Эдвард Радзинский - Пьесы

Он.Значит, все это было истерическое представление?

Она.Ну, если быть точным: два представления. Твое — неудачное… Ты очень плохо сыграл грузина… И — мое! Обалденное! Что делать, Саша, ты так и остался хреновым актером. Это только в вашем театре верят, что талант, как гриб, растет со временем на пустом месте! Ха-ха-ха!

Он.Ладно, пошутили… Истеричка, я пришел взять кеды и кроссовки…

Она.А почему так развязно? И что это значит — «пошутили»? Это ты шутил. А я не шутила… Потому что для меня, Саша, как для древних индусов, жизнь — это «Лила», то есть божественная игра! Я все время играю и тогда только живу… Например, подниму трубочку своего отключенного телефона и разговариваю, разговариваю… с Маришей. Или без телефона — вслух, сама с собой болтаю, болтаю. Первый раз, когда я поймала себя на этом — я подумала: все, спятила, Нина! (Шепотом) А потом поняла: нет, это началась моя «Лила» — божественная игра… Но, конечно, какая игра без зрителей! Вот почему я так обрадовалась… когда ты по двору вышагивал. Думаю, вот он идет — будущий зритель… и, может, участник моей «Лилы»? А ты, видать, это тоже почувствовал и сразу из-за двери тоже принялся играть — шпарить текстами из своей последней пьесы… Ха-ха-ха!

Он ( изумленно). Не понял!

Она.Понял, все понял! Только уж очень сентиментальные тексты… Клоун, дудочка… Тьфу! Но я была милосердна — я подыграла тебе. Потому что уважаю любую «Лилу»! Вот так, Саша!

Он (постарался рассмеяться :). А откуда ты знаешь про пьесу?

Она.Я все знаю, что происходит в вашем треклятом театре. Слежу! А чем мне еще теперь заниматься? Из театра меня выперли, с телевидения после вчерашнего… наверное — тоже… В кино не берут. Вот я и дружу с Маришей. Мариша — это машинистка-надомница… Ей дают перепечатывать пьесы в вашем четырехклятом театре. А она уж мне… показывает. (Подмигнула) Ха-ха-ха! (Весело) Мне очень понравилось, что ты написал пьесу про нас с тобой.

Знаешь, Саша, так приятно почувствовать себя литературным персонажем. Я даже сказала себе: «Ну, мать, ты теперь у нас просто Робинзон Крузо!» Ха-ха-ха! Вот только кто осмелится сыграть меня в вашем дружном коллективе нерастущих грибов! Себя, допустим, сыграешь ты! Ну, а меня? Меня — единственную, неповторимую? Оказывается… донесла Мариша… твоя молодуха в развратных лисах… с накладным задом…

Он.Послушай. (Бешено) Во-первых, у нее совершенно нормальный зад…

Она.Даже с нормальным задом — все равно не сыграет… Ха-ха-ха! Меня — не сыграет! Ха-ха-ха! ( Остановилась.) Кстати, почему ты приписал в своей пьесе мой поступок себе? Я протестую! Это ведь я рассказала тебе… как меня несли к любимому в коробке от радиолы. Забыл? Ай-ай! Это случилось со мной… ну, когда по твоей милости… я оказалась в офсайде. Ха-ха-ха! И придумала влюбляться во всех, кто на тебя похож… чтобы не удавиться… Ха-ха-ха! Ну, известное дело — дура! В голове-то балалайка! Пардон, про балалайку уже сегодня было! И вот к очередному любимому меня доставили в коробке от радиолы… и меня чуть не съел его пес боксер. Ха-ха-ха! Кстати, потом к нему же я прискакала верхом на лошади. Я тогда снималась наездницей. Как он испугался! Как вы все боялись непримиримых размеров моей любви! Ха-ха-ха! Запомни: такие вещи не сможет совершить мужчина. Это удел безумной женщины до того, как она стала феминисткой. Ха-ха-ха! А все-таки подло, что ты разрешил ей — играть меня!

Он.Послушай! По-моему, ты что-то недопонимаешь! ( Раздельно.) Я пришел взять тренировочные брюки и кроссовки…

Она.Ага…

Он (небрежно). Кстати… ( Остановился, помолчав.) А все-таки зачем ты выдумала эту чушь… про грибы?

Она.Ха-ха-ха! Беспокоишься? По-честному и я — тоже. Понимаешь, простые вещи у меня теперь абсолютно вылетают из памяти. И вот про эти грибы вылетело — вместе с платой за телефон… Ха-ха-ха. Я не помню: купила ли я их на рынке… или действительно собрала в лесу в солнечный день! Все так неясно для меня теперь. К примеру! Вчера мчусь на такси к знакомым, а оказывается, я должна была в это время мчаться на телевидение с кистью маляра. Ха-ха-ха! Наверное, реальность ускользает, потому что она мне скучна… Точнее, не так — для меня теперь есть одна реальность: «Лила»! Игра! Ха-ха-ха! Но про грибочки… мы с тобой скоро выясним! Придется! Ха-ха-ха!

Он (яростно). Послушай, ты…

Она ( миролюбиво). Кстати, а зачем тебе вдруг понадобились эти кроссовки… и эти… брюки?

Он (стараясь поддержать ее тон). Я решил снова бегать по утрам.

Она.От кого, дорогой? От меня ты уже давно убежал… А от этой с накладной задницей можно скрыться только на кладбище! Ха-ха-ха! Знаешь, вначале я злилась, когда читала твою пьесу… Там нет любви…Ты никогда не знал, что это такое. Поэтому ты думаешь, что любовь — это много сентиментальных слов. А любовь — это ненависть, дружок! Когда я любила — ох, как я тебя ненавидела!

Он.Тебе не кажется, что сейчас все это не очень актуально? Короче! Где мои кроссовки и тренировочные брюки?

Она.Все на месте. Все — в твоей комнате… тренировочные брюки, кроссовки, твое фото, твои бутылки… Все, как при твоей жизни (добавила) здесь… Ха-ха-ха! Мемориал! Что делать, ты для меня теперь вроде покойника! Ха-ха-ха! Знаешь, у Гоголя написано: «Что это за должность такая «покойник», что о них непременно надо говорить хорошо?» Ха-ха-ха! Будем тебя славить!

Он решительно поднимается.

(Насмешливо) В мемориал? Жаль! Туда нельзя!

Он (остановился). Так! Еще что выдумала, истеричка?

Она.Как ты меня! Ну да ладно, еще сочтемся! Понимаешь, в твоей комнате сейчас спит Мариша!

Он (бешено). Какая Мариша? Какая еще Мариша?

Она.Ирреальная… Нет, пардон, ирреальная Мариша у нас осталась в телефонной трубке. А в твоей комнате спит самая что ни на есть реальная Мариша. Ну — машинистка-надомница…

Он.Послушай, не выводи меня из терпения, ладно?

Она (будто не слыша). Эта Мариша ну буквально меня спасла! Она согласилась быть моей партнершей по «Лиле»… С тех пор как вы изгнали меня из вашего пяти… клятого театра, я все время играю на дому… Боже, я ведь забыла тебе представиться: «Нина — артистка домашнего театра!!!» Ха-ха-ха!

Он (орет). Мне дадут кроссовки?

Она.Я понимаю твою нервность. Все-таки идти в квартиру, а очутиться в домашнем театре… Конечно, сюрприз! Да и профессия — артистка домашнего театра — конечно, очень редкая.

Он (вопит). Кроссовки!