Леонид Андреев - Дни нашей жизни

Глуховцев.Чего ему надо?

Онуфрий.Надо, чтобы ты извинился. Ты пьян и обидел его.

Глуховцев.Ну и пьян. Ну и обидел. Ну и извиняюсь. Как вы мне все надоели!

Онуфрий.Гриша, он извинился. Ты слышал?

Григорий Иванович.Слышал. Да ну его и вправду к черту! Мальчишка! Сопляк! Выпил две рюмки и насосался. Ведь если бы не ты, Онуша, я б его застрелил, как собаку, и вот все.

Онуфрий.Эх, Гриша, все мы люди, все мы человеки, да и собаку-то убивать надо подумавши. Поверь мне, оба вы, и ты и он, прекрасные люди; а просто так: роковая судьба и жестокое сцепление обстоятельств. (Тихо.) Ты знаешь, ведь он эту девчонку любит.

Григорий Иванович.Вот дурак! Отчего ж он раньше мне об этом не сказал? Очень мне нужна его Оленька. Разве я за этим приехал? Только ты один понимаешь меня, Онуфрий… Поцелуй меня, Онуша!

Онуфрий.С удовольствием, Гриша. Ты, ей-богу, лучше, чем ты сам об этом думаешь. Колька, иди коньяк пить!

Глуховцев.Где?

Онуфрий.Где? Вот, перед носом. Совсем ты, брат, разлимонился.

Григорий Иванович.Послушайте, коллега, я, ей-богу, не знал.

Онуфрий.Слышишь, Колька? Поди поцелуй его.

Григорий Иванович.Что ж, если от чистого сердца, я готов.

Онуфрий.Еще бы не от чистого! Ах, дети мои! До чего я люблю тишину, спокойствие и порядок. В небесах благоволение и на земле коньяк с сахаром и с лимоном.

Григорий Иванович.Ты поэт, Онуша! Ты, наверно, стихи пишешь. Прочти-ка, брат, что-нибудь такое, а?

Глуховцев (подходя). Где коньяк?

Онуфрий.Не дам, пока не поцелуешь. Что тебе, губ жалко, что ли?

Глуховцев.Ну ладно! Ты на меня не сердись, товарищ. Мне, ей-богу, нехорошо. Давай поцелуемся.

Григорий Иванович.И ты на меня не сердись.

Онуфрий.Так, так! Действуй, ребята! И до чего приятно выпить теперь коньячку, — так это в романах только бывает. Ну, роман что? Роман беллетристика, а это, Гриша, — святая действительность. Кувырнем.

К черту! Завтра же беру чемодан и переезжаю в тихое семейство… Вот они, объявления-то, выбирай только. (Тащит из кармана кучу вырезок.) Не знаю, Гриша, на чем только остановиться. Есть тут один учитель с немецким языком… Как ты думаешь, с немецким языком тише будет или нет? Я думаю, что тише. Язык серьезный, ученый…

Григорий Иванович.Так я тебя и отпустил! Мы завтра как умоемся, так сейчас соборы пойдем смотреть… Ты мне будешь показывать.

Онуфрий.Что ж! Можно и соборы.

Григорий Иванович.Нет, черт возьми! Я безумно счастлив! Милые вы мои, давайте говорить о боге.

Онуфрий.Лучше споем, Гриша.

Григорий Иванович.Можно и это! (Запевает, дирижируя руками.)

Григорий Иванович (размахивая руками над его головой). Все дни нашей жизни…

Глуховцев (с тоскою). Господи, и петь-то как следует не умеешь!

Онуфрий (подхватывает).

Григорий Иванович и Онуфрий (вдвоем).

Ольга Николаевна (бросаясь на колени перед Глуховцевым). Голубчик ты мой! Жизнь ты моя! (Бьется в слезах.)

Григорий Иванович (размахивая рукой над их головами).

Онуфрий.

5 октября 1908 г.

Простите сударь! (франц.)

Идите сюда, Ольга! (франц.)

Прощай, моя милая! (франц.)

Войдите, сударь (франц.).

Пожалуйста! (франц.)

Испанская кожа (франц.).

Прощайте, дети! (франц.)

«Меняйтесь местами» (франц.).