Юлий Чепурин - Снега

П а в е л. Невозможно это, Василина. (Снимает ее руки со своих плеч.) Постановление состоялось, протокол подписан. Не один я решал — всем волкомом.

В а с и л и н а. Отмени! Ты — наивысшая власть тут. Ты самого Ленина знаешь. Тебе только слово сказать.

П а в е л (встает из-за стола) . Ты за кого меня считаешь, а?

В а с и л и н а. Спроси лучше — за кого считала! За сокола ясного, пригожего да смелого, сметливого да хозяйственного. А мы? Три года скоро… Считай, три года муж и жена, а в дому холод и голод живут-уживаются, а тебе и горя мало.

П а в е л (нахмурился) . Ты спервоначала вспомни наш уговор в риге, когда ты согласие дала — сулилась со мной через леса дремучие, через реки огненные идти, лишь бы рядом… Как это понимать теперича?

В а с и л и н а (с вызовом) . А так, что, если не послушаешься меня, — к своим уйду. Надоело! Надоело завывание в холодной печной трубе слушать… будто живую тебя хоронят!..

П а в е л (сдержанно) . Врешь, это вот ты сейчас, в сей секунд, себя хоронишь. Живую… Учти: уйдешь — зубы, может, стисну, губы до крови прикушу, а звать тебя назад не стану, так и знай.

В а с и л и н а. Ах так!.. (Накидывает на голову шаль, выбегает из избы.)

Пауза.

П а в е л (растерянно) . Вот тебе… фунт с изюмом… Мам, это что ж — ушла она. Как же я без нее? У меня руки опустятся Не жизнь мне без Василины… Одна радость — глаза ее видеть, на брови ее любоваться…

Д о м н а И п а т ь е в н а. Ты знаешь, Пашенька, я зарок себе дала — в ваши дела не вмешиваться. (Вздохнула.) Видно, не по себе, сынок, сосну срубил. Истинно говорят: сколько волка ни корми…

П а в е л (резко) . Не волк она — человек, любимая!.. Единственная… Я верну ее, маманя, догоню…

Домна Ипатьевна молчит. Павел торопливо надевает полушубок. Подходит к двери, останавливается. Садится на скамью.

Нет, не пойду. Унижаться не буду. Любит — сама придет.

Д о м н а И п а т ь е в н а. Верно рассудил, сынок.

Слышен голос: «Эй, вёдра, кастрюли, самовары чинить!» Кто-то стучит в окно.

Пашенька, самовар худой, не допрошусь тебя, дома почти не живешь, на мельнице пропадаешь, пусть починит, — чай, недорого возьмет.

П а в е л (думая о своем) . Зови.

Д о м н а И п а т ь е в н а (кричит в окно) . Зайди, добрый человек.

Входит Н и к и ф о р.

Н и к и ф о р. Здравствуйте вам.

Д о м н а И п а т ь е в н а. И вам того же. Самовар запаять. Дорого ли берешь, прохожий?

Н и к и ф о р. Беру, хозяйка, чтобы себя не обидеть.

Д о м н а И п а т ь е в н а. Я про себя спрашиваю.

Н и к и ф о р. Показывай самовар. (Смотрит.) Два фунта пшена, фунт ржаной муки. Обедом в придачу накормишь.

Д о м н а И п а т ь е в н а. Не прогневайся. Дорого просишь. С тем и до свидания.

Но Никифор не уходит.

Чего ж ты, мил человек, сказала же!

Н и к и ф о р. В тебе, старуха, сила не та. (Не глядя на Павла.) Жду, что сам хозяин скажет, Павел Герасимович Жихарев.

П а в е л (всматривается) . Никифор?

Н и к и ф о р. Узнал! Узнал!

П а в е л. Никифор!!

Н и к и ф о р. Павел! Пашка! (С громом и звоном сбрасывает с плеча сумку с инструментом, бросается обнимать Павла.) Ух ты, ядрена вошь, блоха германская!

П а в е л. Мимо шел или ко мне целил?

Н и к и ф о р. Мимо. Да только за-ради друга с большака — в сторону принял. Вспомнил, что ты где-то в этих местах кротуешь, нашел вот. (Весело, Домне Ипатьевне.) Маманя, бесплатно в честь такой встречи всему хозяйству обновление сделаю.

П а в е л. Бродяжишь, значит, черт косматый? Бородищу еще больше отрастил. Будто лопата.

Н и к и ф о р. Чтоб деньги, Панька, легше загребать. Да не больно они поразбросаны. Метешь дорогу, метешь, окромя конского помету, ничего не зацепишь.

