Каролина Литвинова - Квинтэссенция поддержания жизни

Чёрные-чёрные глаза. Они светились радостью, изнутри, на этой фотографии. Сейчас бы она ни за что не смогла даже подумать о том, что это - Радмир. Тот самый Радмир, которого она видела не более пятнадцати минут назад. Здесь ему было около пяти лет и он был другим. Свободным и безудержно счастливым. Словно ничто не могло разрушить его радость, но что-то видимо смогло. И сейчас, именно в эту секунду, она захотела узнать, что же это. Что смогло сломать такого маленького, счастливого мальчика, как он. Она аккуратно вынула фотографию, так привлёкшую её внимание, из рамки и присмотрелась к ней поближе. Ещё несколько секунд и она бы положила её обратно, но вибрация на телефоне отвлекла её.

" Спасайся".

И забыв обо всём, она сорвалась с места, напрочь забыв о бумажке, что всё ещё крепко сжимала в руке.

***

Она уже почти добежала до окна в противоположном конце. Но громкие, нервные шаги отвлекли её. Была дверь в ту самую комнату и было окно. Также за компанию была шаги на лестнице. Она бы не смогла вылезти в окно. Не успела бы. У неё не осталось другого выхода, кроме как приоткрыть дверь и бесшумно скользнуть туда. Но проклятая дверь скрипнула, и шаги замерли. Лишь на секунду. Потом они резко возобновились, но человек стал ещё быстрее, он бежал так, словно за ним гналась стая волков. Элен закрылась в шкафу и затаила дыхание. Дверь распахнулась и дверь ударилась об стену, чудом не слетев с петель.

" Конец", - подумала она и тихие слёзы беспомощности покатились по её лицу.

***

Гнев застилал ему глаза. Даже дыхание давалось с трудом, а сердце вот-вот выпрыгнет из груди. Какая-то наглая девчонка залезла в ту комнату. В ту самую комнату, от воспоминаний о которой он так сильно хотел избавиться. Самую ужасную комнату, происходящее в которой он не забудет никогда.Как только дверь быстро, со скрипом отворилась, приглашая его к себе. Уверенность резко исчезла, вместе с ней испарилась и ярость. Он отшатнулся на метр, словно его оттолкнули. Хотя, почему "словно"? Его правда оттолкнули. Но не человек, не животное, а память. Его собственная память, воспоминания, которые хранятся в этой комнате и до этого момента свято охранялись им, не позволяя никому и никогда ничего трогать. Даже заходить туда. Однажды Радмир, когда отец в конец разозлился и несмотря на умоляющую его не делать этого, открыл дверь комнаты и уже собирался войти, до этого спокойно стоявший в стороне и безразлично наблюдающий за всем этим, вынул из кармана ручной ножик и раскрыв его, порезал себе вену. Он распорол её, почти с мясом. Мать закричала, отец схватился за сердце, а Радмир всё стоял и молча смотрел на них. Не двигаясь, не морщась от боли, тогда он просто её не чувствовал, просто смотрел равнодушно, будто это не он сейчас перерезал себе вену, оставив там вечный шрам. Один у него уже был, не помешал и второй.

После того случая отец никогда даже не вспоминал о существовании той комнаты, в которой мальчик когда-то давно был счастлив.

***

Дрожь охватила всё её тело и казалось, шкаф сейчас упадёт вместе с ней. Стало ужасно холодно, а мёртвая мышь, лежащая в самом низу, совсем недалеко от её ноги, чуть не довела её до инфаркта. Шаги резко прекратились, человек замер, не входя в комнату. Она успела испытать столько эмоций, от шока до отчаяния, вызванного обречённостью. Вдруг шаги стали удаляться дальше от комнаты, а потом и вовсе прекратились. Милена не поверила своему слуху. Она подумала о том, что её уже убили, она лежит закопанной в ближайшем лесу, а теперь она просто попала в Рай. Или в Ад. Кто же знает?

