Теннесси Уильямс - Несъедобный ужин

Тетя Роз. Они были любимым блюдом отца нашей Куколки.

Арчи Ли. Это не ответ на мой вопрос.

Тетя Роз (словно поверяя секрет). Сейчас я расскажу, как их готовят.

Арчи Ли. Плевать мне на то, как вы их готовите. Я хочу знать, что это такое.

Тетя Роз (рассудительно). Но, сынок, как я могу объяснить тебе, что это такое, не рассказав, как их готовят? Нарезаешь хлеб ломтиками, потом вынимаешь из ломтиков середину, кладешь на сковородку, добавляешь масла; потом в каждую серединку выливаешь по яйцу, а сверху накрываешь вырезанным кусочком.

Арчи Ли (саркастически). А плиту растапливают?

Куколка. Нет, огонь развести забывают. Наверно, поэтому блюдо и называется яйца по-бирмингемски. (Смеется, довольная своим остроумием.) Тетя Роз (с живостью). Так уж это называется – яйца по-бирмингемски, и отец нашей Куколки просто с ума по ним сходил. Когда он бывал недоволен ужином, он требовал яйца по-бирмингемски и топал ногами до тех пор, пока я их не подам. (Воспоминание так забавляет ее, что она чуть не падает от смеха.) Он топал ногами, пока я их не подам… (Смех замирает, тетя Роз отходит от веранды, на ходу осматривая ножницы.) Куколка. Старуха совсем из ума выжила!

Арчи Ли. Как давно она у нас?

Куколка. В октябре приехала.

Арчи Ли. Нет, еще в августе. Притащилась к нам в августе прошлого года.

Куколка. Неужто в августе? А ведь верно, это был август.

Арчи Ли. Почему бы ей не перебраться к Сузи? Пускай покудахчет малость и там.

Куколка. Но у Сузи ей негде будет спать.

Арчи Ли. А как насчет Джима?

Куколка. Она как раз от него и переехала к нам. Жена Джима сказала, что старуха ее обкрадывает. Вот она от них и уехала.

Арчи Ли. Не верю, что старуха – воровка. А ты веришь, что она их обкрадывала?

Куколка. Конечно, не верю. Это просто был повод избавиться от нее.

ТЕТЯ РОЗ подошла к розовому кусту. Ее чуть не сбивает с ног порывом ветра.

Она шатается, потом обретает неустойчивое равновесие и сама смеется над собой.

Тетя Роз. Боже ты мой! Ха-ха-ха! Ох! Ха-ха-ха!

Куколка. Знаешь, стоит мне выпустить из рук кошелек, как эта старая дура тащится с ним ко мне и просит: «Проверь мелочь».

Арчи Ли. Зачем она это делает?

Куколка. Боится, что и я, как жена Джима, обвиню ее в воровстве.

Тетя Роз (напевает, ковыляя вокруг розового куста).

Расступись, земля, и скрой В недрах прах забвенный мой.

Арчи Ли. Твой двоюродный братец Банни, ну тот, у которого зубы торчат, придумал вроде новый способ использования нефтяных отходов?

Куколка. И да и нет.

Арчи Ли. Это еще как понимать?

Куколка. Ты же знаешь Банни. Сначала он что-то придумывает, потом втягивает в это акционеров, а затем все лопается и акционеры обращаются в суд. К тому же он уверяет, что его половина страдает какой-то женской болезнью.

Арчи Ли. У всех отговорка наготове. Они хоть и не блещут умом, а все-таки соображают, что старуха скоро загнется, и никому из них неохота, чтобы это произошло у него в доме.

Куколка. В общем, так оно и есть.

Арчи Ли. А вот я не могу от нее отделаться.

Куколка. Не ори.

Арчи Ли. Да что я – козел отпущения?

Куколка. Не ори, не ори!

Тетя Роз тихонько напевает у розового куста.

Арчи Ли. А тогда сплавь старуху кому-нибудь другому.

Куколка. Кому, Арчи Ли?

Арчи Ли. Эники-беники-тикалеса-эники-беники-ба. Вот пускай этот Ба и возится с ней.