П а в е л. Маманя, знакомый это мой.

Н и к и ф о р. Друг!

П а в е л. Еще до войны встречались. На заработки в Польшу ходили.

Н и к и ф о р. А потом вместе из Силезии сбегали, одному богу об избавлении молились.

П а в е л. Мама, как хочешь, а выпить по такому случаю требуется.

Домна Ипатьевна, ворча, уходит.

Н и к и ф о р. Вот уж истинно в писании сказано: гора с горой…

П а в е л. Так нигде и не зацепился?

Н и к и ф о р. Зацеплялся, да отцепили. (Вдруг.) Пашка! Жихарев! Надо ж! Знал бы, ведал, нигде б не обедал, у дружка б на останнюю дорогу нажрался.

П а в е л. Далеко еще идти?

Н и к и ф о р. Пару-другую лаптей стопчешь. От самого Смоленска марширую. Дую прямо на Москву. Говорят, там жрать дают да еще деньгами приплачивают. С утра по морозцу тридцать верст оттопал. Ногам, рукам от маршировки горячо, а пузу от голода холодно. Ну и скряги вы, деревенские, у вас зимой снегу не выпросишь, не то что хлеба.

П а в е л. Хлеб нам с неба не падает. Пояса на последнюю дырку затянуты. Что нонешнее лето даст, поглядим.

Н и к и ф о р. Не объем, не бойся.

П а в е л. Не боюсь! Наоборот, радуюсь.

Н и к и ф о р. Врешь!

П а в е л. Видно, сам бог тебя мне послал.

Н и к и ф о р. Значит, веришь в бога-то? (Вдруг снимает шапку, крестится на образа.)

П а в е л. Молюсь по большим праздникам.

Н и к и ф о р. А помнишь, как под Краковом полячку-то не поделили, подрались?

П а в е л (неохотно) . О том вспоминать не будем…

Н и к и ф о р (вздохнул) . Не будем. Их, баб-то, Пашка, много, а мы с тобой одни.

П а в е л. Вот что, Никифор. Обувка на тебе, гляжу, не барского происхождения. Знать, не больно шибко деньгу зашибаешь, ежели в лаптях ходишь?

Н и к и ф о р. Так легче ж ход в них, Пашка. Сами тебя несут.

П а в е л (вдруг) . У нас, в Мокром Узене, останешься?

Н и к и ф о р. Зачем?

П а в е л. Электростанцию будем строить.

Н и к и ф о р. Это ты все с той поры электричеством ушибленный? Не забыл? Не отказался?

П а в е л. Сам Ленин меня одобрил, научил.

Н и к и ф о р. Ленин? Не больно ли высоко, Пашка, хватанул? Побожись, что самолично с Лениным знакомство имел.

П а в е л. Вот те крест, не вру. Еще когда вместе в тюрьме с ним в Галиции… Так остаешься?

Н и к и ф о р (соображает) . Это смотря какой антураж предложишь.

П а в е л. А зачем он тебе — фураж, ты на лошади?

Н и к и ф о р (хохочет) . Лапоть ты, Пашка, как был лапоть, хоша и обмотки на тебе.

П а в е л. Фронтовые донашиваю.

Н и к и ф о р. Не фураж, а антураж — паек, говорю, какой последует.

П а в е л. Так бы по-русски и говорил.

Н и к и ф о р. Европу вспомнил, где мы с тобой страдаючи страдали. Остаюсь! А что? Старый друг лучше новых двух! Надоело, Пашка, струмент на горбу крячить. До весны погреюсь, а там поглядим. Только — чур! При взаимном вспомоществовании.

П а в е л. Говори, черт косматый. Глядишь — и я чем пособлю.

Н и к и ф о р. Ты, Панька, ты, боле некому. Закавыка в моей жизни произошла. Тольки-тольки перед нашей пролетарской революцией жить по-человечески начал, лавчонку заимел, железками да медяшками торговал. Так реквизировали же, аспиды. По оговору, по злому навету. Все мое добро, трудовым горбом нажитое, отобрали. В двадцать четыре часа счастья лишили, на бобах оставили. Жена, подлюка, в тот же час меня покинула, а только я — не сдался. Нет, не сдамся, пока зубы целые, вострые. Вот в Москву с петицией и шпарю. К самому Ленину. А выходит, тебе, Пашка, только слово ему написать, обо мне замолвить. Тебе он не откажет. Пашка, вступись, а потом проси что хошь. На небо для тебя залезу.