***

Просидев там до глубокой ночи, она наконец решилась выйти. Аккуратно приоткрыв дверцу шкафа, она выглянула и обнаружив там теперь уже не пугающую пустоту, которая, по крайней мере, была лучше общества полного ярости Радмира, спокойно вышла из своего укрытия и высунула свою голову теперь уже в коридор. Дверь он так и не закрыл.

И там снова не было никого. Она даже не была уверена в том, что в доме есть хоть одна живая душа. Выйдя, она словно первый раз увидела фотографию, которую всё это время не отпускала. Она быстро спрятала её в карман лёгкой кожаной курточки, и начала боязливо озираться по сторонам. Она понимала, что ходить и ждать, пока из угла выпрыгнет монстр-мажор и вгрызётся клыками в шею, напиваясь её кровью, было как минимум глупо, как максимум ненормально. Но она ничего не могла с собой поделать. В безопасности спустившись на первый этаж, она услышала какие-то подозрительные звуки, доносящиеся откуда-то справа. Элен говорила, что это - кухня. Подпрыгнув, девушка уже хотела броситься прочь из дома, наплевав на осторожность, но что-то остановило её. Никто не бежал на неё, не кричал, всё было спокойно. Милена понимала, что поступает, как последняя самоубийца, шагая в сторону звуков. Но стало настолько сильно интересно увидеть, что там происходит, что она наплевала на все меры, послала к чёрту самосохранение и шагнула в неизвестность.

***

Радмир мирно лежал на столе и просто спал. Рядом стояла бутылка "Шандона" и пачка самых дешёвых сигарет. Это картина была последней, которую она ожидала увидеть. Возможно, она была готова даже к Дьяволу, пожимающему парню руку, но никак не это.

Удивлённо приподняв брови, она сжала губы и подумала о том, что она могла бы сделать сейчас. Радмир крепко спал и не должен был проснутся в ближайшие несколько часов, ведь был в стельку пьян, а дома никого кроме него и неё не было.

Она знала, что такого шанса может больше и выпасть никогда. И вот, напрочь забыв об Элен и о том, что она наверное, уже сама похоронила Милену, о том, что совсем недавно тряслась от страха. Она знала лишь то, что ей управляла какая-то неведомая сила, прибавляя ей смелости. Может быть, это была выпитая рюмка водки, которую она обязана была "навернуть" для поддержания легенды "мажорка", подействовавшая только сейчас. А может быть, и нет. Это было неважно, совершенно неважно. Важно лишь то, что она должна следовать за этой силой и она обязательно приведёт её к достижению цели.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Молниеносно взлетев на пятый этаж, она чуть не упала, споткнувшись о длинный, простилающийся до самого конца коридора. У девушки на мгновение перехватило дыхание. Раньше она видела такие вещи лишь на картинках. Шёлковый ковёр, явно ручной работы, с замысловатыми, разноцветными узорами в виде пересекающихся серебристых змеек, украшал этот тёмный дом, придавая ему утончённости своей непередаваемой красотой. Она смотрела на него и не могла вымолвить ни слова, была настолько поражена тяжёлыми орнаментами тканей и в то же время поразительной лёгкостью самого рисунка. Это звучало так глупо, но смотрелось так правдиво. Эта тяжесть и лёгкость, они словно дополняли друг друга, переливались между собой, достигая состояния полнейшей идиллии, но в то же время ведя нескончаемую борьбу. Каждая сторона на несколько секунд перевешивала другую, но потом всё снова возвращалось на круги своя, а затем по новой, и по новой, и по новой. Она не рискнула бы даже сделать предположение, касающееся цены паласа. Только спустя время она поняла, что сейчас просто стоит, молча восхищаясь благолепием ковра в доме убийцы её брата, теряя драгоценное время, от которого зависит её дальнейшая жизнь и покой её брата.