Эдвард Радзинский - Обольститель Колобашкин

Колобашкин.Ну, а дальше?

Ивчиков.Да-да… Дальше! Я помешался на правде. Я стал говорить ее всем без разбору. Я полюбил женщину…

Но при моем тогдашнем темпераменте в один вечер все решилось! Красавица! Роман — бешеный! И тут я говорю ей — правду О чем — не помню. Но говорю!.. Подожди, мне кажется, ты был при этом?

Колобашкин.Не помню. Ну, а дальше, с твоим открытием?

Ивчиков.«Все миновало, молодость прошла». Честно говоря, мне немного надоело быть этаким тореадором… Иногда можно взять и отпуск. Я взял. Я сделал свое дело. Мавр может немножко отдохнуть… Пожить спокойно. Как все. Хотя, поверь, мне это не так легко. При моем-то характере. Да, потрясающая вещь — молодость! Ты для меня — всегда оттуда.

Колобашкин.Да-да…

Ивчиков.Как мне хорошо с тобой. Знаешь, у нас на пляже не с кем поговорить. Все здесь разговаривают только о себе. Как соберутся вместе и давай рассказывать — о себе. Один закончит, другой начинает. А тот, который закончил, уже других не слушает, а ждет, когда он снова продолжит — о себе… Милый Колобашкин! Да, это чудный дар — юность. Невероятное было время. Денег не было, неодобрение начальства, непринятая пьеса, любимая женщина ушла! Выпьем за молодость. За нелепые ее безрассудства, ибо, как написано в польском журнале «Шпильки», «прожить жизнь, как перейти улицу: сначала смотришь налево, потом направо…». Содвинем же бокалы за время, когда мы начинали, за время, когда у нас не было пары брюк. Виват! Виват!.. Я пью условно. Диабет.

Колобашкин.Я привык всех сводить с ума. Но, кажется, я сам схожу. Послушай. Когда я тебя увидел — на тебе были чудные брюки. Добротные брюки. Я их будто сейчас вижу.

Ивчиков (удивленно). При чем тут брюки?

Колобашкин.Значит, брюки были! А пьес — не было! Потому что все их сочинила МАДАФ.

Ивчиков.Какая МАДАФ?

Колобашкин.Механическая муза. Машина времени. Которую я изобрел! И которую ты разбил!

Ивчиков.Нет, это ты серьезно?!

Колобашкин.Как то есть серьезно? Я изобрел! Я! Я!

Ивчиков.Подожди. Ты серьезно веришь, что ржавая железка, которую я, кстати, не разбил, а сдал в утиль, была муза?

Колобашкин( чуть не плача). Как — железка? Я привез ее к тебе домой. Мы переносились на ней. Мы сочиняли.

Ивчиков (с жалостью). Во-первых, не мы, а я. Во-вторых, ты действительно принес мне для вдохновения старый пылесос, ия силой фантазии своей представил, что это машина времени. Так мне было прекрасней сочинять.

Колобашкин.Я понял! Не было брюк. Не было машины. Была правда, которую ты резал полдня: даже не полдня, а два часа!

Ивчиков.Мне не нравится ваш тон, Серафим Серафимыч. Во-первых, сколько времени говорить правду… это, в конце концов, непринципиально. И вообще, мне надоел этот спор. Что ты хочешь доказать? Что не было ударов в жизни? Что…

Колобашкин.Были! Конечно, были и есть! Что ты! Я их отлично представляю — твои удары жизни: от жены — сиськой по голове!

Ивчиков.Позвольте вам выйти вон.

Колобашкин.Прости. Я выпил. Я больше не буду.

Молчание.

(Вдруг шепотом.) А Кира — здесь.

Ивчиков( испуганно). Ты что…

Колобашкин (хрипло). Я за ней теперь всюду езжу. Куда она, туда и я. Я фанатик. Сначала я любил писать. Потом МАДАФ, теперь мадам, прости за невкусный каламбур. Все мои любви — несчастны… Если в толпе веселящейся молодежи ты увидишь печальное лицо — это я.

Ивчиков( торопливо). Я рад, что она ушла от меня. Быть женой, ты прости уж меня… смелого человека, это почти профессия. Для этого нужно столько терпения и доброты…

Колобашкин.Кира велела сказать, что хочет видеть тебя.

Ивчиков (шепотом). Врешь.

Колобашкин (шепотом). Может быть. А может, и не вру.

Лида (появляется на возвышении). Вовуля-барабуля! Вову-ля-а-а-а-а-а-а!

Ивчиков( шепотом. Уже лежа на животе). У меня была трудная молодость! У меня все хорошо сейчас. (Начинает раздеваться.) У меня великолепная жена! Я люблю свою Лиду. Когда я слышу, что другие люди дурно живут со своими женами, я просто не представляю этого! Колобашкин (шепотом). Ты чего раздеваешься? Ивчиков (шепотом). Если я пойду в костюме, она меня сцапает. Дай мне свою тельняшку и кепку. ( Переодевается .)

Лида( появляясь совсем близко). Вовик! Ты здесь, я чувствую! Где ты-ы-ы? Ау!

Ивчиков (в ужасе шепчет). Сцапает. Колобашкин (шепчет). Лезь в машину. Я буду тебя тащить.

Ивчиков, в кепке и тельняшке, залезает в деревянную машину Колобашкин, в трусах, с фотоаппаратом на животе, толкает перед собой деревянную машину с Ивчиковым. Они проезжают мимо Лиды.

(Стараясь независимо. Напевает) «Шажок-другой, шажок-другой — в мир большой… Шажок-другой, шажок-другой — в мир большой… Шажок-другой…»

Лида (вглядывается в них. Потом кричит торжествующе). Колобашкин! Колобашкин, не оборачиваясь, быстро толкает перед собой машину.

( Кровожадно) Колобашкин, остановись! ( Бежит за ними)

Колобашкин убегает, толкая перед собой машину с Ивчиковым. Лида преследует их. Они исчезают. Вновь появляются. Колобашкин везет машину. За ним, уже догоняющая их, — Лида.

Колобашкин( Ивчикову). Атас! Включай мотор!

Ивчиков (в ужасе). Он деревянный.

Колобашкин.Включай быстрее. Там разберемся.

Ивчиковвключает. И вдруг с ревом машина берет разбег.

Колобашкин прыгает в нее на ходу. С диким грохотом и криками «ура» они проносятся мимо Лиды. Уезжают.

Лида (бежит за ними). Не уйдешь! Владимир, вернись! Владимир, кому было сказано! Вернись! (Убегает)

Рев мотора. Все сильнее. Потом — безумный крик и грохот катастрофы. Тишина. Медленно выкатывается деревянное колесо, катится, катится и… падает. Возвращается Лида, толкая пред собой ошалевшего Ивчикова.

(Срывая с него тельняшку) А если бы я не заметила, что тогда?! Ведь этому шалопуту что?! Он разбился и даже не почувствовал. Ау тебя диабет! Ух ты! Приключения на себя захотел. (Напяливает на него белый костюм) Мало делов в юности понаделал?! До сих пор расхлебать не можем. Забыл, что ли, храбрец оглашенный?!

Лида помогает Ивчикову завязать галстук, накидывает ему на плечо полотенце и, взяв его под руку и чмокнув в щеку, уводит. Сцена пуста, только колышется синее полотно, изображающее далекое море. Возникает жалкий звук автомобильного гудка, будто кто-то нажимает на него из последних сил. Потом и он затихает. Только шумит далекое море.