Александр Кабаков - Роль хрусталя в семейной жизни

М у ж ч и н а. Труп.

Ж е н щ и н а. Там, на заднем сиденье.

Мент подходит к машине, открывает последовательно багажник, капот и все двери, светит внутрь фонариком, заглядывает, всовываясь внутрь по пояс, и так же последовательно закрывает.

М е н т. Насчет трупа шутите зря. Можете продолжать движение. Рекомендую вернуться на дорогу, снег усиливается. А то так и останетесь здесь…

Мент идет к своей машине, останавливается в свете ее фар, поворачивается к мужчине и женщине лицом, поднимает руку с фонариком, луч которого прорезает темное небо, словно огненный меч.

М е н т. …И укроют вас волны времени… или «покроют»? Не помню уже точно… И участь ваша будет мгновенна. Прощайте. Возлюбите ближнего своего, как самого себя. Никогда не пересекайте две сплошных. Не лгите. В поте лица ешьте хлеб свой. Соблюдайте скоростной режим.

Мужчина бегом пересекает поляну, на ходу доставая бумажник.

М у ж ч и н а ( сует менту стодолларовую бумажку ). Лейтенант!.. Вот… Просто благодарность… Спасибо тебе… простите, спасибо вам, товарищ лейтенант. Вот.

М е н т. Вообще-то двести, мужик. Или, если не в лом, езжай в банк, плати по квитанции…

М у ж ч и н а. Нет, нет, что вы, не надо в банк, вот еще… еще двести, нормально?

М е н т. Сам понимаешь, жить все хотят, а у меня зарплата знаешь какая? Ну, счастливо доехать. И главное: не убий.

Мент, подсвеченный фарами, опять воздевает руки к небу, и опять летит по небу огненный меч.

М е н т. И снова скажу я вам, говоря: не убий!

Исчезает, ревет мотор, гаснут фары его машины.

Ж е н щ и н а. Это бред.

Мужчина идет к своей машине, заглядывает в нее. Открывает все двери, влезает внутрь целиком, вылезает. Минуту стоит молча, потом неумело крестится.

М у ж ч и н а. Там нет никого.

Ж е н щ и н а. Я же говорю – это бред.

М у ж ч и н а. Погоди, что ты все «бред» и «бред»… Я хочу понять. Эта… Ирина Викторовна сегодня… как безумная, как будто хорроров насмотрелась… Бомж говорит, как старый интеллигент… Вообще странный, нравственность проповедует. Мент из Библии чешет, как Моисей какой-то, а триста долларов взял неизвестно за что… И труп исчез. Это ж вообще – был труп и исчез!

Ж е н щ и н а. Ну, и зачем ты мне все это рассказываешь? Что, меня не было здесь? Я околела уже, ехать надо. Нет трупа – и слава Богу, ты что, скучаешь без него? Поехали. И бабке больше платить не надо, ты понял? Пошли ее, что, за такие деньги мы другого места не найдем? Теперь, говорят, такие гостиницы даже есть…

М у ж ч и н а. При чем здесь гостиницы?! Ире… старухе надо платить, потому что если уж она решила нас шантажировать, то не остановится. Она действительно по домам звонить начнет…

Ж е н щ и н а. Ну, выбрал ты подружку… Все равно поехали – здесь-то что стоять? Я в тонких колготках…

М у ж ч и н а. Какую подружку?! Ты перестанешь чушь молоть? Ты ее больше слушай, она тебе еще не то расскажет… Помешанная старуха, рехнулась на сексе, до убийства дошла…

Ж е н щ и н а. Какое убийство? Трупа-то нет. Может, нам приснилось все это? Труп, старуха, бомж, мент… Вот они в нашем сне и разговаривают, как ненормальные…

М у ж ч и н а. У нас что, общий сон? Такого даже вначале не бывало, когда…

Ж е н щ и н а. Что «когда»? Когда еще любили друг друга, ты это хотел сказать?

М у ж ч и н а. Да ничего я не хотел сказать! Не бывает общих снов, не бывает во сне все так связно… В общем, ты права, надо ехать. Садись давай, включим печку, покурим в тепле и поедем. В конце концов, здесь больше делать нечего.