Куколка. А кто он такой, твой Ба?

Арчи Ли. Кто угодно, только не я!

Медленно и осторожно двигаясь с ножницами вокруг куста, тетя Роз негромко напевает. Строки гимна перемежаются с диалогом на веранде. На двор опускается синий сумрак, но куст еще ярко освещен.

(С благоговейным ужасом.) У стариков бывают затяжные болезни, и приходится им давать морфий, а это, говорят, чертовски дорогая штука.

Куколка. И бывает, что они очень долго так могут протянуть, принимая морфий.

Арчи Ли. А морфия им нужно немало.

Куколка. Да, немало.

Арчи Ли. Ты только представь себе: вдруг старуха сломает бедро или еще что-нибудь и понадобится морфий!

Куколка. Ну что ж, нашим придется поприжаться и помочь нам.

Арчи Ли. Попробуй-ка выжми хоть грош из твоего братца Джима. Или из Сузи, или из Тома, или из Банни! Это же форменные скряги. Они из-за медяка удавятся.

Куколка. Люди они небогатые, потому за свое и держатся.

Арчи Ли. Предупреждаю: если она свалится и помрет у нас… (тяжело встает и сплевывает через перила) я ее сожгу, а пепел ссыплю в бутылку из-под кока-колы. (Снова, плюхается в кресло.) Пусть твои родственнички раскошеливаются на гроб.

ТЕТЯ РОЗ срезала наконец несколько розовых бутонов и бредет с ними к коттеджу.

Вот она возвращается. Скажи-ка ей.

Куколка. Что сказать?

Арчи Ли. Что она злоупотребляет нашим гостеприимством.

Тетя Роз (издали). Вы только взгляните, взгляните, детки…

Арчи Ли. Ты скажешь ей?

Тетя Роз. Взгляните, детки, на эти поэмы, созданные природой!

Арчи Ли. Или мне сказать?

Куколка. Замолчи. Я сама.

Арчи Ли. Тогда скажи прямо сейчас. Довольно миндальничать!

Тетя Роз (около веранды). Взгляните на них, взгляните, детки! Это же настоящие поэмы природы!

Но «детки», словно не слыша, уставились не на цветы, а на лицо не ко времени радостной тети Роз. Старушка растерянно смеется и, повернувшись, обращается уже непосредственно к Арчи Ли.

Не правда ли, Арчи Ли, это настоящие поэмы природы? Не правда ли?

Буркнув что-то, Арчи Ли встает и, проходя мимо стула жены, пинает его ногой, напоминая Куколке об ее обещании.

Куколка (откашлявшись, неловко). Да, да, тетя Роз, настоящие поэмы, конечно, поэмы. Послушайте, тетя Роз, раз уж мы заговорили, подойдите-ка на минуточку поближе. Мне надо вам кое-что сказать.

Тетя Роз, словно предчувствуя опасность, отходит от веранды, встает спиной к ней. На лице ее – страх, тот хорошо знакомый страх, который въелся ей в самые кости, но к которому она так и не привыкла.

Тетя Роз. В чем дело, милочка? (Медленно оборачивается.) Я чувствую, детки, вы чем-то расстроены. Чтобы угадать это, не надо звать цыганку с картами. Вы оба с Арчи Ли чем-то расстроены. Наверно, ужином недовольны. Правда, Куколка? Овощи недостаточно проварились. Думаешь, я этого не знаю? (С нерешительным смешком переводит взгляд с лица Куколки на спину Арчи Ли.) Моя плита сыграла со мной дурную шутку. Я думала, она топится, а она все это время…

Куколка. Вы бы присели, тетя Роз, так удобней говорить.

Тетя Роз (с истерической ноткой в голосе). Я не хочу сидеть, не хочу! Разговаривать можно и стоя! Понимаешь, сперва садиться, а потом вставать – это только лишние хлопоты. Так в чем же дело, милочка? Сейчас я поставлю цветы в воду, пойду растоплю свою плиту и приготовлю вам, детки, яйца по-бирмингемски. Слышишь, Арчи Ли, сынок?