Александр Цыпкин - Интуиция. Burnt in the USSR

Инструктор

Да, это сложная задача. Но мы с ней справляемся. Мы не можем допустить парадокса времени. Поэтому окна появляются редко. И еще комиссия парадоксов времени все рассматривает, ну чтобы не очень сильные изменения в принципе произошли. Непросто все, честно говоря. Мы потом до ночи в офисе сидим и разруливаем всё.

Стажер

В офисе?!

Инструктор

Я использую понятное тебе слово.

Стажер

Хорошо. То есть они тут как на ток-шоу душу изливают и просят вернуть, а мы решаем? Ну точнее, я решаю?

Инструктор

Про ток-шоу это смешно, хотя вообще-то за них у вас другой наш департамент отвечает, даже как-то обидно, что параллель такая.

Стажер

Что?

Инструктор

Ваши ток-шоу придумали те, кого вы называете слугами дьявола, понимаешь, а мы тут как бы повыше все-таки и вообще типа светлые. Поэтому, когда ты нас сравнил, то я задумался. Долго объяснять. По сути, ты не совсем прав. Они не знают, что можно на день назад, просто рассказывают, что на душе – в основном про то, как умерли, что в последний день было, и как раз в этот момент очень часто сожалеть начинают о том, например, что, уходя из дома, утюг не выключили и умерли, а там сейчас все сгорит.

Стажер

И что, вы их назад отправите утюг выключить?!

Инструктор

Не факт, может, там и должно все сгореть. Еще раз повторяю: мы обращаем внимание на сожаления, которые не могут кардинально изменить человеческую жизнь, в контексте грядущей смерти. Допустим, этот мужик с наручниками все равно умрет, но если мы его отправим назад и он наш сигнал услышит, то захватит ключи и, может, носки снимет. Ферштейн?

Стажер

Вроде да… А желания только законные?

Инструктор

Да-да, я знаю, чего ты не попробовал.

Стажер

Откуда? И почему, кстати, я в этом вашем ток-шоу участия не принял?

Инструктор

Что ты заладил, ток-шоу, ток-шоу. По тебе мы сразу решили, что возьмем к себе стажером. Это покруче любого ЛСД, уж поверь мне, я разбираюсь.

Стажер

Вы пробовали?!

Инструктор

Нет, я был против того, чтобы мы вам это дали. Опасно, да и счастья истинного не приносит. Но у нас тут свои лоббисты есть. Потом поговорим.

Стажер

А сколько всего сегодня?

Инструктор

Как пойдет. Выбери одного. Не думай о значимости выбора. Слушай свою интуицию. Когда мы выбрали девушку с морошкой, то не отправили назад человека, который мог изобрести лекарство от Альцгеймера в этот день.

Стажер

Почему?!

Инструктор

Потому что так было правильно. Вот следующая.

Стажер

А почему я именно этих слушаю?

Инструктор

То есть кто убил Кеннеди, тебе не интересно, ты не спрашиваешь, а вот ерундой озаботился? Что за люди пошли. Программа так решила. Устраивает тебя такой ответ?

Стажер

Вполне.

Инструктор

Вот в этом вся ваша суть… Много еще работы у нас. Слушай давай.

Вероника Фролова, 78 лет

Ну вот как так, а?! Сразу все вспомнила. И даже вспомнила, как ничего не помнила. Вот они со мной намучились. Хоть бы кто-нибудь этот Альцгеймер вылечил уже. Хотя… хотя… Нет, надо лечить, моим тяжело было, особенно внукам. Я их любила, баловала, ох как баловала-то, внуков любишь по-другому, и я сейчас объясню, в чем разница. Родителям же кажется, что дети им должны. Я же тебя мучилась, рожала, значит, ты мне должен! Обязан. Я же воспитывала, ночами не спала, а ты вырос вот и начинаешь мнение свое иметь, а еще хуже, если мнение полностью моему противоположное. Ну и еще момент: мама с дочкой все равно как женщины конкурируют, а папа даже представить не может, что у его дочки с кем-то секс может быть, с сыновьями – то же самое, только наоборот. А внуки… Ты их любишь просто так и ничего взамен не просишь. Они это чувствуют и тоже любят просто так, ты их достижениями свои проблемы решать не хочешь, разница слишком большая, поэтому радуешься, даже если он бросил университет и ушел в музыканты, любишь и радуешься. Вот поэтому меня внуки и любили, и я их, а я же про них не помнила.

Сейчас вспоминаю, как они приходили, за руку держали, лица такие любящие были, а я как на чужих смотрела. А уж как дочь намучилась! Я же в итоге-то и ушла сама. Надеюсь, они меня найдут. Лежу сейчас, наверное, в морге уже, но они наученные, мне на шею повесили, как военным вешают, жетон такой, с именем и номером телефона. А ушла я потому, что поняла, что надо идти, почему не знаю, но надо.

Так вот я про Альцгеймер: с одной стороны, конечно, надо его лечить, а с другой – я в таком интересном мире пожила, в своем. Каждую вещь в доме чувствовала, они же живые… Или вот дождь, дождь же землю как ладонью гладит, он ее успокаивает, ты это чувствуешь. И тебе спокойнее становится. А еще людей видишь, то есть не понимаешь, кто это, но видишь, какой он сейчас: грустный или веселый, волнуется или, наоборот, хорошо ему; когда болеет видишь; правда, что с этим всем знанием делать – не знаешь. А когда сбегаешь, то тебе кажется, что ты Колумб, не знаешь, что там за каждым поворотом. Каждый человек – новый мир. Но пять лет многовато, хотя времени нет, это я сейчас понимаю, что пять лет прошло, а там-то у тебя каждый день как жизнь, засыпаешь и снова рождаешься. Открываешь глаза и не понимаешь, что такое свет, потом – что такое вздох, потом первый раз воду пьешь, ешь что-то, вкусы узнаешь, и целый день открытий.

А Лида, значит, развелась… два года назад, получается. Лида – это дочка моя, это она меня забрала. Стало быть, меня Игорь хотел в дом престарелых сдать? Игорь – это сын, вот ведь как иногда происходит! Мы с Лидой, помню, года два вообще, считай, не общались, а вот Игорюша такой родной был – и в дом престарелых… Хорошо, что это я только сейчас поняла, я помню, они при мне разговаривали, при мне. Как бы туда всем передать, что мы тут все вспоминаем потом, не надо при нас разговаривать. Лида меня к себе забрала, хотя самой-то уже за пятьдесят, неужели они из-за меня развелись? Получается, да! Зачем я все это вспомнила? Они и поженились из-за меня, я сказала, только через мой труп, они и решили проверить, очень он мне не нравился, простоватый какой-то. Лидочка моя большего заслуживала, я всегда говорила, а из-за него она так и закисла. Она на него всю жизнь положила, а он ее бросил из-за того, что со мной жить тяжело, то есть я все-таки права была. Надо было тогда молчать, не сказала бы, что я против, может, они бы назло и не женились бы.

Нет, я его понимаю, мне же сиделка нужна, а это деньги. Игорюша вот правильно хотел меня сдать, а Лидочка не смогла, я теперь помню! Мы после того, как ее Андрей бросил, ездили же меня сдавать! Точно, помню, приехали, поговорили с их главным, оставили меня, а потом через два часа Лидочка вернулась и забрала меня. Не смогла.