моя беда непоправима.
Я знал: уступишь ты, тоскуя и любя.
И вот в последний раз проверил я себя,
Все мужество свое и разум призывая,
И понял до конца: горит, не угасая,
Во мне любовь. Увы! Еще сильней она.
Чтоб узел разрубить, иная мощь нужна —
Непререкаемой необоримой смерти.
Все сказано теперь. Все решено, поверьте.
Да, я, владычица, к тебе привел его.
И рад, что сделал так. Не жаль мне ничего.
Пусть боги вышние благой своею властью
И мир даруют вам, и всяческое счастье!
А если гнев богов еще не утолен,
Бессмертных я молю: пускай настигнет он
Меня, идущего к своей бесславной тризне,
И да минует вас в цветущей вашей жизни.

Нет, нет! Умолкните! О Антиох! О Тит!
Величье ваших душ меня повергло в стыд.
На вас ли погляжу, себя ли вопрошаю —
Везде отчаянья угрюмый лик встречаю.
Отречься от себя любой из нас готов.
Смятенье, кровь и смерть — других не слышу слов. ( Титу. )
Ты знаешь, я могу поклясться, не лукавя,
Что и не грезила о цезарской державе,
Что пурпур твой, венец и весь великий Рим
Соблазном не были желаниям моим.
Но я любила, друг, хотела быть любимой,
И думать было мне сегодня нестерпимо,
Что ради славы ты забыл свою любовь.
Но нет, любовь жива, в нее я верю вновь.
Ты горько мучился, ты плакал предо мною.
Не надо так страдать — я этого не стою,
Не стоит наша страсть взаимная того,
Чтоб мир, который чтит тебя как божество
И ждет от цезаря великого свершенья,
Из-за нее, увы, лишился утешенья.
Препятствий не страшась, презрев молву и свет,
Тебя неистово любила я пять лет.
Пусть этот миг, что нас, злосчастных, разлучает,
Мое последнее усилье увенчает:
Я соглашаюсь жить, исполнив твой приказ.
Прощай и царствуй, друг. Не будет встреч у нас. ( Антиоху. )
Царь Антиох, разрыв со всем, что мной любимо,
Приму я не затем, чтоб далеко от Рима
Внимать словам другой, ненужной мне любви.
Возьми же с нас пример достойный и живи.
Тит, сохранив любовь, расстался с Береникой,
Я от него бегу в любви своей великой.
Прощай. Нам не идти с тобой одним путем,
Но в летописях мы останемся втроем
Печальной памятью о страсти самой нежной,
И самой пламенной, и самой безнадежной.
Пора. Иду к своим. Меня заждались там. ( Титу. )
В последний раз прощай, мой цезарь.

Горе нам!

Aulide quo pacto Trivia! virginis arara
Ipliianassai turparunt sanguine foede
Duclores Danaura, etc. [153]