Лев Митрофанов - Суд матери

А д а м о в. Первую свою зимовку вспомнил, как в тундре замерзал. Волки на мне уже тулуп рвали… Жизнью вам обязан, Михаил Михайлович.

Б ы л и н и н. Юрка, Юрка, гляжу я на тебя: до чего же ты еще молод… Значит, теперь возглавляешь в Москве крупный отдел? И все это в тридцать пять лет. Да, легко вам все дается.

А д а м о в (улыбнулся) . Ценят в людях расторопность, энергию…

Б ы л и н и н. И мелькают перед вами звания, должности, глядь, ан нет уже друзей — есть подчиненные, и сам уже не руководитель, а номенклатура, забурел. Чертушка!.. Ладно, выкладывай, чего пожаловал?

А д а м о в (выдержал паузу) . Ваш караван не зазимует в Заполярном, он проследует дальше на север и восток.

М о л ч а н и е.

Б ы л и н и н. Вот оно что… У меня нет мощных ледоколов. Атомный ушел к головному каравану.

А д а м о в. Знаю.

Б ы л и н и н. А зима обещает быть ранней и суровой. Да чего я тебе толкую, ты сам вот в окошко выгляни!

А д а м о в (подошел к карте) . Северный морской путь… Да, тут необычно все: вдарит мороз — так, сталь крошится, как лед, а лед крепче стали; слепое солнце летом, а зимнюю ночь освещает белизна снегов; здесь что ни капитан, то флотоводец, ни матрос — гвардеец, ни летчик — полярный ас… Самая северная трасса на земном шаре!

А побережью нужны продукты, машинам горючее, строительствам — генераторы и цемент. Артерия жизни! Экономика, Михаил Михайлович, это сложнейший организм, где все взаимосвязано, все — закономерность.

Б ы л и н и н. А главный закон — Человек!

А д а м о в. И я о людях. Но бывает, что для их же блага руководитель вынужден сказать себе: «Человек — это то, что надо в себе преодолеть!»

Б ы л и н и н. До сих пор считал: «Человек — это то, что надо в себе непременно вырастить!»

А д а м о в. Извините меня, Михаил Михайлович, но вы привыкли работать по старинке, кустарно. Корабли ваши бросают якоря в забытых богом точках, вроде вашего Заполярного, тянется время, и моряки по году не видят своих жен… А прогнать караван экспрессом, не задерживая на мелких полустанках? Вот будущее трассы!

Б ы л и н и н. Прошлую навигацию помнишь? Как суда у мыса Ста Вдов вмерзли, помнишь? Моряки собственным по́том лед оттаивали, несколько месяцев в жмурки со смертью играли, помнишь?

А д а м о в. Современная жизнь, Михаил Михайлович, выработала девиз: «Раз нужно, значит, возможно!»

Б ы л и н и н. Возможно — за счет чего?

А д а м о в. Научного предвидения.

Б ы л и н и н. Дорога в ад, как известно, тоже устлана благими намерениями.

А д а м о в. Да взгляните вы на проблему по-государственному. Существует план перевозок: от этого зависит судьба района Севера, равного доброй половине Европы! А ваш сектор, Михаил Михайлович… Короче, я ознакомился с ледовой характеристикой вашего участка трассы, с метеосводками. (Достал из своей папки документ.) А эти данные получены Центром с помощью счетно-решающих устройств, включая информацию метеорологических спутников.

Б ы л и н и н (насторожился) . И что же предрекают твои алхимики?

А д а м о в. Караван может пробиться дальше.

П а у з а.

Б ы л и н и н. Операциями здесь руковожу я.

А д а м о в. Дорогой Михаил Михайлович, давайте начистоту. Ведь мечта всей вашей жизни — это увидеть Заполярный современным городом, этаким «неоновым солнцем во мгле». А прозябаете-то пока во фронтовых землянках вроде этой. Жизнь-то проходит мимо.

Б ы л и н и н. Врешь.

А д а м о в. Да, я знаю: у вас готов даже проект будущего детища. На бумаге… А ведь этот «полустанок» будет забыт.

