Эдвард Радзинский - Пьесы

Он (в панике). Что вы! Чтобы! (Срывает с кровати брезент и начинает укутывать ее.)

Она (требовательно). Мне холодно! Мне холодно! Мне холодно!

Он.Сейчас… Сейчас…

Нелепо кутает ее в брезент.

Она (сидит, стуча зубами, закутанная в брезент). Я южный человек… Я не могу без солнца! (Дрожь постепенно затихает.)

Он.Получше?

Она (кивнула, усмехнулась). Слушайте, а вы не испугались! Здорово! Вы совсем не испугались. Обычно все они боятся больных. Притом даже не то чтобы заразиться боятся, просто больной им неприятен. А вы… вы первый, не испугавшийся моей странной лихорадки… Потрясающе! Знаете, у меня есть мальчик знакомый… и он, вместе с моей подругой Эрикой, навещал в больнице еще одну нашу общую подругу. Она лежала в психиатрической клинике. И мальчик ее полюбил. Потом девочка выздоровела — и люди расписались. Вы не представляете, что устроили они… И не потому, что они ее не знали или она им не нравилась. Нет, потому, что девочка лежала в нервной клинике! Я часто задаю себе вопрос: откуда такое отвращение к страданию?

Он усмехнулся и невзначай дотронулся до ее лица.

(Тотчас вскочила.) Мне надо позвонить. (Торопливо набирает номер).

Звонок в комнате матери.

Мать.Алло…

Она молчит.

Алло! Алло!

Она.Это я.

Мать (кричит). Где ты находишься? Я схожу с ума!

Она молчит.

Ну где ты? Ну умоляю! Ты будешь отвечать?

Она.Нет.

Мать.Ну хорошо, только ответь: с тобой что-то случилось? Ну? Ну? Я умоляю!

Она.Нет. Я скоро выезжаю. (Вешает трубку.) Подруга. Слава Богу! Где она?

Мать.У Эрики.

Подруга.Что же ты не могла сама туда позвонить?

Мать.Она телефона не дает.

Подруга.То есть как это — не дает?

Мать.Отстань!.. Боже мой, я почему-то вдруг так испугалась!

Замолкают. В это время в кухню возвращается Третий джазист. Он молча присоединяется к двум остальным. Они играют мелодию, которую по-прежнему слушают Мать и ее Подруга. В ванную входит Его жена: лицо заплаканное, долго моет лицо, потом начинает накладывать маску из клубники.

Его жена.Сволочь! Ах, какая… ( Уходит, бешено хлопнув дверью.)

Она (помолчав). Что меня особенно удивляет: самая тонкая перегородка — это между больными и здоровыми — и нет большей пропасти. Да, я что-то забыла…

Он.Забыли дрожать.

Она.Нет! Нет! Это была правда! Слышите! Тут вы ничего не поняли. Все так прекрасно понимали! Это у меня проходит… И так же внезапно появляется! Это правда! Правда! Который час?

Он.Двенадцать.

Она.Вы спросили, почему я не боюсь ничего? У меня есть такая теория: с рождения в человеке заложена интуиция. Но мы ее с возрастом — засоряем. В истинном виде интуиция остается только у детей и у животных. Так вот, я ее в себе не заглушила. Когда я вижу два яблока — красное и зеленое… и интуиция подсказывает мне: возьми зеленое, я все-таки беру красное… оно оказывается червивым. Поэтому, во-первых, я сразу понимаю: надо ли мне бояться, а во-вторых… (Замолчала. Вдруг серьезно.) А вот вы зря не боитесь меня. Может, я оставила у вас кофту нарочно, чтобы вас погубить! Может… обитало в пространстве некое кровожадное существо… ( Помолчав, вдруг.) А если бы вы узнали обо мне ужасную вещь, а? Вы поверили бы?

Он засмеялся и молча дотронулся до ее волос.

(Вскочила.) Откройте дверь! Немедленно! Мне домой нужно! Откройте!

Он испуганно открывает, и Она вихрем уносится в открытую дверь… Он один; Он начинает стелить постель, что-то бормочет. Мать и Подруга лежат с огурцами на лицах и слушают музыку; потом Подруга встает, начинает одеваться. Джазисты закончили играть. Молодые мышцы их затекли — и они шумно возятся и корчат рожи.

Он (бормочет). … Открывается дверь и входит… И оттого, что она психованная… или черт знает отчего… (Задумался.) И вот уже «охладевший и отживший»… А где же — разочарование и мудрость?.. А как же — «Быстро стареют в страданиях для смерти рожденные люди?!» (Смех.) Ужас!

В кухне Джазисты расходятся. Остается только Маленький джазист.

Подруга (одеваясь). Письмо капитану за тобой. Мать. Чао. Я спать хочу.

Подруга уходит.

(Напевает.) «Раз пятнадцать он тонул… но ни разу… но ни разу… но ни разу…»

Задумавшись, сидит на тахте. Стук двери — входит Она.

Явилась, не запылилась. Есть хочешь?

Она.Хочу. (Уходит на кухню.)

Мать (кричит). Не ешь стоя! В парикмахерской была?

Ее голос.Естественно.

Мать.Удачно подстриглась, совсем не видно. Как Эрика?

Она (молча проходит в свою комнату). Опять рылись на моем столе?

Мать (думая о своем). «Но ни разу даже глазом не моргнул». ( Вынимает из спального ящика подушки, белье и стелет на тахте.)

Она (лежа на животе, включает магнитофон и шепчет). Письмо первое: «Я увидела вас… — взгляды перекрестились — это было страшно. Меня отшвырнуло, показалось, что падают стулья. В изумлении я обвела глазами вокруг, но все было на месте. И в панике я бежала, бросив на поле боя кофту, как стяг, как бестелесное свое тело… А потом были бессмысленные слова, в которых, как в скорлупе, шевелились те слова. Какое было серое небо весь день. И в дальнейшем все самое грустное и нежное… когда все будет правда… будет происходить при этом дожде… Я все знаю, что будет… Воспоминания о будущем. А теперь — убийство. (Стирает запись.) Самоубийство.

Мать (ложась в постель, кричит). Ты потушишь свет или, как обычно, до трех?

Она молчит.

Сумасшедшая девка. (Гасит свет.)

Она в своей комнате набирает номер телефона. Звонок в его квартире.

Он.Алло… алло…

Молчание.

Алло… (Швыряет трубку.)

Она (торжествующе). Явь!

В кухне тихонечко играет Маленький джазист, выкрикивая слова: «Моя любовь… Моя любовь…»

«Квартира». На следующий день. Пустые комнаты матери и подруги. Пустая ее комната.

В кухне, как обычно, играют Джазисты — их трое. В своей комнате на кровати лежит Он. В ванную входит Его жена, причесывается перед зеркалом. Дверь в ванную раскрыта, и рука доктора тихонько и нежно гладит ее по лицу, и слышен голос Доктора, разговаривающего в невидимом нам коридоре по телефону.

Голос доктора.Я на «скорой помощи»… Мне отсюда не очень ловко разговаривать. (Выслушивает ответ.) Буду к шести. (Выслушивает.) Не надо! Только творог, я и так прибавил! Никто не звонил? (Выслушивает длиннейший ответ.)