Николай Эрдман - Пьесы. Интермедии. Письма. Документы. Воспоминания современников

Я начал писать стихи с девяти лет. Вначале я подражал Никитину и Кольцову, потом Надсону. Потом символистам, Бальмонту и больше всего Сологубу. Потом было увлечение всякими маркизами, коломбинами, пьереттами. Кузмин, Сомов, Судейкин, и вдруг появился Маяковский и одной поэмой зачеркнул все, чем я тогда увлекался. Влияние его было колоссальным, а подражали ему меньше, чем другим. Но судьба сложилась так, что первыми поэтами, которые приняли во мне участие, были имажинисты.

Как только я подписал декларацию, хвалить Маяковского мне уже по штату не полагалось. И тогда на диспутах между имажинистами и футуристами я, конечно, поддерживал своих, если и не выступлениями, то аплодисментами».

О знакомстве с имажинистами см. раздел «Воспоминания современников», с. 303–309.

Писем А. Б. Мариенгофа и С. А. Есенина в архиве Н. Р. Эрдмана в ЦГАЛИ нет. Условия жизни и быта Н. Р. Эрдмана были таковы, что его архив сохранился далеко не полностью. Кроме того, большая часть архива была утрачена после его смерти.

Хромова Зинаида — балерина, подруга Н. В. Воронцовой.

«P.S. Не говори» — фраза не закончена.

А. В. Луначарский в 1925 г. после успеха «Мандата» предоставил Н. Р. Эрдману двухмесячную командировку в Германию и Италию «для исследовательской работы в области театра и драматургии». Спутником Эрдмана в этой поездке был П. А. Марков.

Марков Павел Александрович (1897–1980) — театральный критик, историк театра, режиссер и педагог. С 1925 г. заведовал литературной частью МХАТа. Одновременно, в 1922–1930 гг., был ученым секретарем театральной секции ГАХН (Государственная академия художественных наук).

Кузнецов Степан Леонидович (1879–1932) — актер, в фарсе Томаса Брандона «Тетка Чарлея» блестяще играл роль молодого человека, переодевшегося в женское платье.

Н. Р. Эрдман и П. А. Марков остановились в Берлине в пансионе фрау Лей.

Жильбер (Gillbert) Жан (настоящее имя и фамилия — Макс Винтерфельд; 1879–1942) — композитор и дирижер.

Бах Татьяна Яковлевна (1895–1983) — артистка оперетты, исполняла разнохарактерные лирические и лирико-каскадные роли.

Ярон Григорий Маркович (1893–1963) — артист и режиссер оперетты. В 1922 г. был одним из организаторов, артистов и руководителей Московского театра оперетты.

В память о прогулках по городу С. Л. Кузнецов сделал надпись на одной из фотографий (см. фото Н. Р. Эрдмана и П. А. Маркова). Копия с фотографии, которая многие годы висела в кабинете П. А. Маркова, сделана А. В. Гутерцем, с любезного разрешения П. А. Маркова, в 1974 г. В пивных Берлина заказ троих соотечественников был, по рассказу Маркова, всегда один: «Два светлых! Одно темное!» Кружку темного пива заказывал Эрдман.

Шор Давид Соломонович (1867–1942) — пианист. Был популярен в Москве как педагог. В 1918–1925 гг. вел класс фортепиано в Московской консерватории. В 1927 г. уехал в Палестину.

В марте 1926 г. пьеса Н. Р. Эрдмана «Мандат» была напечатана в Берлине в переводе на немецкий язык (J. Ladyschnikow Verlag GmbH). Переводчик — Эрих Бёме (Erich Böhme). В библиотеке ЦГАЛИ хранится экземпляр этой книги, принадлежавший Н. Р. Эрдману.

Стрельников Иван Васильевич — заведующий агентурным отделом по взысканию и собиранию авторских гонораров Драмсоюза.

Имеется в виду П. А. Марков.

Поля — здесь и далее сестра домработницы Кати.

Вера — здесь и далее имеется в виду балерина Друцкая Вера Федоровна — жена Б. Р. Эрдмана.

Ренье Анри Франсуа Жозеф де (псевдоним Гюг Виньи; 1864–1956) — французский поэт, писатель. В русском переводе собрание его сочинений в 19-ти томах вышло в Ленинграде в 1923–1926 гг.

Иванов Вячеслав Иванович (1866–1949) — поэт, драматург, историк. С 1924 г. жил в Италии.

Керженцев (настоящая фамилия Лебедев) Платон Михайлович (1881–1940) — публицист, один из руководителей Пролеткульта. Полпред в Италии в 1925–1926 гг. Автор книги «Творческий театр» (М., 1918). Занимая в 1936–1938 гг. пост председателя Комитета по делам искусств при СНК СССР, выступил в адрес Вс. Э. Мейерхольда с разгромной критической статьей «Чужой театр», а 7 января 1938 г. подписал приказ о закрытии ГосТИМа.

Райх Зинаида Николаевна. — См. коммент. 2, 3 к п. 26.

Город Щецин с 1945 г. в составе Польши.

Сибор (настоящая фамилия Лившиц) Борис Осипович (1880–1961) — скрипач.

« Иосиф Прекрасный» — балет, поставленный в Большом театре в 1925 г. Композитор и дирижер С. Н. Василенко, балетмейстер К. Я. Голейзовский, художник Б. Р. Эрдман.

Комментарием к этому письму служат воспоминания Н. Р. Эрдмана:

«В 1925 году, в августе месяце, мы — П. А. Марков и я — прожили около двух недель в Сорренто и почти ежедневно бывали у Алексея Максимовича. Все свободное от работы время Алексей Максимович со щедростью отдавал посторонним людям, и мы безмерно этим пользовались, легкомысленно полагая, что нам лишать себя общества Горького все-таки тяжелее, чем ему терпеть наше.

В один из вечеров, было уже довольно поздно, перед тем как проститься, Алексей Максимович прогуливался с нами по саду.

— Вы что же, не хотите, чтобы я прочитал вашу пьесу?

В темноте я не видел лица Горького, а голос мне показался суровым.

Я бросился в гостиницу, к счастью, она находилась тут же, через дорогу, и через несколько минут моя отпечатанная на машинке пьеса была у Алексея Максимовича.

Уснул я с трудом и ненадолго, часов в семь утра меня разбудил стук в дверь, и в номер вошла итальянка, которая сказала, что синьор Горький немедленно просит к себе синьора Эрдмана.

Я не знаю итальянского языка, и слово „немедленно“ я понял по ее жестам.

Неожиданное приглашение в такой ранний час заставило меня переусердствовать, и я побежал к Горькому в пижаме.

Алексей Максимович в просторном светло-сером костюме сидел за столом. На столе лежала моя пьеса, рядом с ней лист бумаги, на котором, как я догадался, были выписаны номера страниц.

— Мне пьеса понравилась, — сказал Горький. — Хорошая пьеса. Умно. Смешно. Вот у вас там жилец ходит в горшке из-под лапши. Это Мейерхольд придумал?

— Нет, это я, я придумал.

— Это вы плохо придумали. А вот разговаривают у вас люди интересно. Язык хороший. Только почему вы пишете… — и Горький, заглядывая в листок, стал перевертывать страницы пьесы и читать фразы, которые он отметил как неудачные. Ометок было много, и я чувствовал, как от моего хорошего языка почти ничего не остается.