Эдвард Радзинский - Спортивные сцены 80-х

Сережа (вдруг истерично). Потому что у вас больное сердце!.. У вас… у вас… больное сердце!

Михалева.Да? И кто вам это сказал? ( Тихо смеется) Ах, Михалев! Подлый! (Хохочет)

Сережа (кричит). Почему вы остановились?! Что вы стоите?!

Михалева.Не надо орать на старших, детка… Дайте вашу руку… (Прижимает к груди) Слышите? Как бьется!.. Как метроном… ( Хохочет) Как похожи у вас руки. Надо же так повториться. Такие же тонкие пальцы. Только он ими все время хапал!

Сережа( враждебно ). У вас здоровое сердце?! Да? Он врал! Да?! Да?!

Михалева (вдруг трезво и сухо). У меня нет сердца, милый мальчик… Было, да сплыло! У меня теперь вместо сердца — сплошные ноги! Красивые ноги!.. И Михалев не соврал! Нельзя так — про старших! Просто он хотел сделать нам приятное… Чтобы мы не спешили и спокойно побеседовали. Чтобы ты не семенил во всю прыть своими слабыми ножками!.. А может, он своей интуицией… своей бывшей заботливой интуицией… почувствовал, что женушке Инге… будет трудно бежать после бутылька… Чего ты так припустился! Это уже не трусца… По-моему, мы бежим на рекорд! Сережа, я не поспеваю! Я вся в шлаках! Как мокрая курица!

Убегают. Вбегают Михалев и Катя.

Михалев (на церковь). Красиво, да? «Лепота», — говорили на Руси…

Катя.«Ах, грациозно!» «Ах, красиво!». Я не слепая, поверьте — все вижу сама и даже без очков.

Михалев.И все-таки насчет Сережи не верю… Насчет «не было на свете»…

Катя.Подзадориваете? Лишнее. Я вам расскажу только то, что сама захочу. То есть только то, что вы должны передать его родителям… Поэтому про самоубийство я вам сейчас расскажу… Надеюсь, после этого рассказа они навсегда потеряют вкус подсылать ко мне с расспросами… Итак, жила-была девочка Катя… Училась во втором классе…

Михалев.Ну, для вас это совсем недавнее прошлое.

Катя.Девочку Катю никто не провожал в школу, ее родители были заняты на работе… Напротив школы был переход через улицу, но она сама не переходила. Она останавливалась и просила прохожих перевести ее. Так мама наказала… А она тогда была послушная девочка с красивыми бантами… И, стоя у перехода и ожидая, когда ей помогут перейти, она часто видела: подъезжала красивая машина — так возили в школу знаменитого Сережу… Вся школа знала про Сережиного дедушку… И учителя говорили с ним с каким-то голубиным воркованием. И уже в третьем классе этот Сережа влюбился в девочку Катю, которая его ненавидела. Из чувства протеста! Он всегда любил, а она всегда ненавидела… Запоминайте, а то у вас наверняка возрастной склероз.

Михалев.Все запомнил, злая красавица. «Но такой внимательный».

Катя.Еще раз повторите — и я замолчу! Навсегда!.. Или закричу!

Михалев.Все! Все!

Катя.Но любовь у него была очень странная. Он все рассказывал девочке Кате — даже самые постыдные вещи! Наверное, он уже тогда заменил ею свою отсутствующую мамашу с георгином на пузе… А потом однажды… это было летом в страшную жару… Девочка Катя была уже в шестом классе и, как всегда, торчала в городе… в ожидании… когда начнется отпуску родителей… И вдруг появился Сережа… Он был «чокнутый». Он протянул конверт и сказал: «Читай». Это было письмо к родителям. Несколько идиотских строк, что он «кончает с собой и просит никого не винить в смерти»… Я велела ему немедленно все рассказать. И он рассказал — потому что на самом деле он пришел за этим: чтобы я заставила его рассказать и запретила самоубийство…

Михалев.Ну?!

Катя (долго молчит). Ну что ж… Пусть они хоть… через сто лет… немного познакомятся с любимым сыночком.

Михалев.Все им расскажу! Все! Клянусь!

Катя (Она еще колеблется, но потом начинает). В то лето его замечательная бабушка, полная энтузиазма тридцатых годов, решила направить его для демократичности в обычный пионерский лагерь… А он, видите ли, был нервный мальчик, больной детским недугом — ночью он мочился в постель… И ребят из его комнаты, видать, тоже «достало» лакейское подобострастие, с которым начальство лагеря обращалось с этим хлюпиком! И они устроили ему «темную». На рассвете они набросили ему на голову его же мокрую простыню… И при этом орали то самое прозвище, которым наградили его в лагере… И тогда он убежал из лагеря… Как он плакал в тот день. Но я велела ему жить… И он остался жить… Потому что всегда делал то, что я ему велела… Передайте его родителям, что это я в шестом классе велела ему остаться на второй год! Тогда от нас забрали учительницу, которая ставила ему справедливые двойки… И появилась новая. Она его, понятно, перевела в следующий класс. Но я велела! И он остался!.. Все! Довольны?

Михалев.Как доволен! Если бы вы знали!.. Радость сердца! Спасибо!.. Но должок за вами: про дедушку с бабушкой. Краткое описание.

Катя.Это не мое дело. И не ваше… И в заключение передадите чадолюбивым предкам, чтобы почаще вспоминали про ненавистную Катеньку, которая спит с их сыном, потому что дрянь!.. И если однажды она от него все-таки убежит, значит… Она перестала быть дрянью!

Михалев.Почему вы уходите от него — теперь вопросов нет… Но почему вы возвращаетесь к нему моя радость?

Катя.Я не радость… И уж точно не ваша… И еще сообщите, что их сынок учиться по-прежнему не хочет… Потому что не может. И трудиться тоже не может…

Михалев.Но он работает! Они говорили…

Катя.Работал. Осветителем в театре: ставил свет — не вовремя и не туда! Пока не начались гастроли. Но он же не может оставить Катеньку без своего драгоценного присутствия… Так что нынче целые дни он занят любимым процессом: лежит на диване и слушает «хиты»…

Михалев.Пардон, а материально как же вы обходитесь?

Катя.Ну-ну!.. У вас тут верный «ощуч»… Здесь у нас «без проблем»… Здесь родители нас не забывают… И дедушка с бабушкой — тоже! Так что мы прекрасно побираемся… И шмотки шлют исправно… Правда, они там, «за бугром», немного оторвались от нашей действительности. Объясните им, что дешевую «фирму» носят теперь все: дочки торгашей, механиков автосервиса, стоматологов… Теперь у нас… (усмехнулась) у детей, — эра борьбы за качество. Просто заграничные тряпки никому не нужны. Нужны настоящие, то есть дорогие. Так что пусть раскошеливаются, а то за границей они здорово жаднеют. Послушайте, где они? Мы третий раз бежим по кругу… Я уже видеть не могу эту церковь…

Михалев.И все-таки (подчеркнуто), моя радость: почему вы к нему возвращаетесь?

Убегают. Вбегают Михалева и Сережа.