Мужчина и женщина садятся в машину на передние сиденья. Из открывшихся окон выплывает дым, чуть тише слышны голоса. На поляне пусто.

Ж е н щ и н а. Все же… Все же я никак не пойму, что это было. Ну, старуха твоя действительно на всю голову больная, убила мальчишку из ревности, устроила нам подставу в духе английских детективов… Она, наверное, по-английски их читает?

М у ж ч и н а. Откуда я знаю… Слушай, хватит!

Ж е н щ и н а. Раньше надо было стыдиться, когда ты эту бабу ягу на стол затаскивал… Но чего я точно не понимаю, это бомжа этого и мента. Как будто из комедии какой-то. Не бывает таких бомжей. И ментов таких точно не бывает.

М у ж ч и н а. Ты смеяться будешь… Знаешь, что я думаю?

Ж е н щ и н а. Ну?

М у ж ч и н а. Откуда у тебя это «ну»? У Васильева научилась? Так приличные люди не говорят.

Ж е н щ и н а. Это ты «приличный»? Или твоя профессорша?

М у ж ч и н а. Ну, перестань же… Так вот: знаешь, что я думаю? Только не смейся… Это нам даны знаки – вся эта история с трупом, эти странные люди из леса… Это знаки.

Ж е н щ и н а. Знаки чего?

М у ж ч и н а. Того, что мы с тобой что-то делаем не так, что надо остановиться. Что… с любовью что-то не то, понимаешь?

Ж е н щ и н а. А кто знаки подает? Бог, что ли?

М у ж ч и н а. Не знаю. Но это знаки. Точно.

Ж е н щ и н а. Знаки? То есть грязную бабку, полоумного бомжа и мента чокнутого нам Бог посылает? Это он так намекает, что ли, что трахаться хватит, раз любовь прошла?

М у ж ч и н а. С тех пор, как ты ушла к Васильеву, ты стала говорить, как…

Ж е н щ и н а. Ну, скажи, как кто!.. Скажи!

Раздается шлепок пощечины.

М у ж ч и н а. Прекрати! Ты… Как же меня достало это хамство, эти истерики и претензии! Так. Все. В город. Я тебя больше знать не хочу.

Ж е н щ и н а. Наконец. Давно пора. Чтоб ты сдох. Как я попала, попала!.. И старуха еще… Все. Поехали.

М у ж ч и н а. Поехали.

Раздается рев мотора, ярче загораются фары. В это мгновение из леса выходит молодой человек – это тот, кто был мертвым телом. Он останавливается в свете фар.

Т е л о. Превед, пассажиры. Как вам такой пиздец?

Мгновенно затихает мотор. В машине молчат. В полной тишине проходит минута.

Т е л о. Ладно, хватит зависать, чувак, призовое время уже пошло, соскакиваем отсюда.

М у ж ч и н а ( из машины ). Вы… Ты… Ты жив?..

Ж е н щ и н а ( из машины ). Я же говорю – бред… Сон.

Т е л о. Сейчас проснешься, тетенька. В город поедем, кофий пить. Тема есть, надо посидеть, а то мы здесь все зажмуримся, реальный колотун.

Тело садится в машину, хлопает дверца.

Ж е н щ и н а ( из машины ). Ты куда лезешь?! Вот же падаль!.. М у ж ч и н а ( из машины ). Ну, тогда…

Из машины слышны звуки борьбы, удары и хрипы. Задняя дверца открывается, вываливается тело.

Т е л о. А здоровый папик… Прям шварценеггер ( трогает челюсть ), прям спецназ вообще.

Тело становится перед лобовым стеклом, обращается к тем, кто остался в машине.

Т е л о. Только это все зря. Вы меня убить не можете, что, не въезжаете? Меня старуха не убила, а она могла. А вы… Говнолюди вы. Ничего не можете и не сможете. Время ваше кончилось… Кирдык вам ( залезает на крышу машины, вытягивает вперед руку, будто выступая на митинге, по-ленински картавит ). Товаг-гищи покойники, пг-гизг-гаки и пг-гивидения! Вчег-га было г-гано, завтг-га будет поздно! Вся власть мег-гтвым! Уг-га, товаг-гищи!