Б ы л и н и н (не сразу) . Эх, Юрка, Юрка, поживешь с мое, и тебя вдруг схватит за горло такая жажда — оставить свой след на земле, пусть самый незаметный, малюсенький…

А д а м о в (взял иной тон) . Надеюсь, вы понимаете, что я приехал с определенными полномочиями.

Б ы л и н и н. Так…

А д а м о в. Центр рассматривает ваше решение оставить здесь на зиму караван как чрезвычайное происшествие.

Долгая пауза.

Б ы л и н и н. Ну что ж, молодой, хваткий, наукой титулованный…

А д а м о в. Михаил Михайлович, речь идет не о доверии к вам. Да без вашего опыта, знаний просто не под силу справиться с такой задачей!

Б ы л и н и н. Рисковать двадцатью пятью судами, экипажем в тысячу человек?!

А д а м о в. Да, приказ этот о зимовке кораблей в Заполярном, наверное, собственной кровью писали, теперь в глаза морякам и их женам смотреть не сможете…

Б ы л и н и н. Струсил, думаешь? Сколько существует советская власть? Вот почти столько лет и я в Арктике. Интуиция у меня: не пройдут!

А д а м о в. Сейчас двадцатый век, все опирается на науку.

Б ы л и н и н (стукнул ладонью по папке с документами) . Ты и Центр непогрешимо верите в это? Убежден?!

А д а м о в. Надо, Михаил Михайлович. Надо!

Пауза.

Б ы л и н и н (включил селектор) . Внимание! Говорит штаб. На семь ноль-ноль созвать всю оперативную группу. Повторяю…

В кабинете гаснет свет. Действие переносится на улицу. Здесь у столба с репродуктором собираются ж е н щ и н ы — это жены моряков каравана. Среди них З и н а и д а, Л ю д а и Т а м а р а. Несколько позже подходят А н н а и Р о с о м а х а. Из репродуктора продолжает звучать музыка.

З и н а и д а. Бабоньки, что слышно?

Т а м а р а. Былинин весь оперативный штаб к себе вызвал.

Л ю д а. Приезжий, мой земляк москвич, все это колобродит.

З и н а и д а. Ох, неспроста, чует мое сердце…

А н н а (подошла) . И охота была на морозе торчать? Шли бы вы все, женщины, по домам.

З и н а и д а. Не возникай, Анна, не до тебя тут.

А н н а. Хлопот да забот мне с вами… А что будет, когда караван в бухту зайдет, а? То-то и оно.

Т а м а р а. А может быть, прав товарищ сержант: что мы здесь столпились, чего ждем, музыки из репродуктора никогда не слышали?

Л ю д а. Женщины, потанцуем, а? У кого еще валенки не примерзли? А вон и кавалер топает!

Росомаху обступили.

З и н а и д а. В штабе был? Ну, чего молчишь?!

Р о с о м а х а. Дрянь дело.

Т а м а р а. Откуда вы это знаете?

Р о с о м а х а. У окон, в коридоре терся: в табачном дыму что в коптильне сидят… Здесь караван зимовать будет! (Стучит себя в отчаянии по голове.)

З и н а и д а. А он дурью мучается! Бабоньки, наша взяла! Здесь зимовать будут! Айда по домам пироги печь!

Восторг охватил толпу женщин. Смех, возгласы, поздравления, кто-то даже ударился в пляс. Толпа двинулась с площадки. Неожиданно в репродукторе смолкла музыка. Все вновь остановились. Молчит репродуктор, молчат и женщины.

Л ю д а. Что бы это значило? Не иначе как передадут экстренное сообщение.

Т а м а р а. Господи…

Г о л о с Б ы л и н и н а (из репродуктора) . Говорит радиостанция порта Заполярный. Начальник штаба Былинин. Товарищи, друзья! Матери, жены, близкие тех, кто в эти минуты находится в море, на трудном и героическом посту. Караван, который вы ждали, ради которого многие из вас прибыли издалека… караван не войдет в Заполярный.