Сергей Кулаков - В сумраке зеркала

граф Зейлер;

граф Цинцендорф;

граф Розенберг – директор Придворной оперы;

барон Ван Свитен – член Императорского совета;

Антонио Сальери – капельмейстер Придворной оперы;

Франц Солес – советник;

Иозеф Гайдн – композитор;

Висенте Мартин – композитор;

Франц Зюсмайер – композитор;

Вольфганг Моцарт – композитор;

Леопольд Моцарт – его отец;

Констанция Вебер – его супруга;

Лоренцо Да Понте – либреттист;

Ян Кухарж – капельмейстер Пражской оперы;

Розер – капельмейстер;

Эммануил Шиканедер – певец и руководитель театра;

Реджина Стринатакки – скрипачка;

Катарина Кавальери – певица;

Дайнер – трактирщик;

Ляйтгеб – сыроторговец;

Иозефа – служанка;

1-ый могильщик;

2-ой могильщик;

1781 год. Богато убранная комната в доме Сальери. Гости Сальери – знатные аристократы Вены.

Сальери: Мюнхенская опера Моцарта и вправду имела успех?

Цинцендорф: Курфюрст пфальский и баварский остался доволен. Он удивлялся, как такие большие мысли могли уместиться в маленькой голове этого Моцарта.

Ван Свитен: Все были в восторге…

Зейлер: Господа, Вы слышали историю, которая произошла между Моцартом и оберкамергером архиепископа Зальцбуржского?

Присутствующие говорят, либо показывают, что им ничего не известно.

Зейлер: Как?

Цинцендорф: Что же стряслось?

Зейлер: Моцарт принёс прошение об отставке. Граф знал, что архиепископ зол на музыканта, и резко обошёлся с Моцартом. Мало того, когда тот уходил, граф Арко подскочил и закатил ему пинка.

Сальери: Какое варварство!

Цинцендорф: Нынешние слуги напрашиваются на грубость! Впрочем, Арко – болван.

Ван Свитен: Что же Моцарт?

Зейлер: Пинок – не удар шпагой!

Розенберг: Многие приглашают нынче господина Моцарта…

Ван Свитен: На днях я записался на его академию и в списке был далеко не первым.

В комнату входит слуга, подходит к Сальери, что-то говорит ему.

Сальери: Господа, я позабыл о сюрпризе: моё новое сочинение исполнит госпожа Кавальери, а я

попробую скромно аккомпанировать нашей знаменитой певице.

Розенберг: Ах, Сальери, Сальери, как Вы можете говорить о каких-то низких вещах и забыть о музыке?

Все уходят. Остаются Ван Свитен и Зейлер.

Зейлер: Вы видели лицо Сальери, когда Вы, барон, стали нахваливать оперу Моцарта?

Ван Свитен: Думаете, Сальери завидует?

Зейлер: Зачем Сальери завидовать? Успех его музыки у императора и при дворе столь велик, а итальянец так умело пользуется этим успехом, что никто из придворных музыкантов, не может составить конкуренции Сальери, не говоря уже о провинциальном музыканте. Однако, господина итальянца задевает, когда в его присутствии начинают хвалить другого музыканта и, по-человечески, я его понимаю.

Ван Свитен: Моцарта хвалят многие в Вене…

Зейлер: Любовь и ненависть Вены не значат ничего, если они не рождаются в Гофбурге, а мнение Гофбурга зависит от одного человека! Сальери умеет пользоваться доверием этого человека… Впрочем, с Вашим именем и состоянием, какое Вам дело до Сальери?

Ван Свитен: Граф, мы, кажется, слишком долго беседуем; не истолковали бы наше отсутствие превратно.

Зейлер: Мне приятно убедиться, что Вы умный человек.

Уходят. Где-то вдали раздаются звуки, точно кто-то пробует инструмент. В комнату входит слуга и тушит освещение.

Зажигается свет. На кровати подскакивает и садится человек. Он не вполне проснулся и глядит сонным взглядом в одну точку, затем пытается напеть мелодию, но путается, мотает головой и валится на подушку.

Комната очень бедная. Кажется, что клавесин попал сюда случайно. Повсюду бумаги и одежда. Человек опять садится на кровати, прижав руку ко лбу, задумывается. Пальцы начинают нервно постукивать по лбу, двигаются, сжимаясь и разжимаясь. Человек напевает мелодию. Теперь он остаётся доволен, поднимается с кровати, босиком идёт к столу. В это время, в завешенную занавеской дверь стучатся.

Женский голос: Господин Моцарт, к Вам пришли.

Моцарт: Кто ещё в такую рань?

В комнату проходит человек в дорожном камзоле, парике, с треугольной шляпой в руках.

Леопольд: Да уж почти полдень, ты заспался, мой мальчик!

Моцарт: Папа!

Бросается к нему. Они стоят, обнявшись.

Леопольд: Как ты живёшь, Ворфель?

Моцарт: Замечательно, папа! Я не имею ни одного спокойного часа, а потому и вставать пораньше не могу. Да ведь, в любое время и не будешь расположен к работе. Что Вы стоите, садитесь туда, к столу. Я только переоденусь, чтобы не смущать Вас своим нарядом (заходит за ширмочку) . Что говорят о моей мюнхенской опере в Зальцбурге?

Леопольд: Люди понимающие, хвалят её, и я доверяю им. Те, кто думает, что понимает, говорят, что опера неплоха, но в ней есть погрешности – обычный приём дилетантов, которым нужно найти недостатки, чтобы их приняли за знатоков. При дворе архиепископа об опере никто слышать не хочет – Колоредо запретил упоминать о тебе… если ты не раскаешься. (Ненадолго замолкает) Подумай обо мне, о сестре, подумай о себе. Отбрось свою гордость, и всё будет как прежде.

Моцарт: (выходит щёголем) Как прежде? После того, что они со мной сделали? Я чуть не умер от стыда, от бессилия что-либо сделать. Три дня у меня была нервная горячка, а подлец Арко хвалился всюду своим подвигом… Вы предлагаете вновь слышать оскорбления и чудовищные глупости? Нет, мне нужна свобода!

Леопольд: Куда завела тебя свобода? Ты живёшь, как нищий.

Моцарт: Деньги – дело наживное. У нас иное богатство, которое живёт и умирает вместе с нами и отнять его никто не может, разве только лишит головы, но тогда, ни в чем и нужды не будет.

Леопольд: Быть может, я лучше понимаю тебя, чем мне хотелось бы…

Моцарт: К чему эта меланхолия? Послушайте…

Подбегает к клавесину и играет мелодию, что напевал утром. Мелодия обрывается, и Моцарт озорно мяукает.

Леопольд: Играй ещё.

Моцарт: Это всё.

Леопольд: Что это за музыка?

Моцарт: Она мне приснилась. А неплохо! Надо запомнить, может потом пригодится.

Леопольд: Ты не станешь записывать?

Моцарт: Это ни к чему! Она осталась здесь (показывает на голову).

Моцарт импровизирует на губах военный марш, марширует и надевает парик.

Моцарт: У меня возникла великолепная мысль. Пойдёмте в один отличный трактир и отметим Ваше прибытие в столицу!

Леопольд: Мне нужно переодеться.

Моцарт: Да Вы будете щёголем! Там есть маленькая зала, где никто не будет мешать.

Леопольд: Ты решительно не хочешь взрослеть, Вольфи.

Моцарт: К чему? Это скучно! (опять начинает маршировать) Я расскажу Вам о Баварии, где научился этим танцам.