Эдвард Радзинский - Пьесы

Она ( глотая слезы). Да!

Подруга.Это правда? (Вскочила.) Куда он уехал?!

Мать.Он? (Вяло.) Туда… Куда все они уехали: кот, который ходил на задних лапах, прекрасная Эрика… это идиотская страна… где живет ( громко ) моя бедная дочь… (Выкрикнула.) Моя бедная и любимая дочь, которую ждет ужин в кухне на холодильнике! (Пронзительно.) Только, пожалуйста, не ешь стоя!..

Общее затемнение.

На следующий день. Почти все комнаты «квартиры» пусты, все на работе. Только Он — в своей комнате и в кухне — Маленький джазист.

Маленький джазист (вынимает письмо и читает вслух, точнее, видимо, перечитывает, судя по легкости, с которой он читает. Он будто будоражит себя, доводя до бешеной ярости). «Вы мне надоели вашими постоянными преследованиями. Вы требуете правды! Пожалуйста! Вы — точно такой же буржуа, как те, кого вы презираете. Просто сейчас — вы молодой буржуа, а потом станете осмотрительным и старым. Для меня буржуа отличается: первое — дефектом зрения. Он видит только то, что видят все, то есть он творчески бездарен. Второе — несвободой — страхом перемен и постоянной трусостью, маскируемой разными высокими словами и понятиями. И полной невозможностью осуществить свои мечты и страсти, если для этого требуется преступить норму. Он способен лишь на трусливое подглядывание… Я могла бы все это аргументировать разбором ваших писем, но мне скучно… Что же касается до дефекта вашего зрения, вы сможете легко в этом убедиться, прочтя вырезку из вашего любимого журнала «Наука и жизнь» номер семь за тысяча девятьсот семьдесят седьмой год, статья называлась «Охотничьи собаки». Пари: вы читали эту статью и ничего не заметили!.. И в то время как вы кропали сентиментальные стихи, перед вашим носом лежал прелестнейший текст. Клянусь, можно — не изменяя ни строчки — положить всю статью на музыку, и получится блестящая рок-опера! Итак, посылаю вам начало этой статьи. Статья называется «Охотничьи собаки». Рок-оперу по этой статье следует назвать «О женщинах». Итак… Текст: «Если человек имел собаку, он будет помнить ее всю жизнь. Вспоминая ее, человек вспоминает себя, возвышенного этим покровительством к существу, ничего не требующему и лишь глубоко озабоченному тем, чтобы хозяин не бросил его. Не перестал являть божескую милость… Но быть Богом не просто, даже таким небольшим, каким следует быть человеку в отношениях с собакой. Есть люди, которые, заводя пса из-за моды, ничего не находят в этом союзе. Однако человек, однажды испытавший отнесенное к себе чувство привязанности, потом всегда о нем тоскует. Помните, тоску по собаке может заглушить только другая собака» и т. д. Здорово, да? И помните (когда вы захотите переслать мне свои очередные сентиментальные песни о любви!) — любви нет! Есть только превращение личности в покорную собаку. И все! Подпись: Каштанка, спаниель.

Маленький джазист замолкает, потому что в кухню входят двое других юнцов. Он глядит на часы, молча кивая. И тогда все они уходят — втроем. И тут же звонок в его квартиру. Он открывает дверь, и молча входит Она.

Он.Дать воды?

Она отрицательно качает головой. Молчание.

А почему «Наташа»?

Она.А мне всегда нравилось это имя.

Он.А если бы я послал тебе письмо?

Она.Я всегда сама вынимаю газеты из ящика.

Он.А как тебя зовут по правде?

Она.Сначала меня звали «я», потом «я» — умерло. Теперь меня зовут Каштанкой. Надеюсь, и она скоро подохнет.

Он.Я плакал, когда читал твое письмо.

Она.Я плакала, когда я его писала.

Он. Но зачем? Зачем?

Она.Слушайте! Я постараюсь вам объяснить, но в меру вашего понимания. В себе я люблю и ценю трагизм… свою нереальность… И то, что вы бы назвали — жестокостью. С вами все это во мне вымерло… И народилось какое-то доброе существо… полное щенячьей любви и преданности — ко всем! Мне надо было уйти от вас хоть на время… чтобы понять, что со мною! Мне надо было уйти от вас и одновременно вас сохранить… Я хотела, чтобы вас не было, но чтобы вы были и ждали… Но я привыкла жить среди нормальных людей. Я, живущая в нереальности, выучила: люди не верят сказкам… Вымысел смешит или пугает. Единственный вымысел, который реален для людей, — это страдание. И я выдумала свое страдание, чтобы вы поверили. Я не могла сказать вам правду: я ухожу в пространство, обождите! И я сказала: «Я ухожу в больницу», — и вы стали ждать.

Он.Ну ладно, это со мной. Но зачем же ты сделала с нею?..

Она.Это гадкий вопрос. (Подумав.) Она вам понравилась, да? Она красивая. (Засмеялась.) То-то. Я считала, что забыть того… ничтожного, она сможет только ради другого… только ради мифа. Или вот вам совсем благородное объяснение: я хотела, чтобы у нее появился кто-то вместо того, который ее не любил… или хотя бы у нее появилась надежда. Видите! Видите, как вам это все нравится! Потому что это лирично и похоже на то, что должно быть! А хотите ужасное объяснение? А если… если я попросту захотела повелевать ею?.. А если верны все три объяснения сразу, что тогда?

Он.Я только одного не могу понять, откуда это в тебе!.. Ты же совсем маленькая… откуда эта уверенность, что ты можешь распоряжаться другим человеком! Чужой волей! Откуда эта необходимая потребность все время диктовать… мне! ей!.. И эта сосредоточенность на себе?.. Неужели это возраст? Откуда жестокость… при твоем сердце? Неужели это было во мне… раньше? Тогда почему я не помню?.. Или я не все понимаю?

Она (в запальчивости). А я тоже не все понимаю! В вас есть все, что я ненавижу… Вы жертва!.. (Бешено.) Если хотите… Я предпочитаю жертве — палача! Вы — буржуа! Вы не похожи ни на одного из моих героев, но я вас люблю! Я вас почему-то смертельно люблю, как никого и никогда не полюблю в жизни! Я вас люблю, хотя все в вас не принимаю! Вы слепой! Ведь вы с самого начала считали меня чуть ли не девкой… А хотите, я вам сейчас скажу самую смешную вещь: первый человек в жизни, которого я сама поцеловала, — это вы! Меня целовали один раз до вас! Но это было насильно… Если бы вы знали, как я готовилась к этому поцелую. Я боялась, что у меня не получится. (Кричит.) Вам смешно! А я с самого начала чувствовала, что вы ни черта не понимаете! Но уверяла себя в обратном и все-таки чувствовала… Я только теперь поняла наконец, почему я вас называла «милое чудо». Не подвела интуиция! Хотите, скажу? У одного моего обожаемого фантаста есть такое определение: «Чудо — это всегда в конечном счете шарлатанство».

Он (тихо). Я люблю тебя…

Она.Перед тем как мы расстанемся… сейчас это уже точно, потому что Каштанка во мне должна подохнуть… я попрошу вас исполнить мое последнее желание! Это последнее сентиментальное желание издыхающей жалкой собаки! Знаете, когда я бесславно сутками слонялась перед вашим домом, поджидая вас… я всегда покупала себе мороженое. Так вот, в последний раз мы встретимся с вами на улице и вдвоем пройдем этим проклятым маршрутом. И вы сами мне купите мороженое, идет?