Юлий Чепурин - Снега

З а т е м н е н и е

Тот же навес, но теперь часть пространства отгорожена занавесом — ярким и пестрым. Кругом развешаны красочные афиши. Среди зрителей мы видим М е ф о д ь е в а, Т е н ь г а е в а, Е г о р а, М а т р е н у, В а р в а р у, Ф а и н у, А н д р е я, А л е к с е я, М и х а и л а, Л и д и ю, Л а р и с у.

Г л а ш а. А сейчас вокальный квартет нашего коллектива исполнит новую песню композитора Фрадкина «Золушки».

Д е в у ш к и (поют) .

П а р н и и д е в у ш к и (вместе) .

П а р н и.

П а р н и и д е в у ш к и (вместе) .

Д е в у ш к и.

П а р н и.

П а р н и и д е в у ш к и (вместе) .

Аплодисменты. Парни и девушки уходят.

Г л а ш а. Продолжаем наш концерт. Выступают Виктор Маслов и Мария Парамонова. Сатирические куплеты.

В и к т о р и М а ш а (вместе) .

М а ш а.

В и к т о р.

М а ш а.

В и к т о р.

М а ш а.

В и к т о р.

М а ш а.

В и к т о р и М а ш а (вместе) .

Маша и Виктор танцуют и под аплодисменты зрителей убегают.

Г л а ш а. Выступают любимцы публики, клоуны Анатолий и Якобини!

Слышен истошный вопль клоуна. Это Р ы ж и й — его изображает Х а з о в. С противоположной стороны появляется Б е л ы й клоун — его изображает Ф и л и п п.

Б е л ы й. Якобини! Друг! Что случилось? Почему ты плачешь?

Р ы ж и й. Как мне не плакать. План по сдаче молока надо выполнять, а у меня на ферме корма кончились.

Б е л ы й. У Мефодьева был?

Р ы ж и й. Был.

Б е л ы й. Дал?

Р ы ж и й. Дал.

Б е л ы й. Сколько?

Р ы ж и й. Сто сорок тонн.

Б е л ы й. Почему же ты плачешь? Радоваться надо.

Рыжи й. Не мне дал — соседнему совхозу.

Б е л ы й. Подожди, подожди, но Мефодьев сам прошлой осенью плакал потому, что план по заготовке кормов не выполнил. Как же он смел отдать корм соседнему совхозу?

Р ы ж и й. Нажали.

Б е л ы й. Кто?

Р ы ж и й. Сверху!

Б е л ы й. Высоко?

Р ы ж и й. Не высоко, не низко, а сам он — близко. Во-он тот дядя… (Показывает на Теньгаева.)

Б е л ы й (Теньгаеву) . Ай-ай-ай! И не стыдно вам, дядя? А еще большой!

Р ы ж и й. Ай-ай-ай!

Т е н ь г а е в (шутливо) . Ай-ай-ай! (Смеется.)

Б е л ы й. Якобини, почему ты грозишь пальчиком? Это и по твоей вине! Мы ни разу не видели тебя на сенокосе.

Р ы ж и й. Ого! У меня была ува-жи-тель-ная причина. На троицу должен был об этом (выразительный жест-щелчок по горлу) побеспокоиться, в яблочный спас окосел на один глаз, в день Ивана Купала на меня печная труба упала, а чтоб соседи не наводили тень на мой плетень, взял в нашей больнице бюллетень… Вот он… (Достает и разматывает длинный свиток с перечнями «болезней».) Смотри, сколько болезней.

Б е л ы й (читает) . Галлюцинация, алкоголизация, симуляция, общая вибрация…

Р ы ж и й. И почти все — смертельные! (Подходит к Матрене.) Тетя Мотя, лечи, спасай!

М а т р е н а (включается в игру, испуганно). Уйди, окаянный!

Р ы ж и й. Гонишь? А помнишь, как мы в самый сенокос у тебя однова гуляли, первачок по стаканам разливали — твоего приготовления. Не напиток — коктейль «Умиление».

М а т р е н а. Верно, в тенечке отдыхали… Только всем, кто отдыхал… Ох, уж нам тогда Кузьма Илларионович «бюллетени» и прописал!.. А ну тебя, дьявол рыжий, ты давай план по молоку выполняй.

Р ы ж и й. Тетя Мотя, зачем ты о моем горе напомнила? (Плачет.) Травушки-муравушки, коровушки-буренушки…

Б е л ы й. Якобини! Не плачь! Я помогу тебе выполнить план по молоку. Я вырастил чудо-корову, которая не нуждается ни в сене, ни в комбикорме, — она питается исключительно одними резолюциями.

Р ы ж и й. Одними резолюциями?

Б е л ы й. Одними резолюциями.

Р ы ж и й. И больше ничем?

Б е л ы й. И больше абсолютно ничем.

Р ы ж и й. Ур-ра! Анатолий! У нас есть резолюции. Сколько твоей душе угодно. Получай! На весь год твоей чудо-корове жевать хватит.

Появляется «чудо-корова», которую изображают М а ш а и В и к т о р.

Б е л ы й. Моя чудо-корова дает птичье молоко, сухое молоко, сгущенное молоко, пчелиное молоко и, наконец, известковое молоко для строительства нашего дома отдыха.

Р ы ж и й. Хочу птичьего молока!

Б е л ы й. Сколько?

Р ы ж и й. Много! Для продажи государству, детям, телятам, поросятам…

Б е л ы й. Обеспечу! (Кормит «корову» бумагами, они быстро исчезают в ее пасти.)

Белый клоун делает пассы.

Этика, поэтика, кибернетика, арифметика! Готово! Можешь доить!

Р ы ж и й (доит) . Анатолий! Это не молоко! Это вода!

Б е л ы й. Из резолюций вытекает.

Смех.

Т е н ь г а е в. Товарищи! Товарищи колхозники! Я… я не рекомендую вам продолжать это представление. Знаешь, как это называется, Кузьма Илларионович?

М е ф о д ь е в. Что?

Т е н ь г а е в. Вот это… Это представление?

М е ф о д ь е в. По-моему, «чудо-корова».

Т е н ь г а е в. А по-моему… По-моему, это…. это… (Хотел сказать что-то чересчур резкое, но сдержался.) Я удивляюсь вам, товарищи колхозники, над чем вы смеетесь?

М а т р е н а. Да ведь смешно вроде.

Т е н ь г а е в. Что — смешно? Да разве это здоровая критика наших недостатков? Вы гордость нашего района и позволяете так смеяться над собой. Разве так надо критиковать? Да если миссис Стейнфорд покажет там кадры, которые она только что сняла… Американцам — вот кому будет смешно. Нам же, Кузьма Илларионович, должно быть стыдно.