Дон Нигро - Суета вокруг Шекспира

ГОРОШИНА. Но среди сочной зелени полуденной тени и в лучах пробивающихся сквозь листву солнца, самые разные существа жужжат и пожирают друг дружку. Всем детям-эльфам говорят, если вы будете плохо себя вести, придет богомол и сожрет вас. Волшебный лес целиком зиждется на пожирании. Подменыши, бедные, потерянные, не рыба и не дичь, сидят и смотрят друг на дружку из маленьких нор. А в темной влажной чаще, среди теней, самые разные существа целуются, спариваются, убивают и поедают друг дружку. Ухают совы, и корни древних деревьев цепляются за сырую землю. И мы, четыре миниатюрные эльфийки, держимся вместе, расчесываем друг дружке волосы, вылавливаем вшей, давим их ногтями, сосем время от времени груди и пальцы той, что рядом, чтобы успокоиться и отогнать тревогу. Розовые бутоны едят черви, и много ужаса в этом лесу. И мы каким-то образом часть этого ужаса. Кто-то боится нас, кого-то боимся мы.

ПАК. Это не шутка, знаете ли. Так было не всегда. Когда-то мы были кем-то еще.

МОТЫЛЕК. Я никогда не была кем-то еще.

ГОРОШИНА. Мы всегда были такими, правда?

ПАК. Нет. Давным-давно мы были богами.

ГОРЧИЧНОЕ СЕМЕЧКО. Никогда мы не были богами.

ПАК. Были. Ты не помнишь. Но где-то глубоко в голове мы все можем слышать призрака умершего бога Пана, шепчущего, что это правда.

МОТЫЛЕК. Я никого не слышу, кроме древесных лягушек.

ГОРОШИНА. Если мы были богами, тогда что с нами случилось?

ПАК. Нам как-то понизили статус, словно захиревшему дворянству. Мир невероятно древний, знаете ли. Когда-то были другие боги, а мы пришли и вытолкали их обратно в темноту. Потом появились новые боги и принялись выталкивать нас, вот мы и ретировались в этот лес. Оберон – пародия на то, кем мы были. Раздувшаяся насмешка над богом, псевдо-король.

ПАУТИНКА. Я думаю, Пак прав.

ГОРЧИЧНОЕ СЕМЕЧКО. Пак всегда неправ. Он противный, как козел.

ПАУТИНКА. Но иногда я думаю, находясь на грани сна, засыпая или просыпаясь, что я почти вспоминаю.

МОТЫЛЕК. Вспоминаешь что?

ПАУТИНКА. Что-то такое, что совсем рядом, но в руки не дается.

ПАК. Так возьми в руку это.

ГОРОШИНА. Как вульгарно. Стоит ли богу говорить такое?

ПАК. Пан говорил. Боги всегда были вульгарными. Они вырастают в темных, сырых местах, как плесень.

ГОРОШИНА. Но Пан мертв.

ПАК. Он мертв, но все еще бродит здесь. Когда я стою в лесу один, замирев, как изваяние, и смотрю на деревья на вершине холма, то вижу, как их кроны шевелятся, хотя нет ни малейшего ветерка, не чувствую я его, да и кроны других деревьев неподвижны, и я знаю, это он.

МОТЫЛЕК. Такое случилось со мной однажды. Я так испугалась, что описалась.

ПАК. Это Пан. Дыхание Пана, идущего меж деревьев. Поэтому паникой это и называется. Паника – твои ощущения, когда ты в лесу один, но внезапно осознаешь присутствие древнего бога. Он приходит, чтобы напомнить, что тебе суждено умереть.

ГОРЧИЧНОЕ СЕМЕЧКО ( хочет верить, что это всего лишь слова, но полной уверенности нет ). Да перестань, Шекспир.

ПАК. Я тебе говорю. Ты знаешь, это правда. И всегда знала, глубоко внутри.

ГОРЧИЧНОЕ СЕМЕЧКО. Вообще-то по мне лучше быть падшим богом, чем человеком. ( Имитирует голоса людей, насмешничает ). Я люблю Гермию. Я ненавижу Гермию. Я люблю Елену. Я ненавижу Елену. Я люблю Деметрия. Я люблю Лисандра. Люби меня, я высокий. Люби меня, я маленькая. Я сильный. Я – амазонка. У меня пенис. Что за дураки.

ПАУТИНКА. Может, люди – тоже падшие боги.

ПАК. Нет. Люди – выродившиеся обезьяны.

МОТЫЛЕК. Минуточку. Люди умирают.

ПАК. Не так, чтобы сразу.

МОТЫЛЕК. И Пан был богом.

ПАК. Да.

МОТЫЛЕК. И Пан умер.

ПАК. Да.

МОТЫЛЕК. И мы раньше были богами.

ПАК. Да.

МОТЫЛЕК. Но теперь движемся под уклон?

ПАК. Именно так.

МОТ. Значит, мы умрем? ( Пауза ). Пак, мы умрем?

ПАК. Все умирают.

МОТЫЛЕК. Значит, мы умрет. Я умру. Горошина, и Паутинка, и Горчичное Зернышко, и я, и все, все мы умрем?

ПАК. Вероятнее всего.

МОТЫЛЕК. Но как такое может быть? Как такое может быть?

ПАК. Боги умирают, когда их больше никто не помнит.

МОТЫЛЕК. Но я не хочу умирать. Я слишком молода, чтобы умереть.

ГОРОШИНА. И сколько тебе лет?

МОТЫЛЕК. Понятия не имею, но знаю, что слишком молода, чтобы умереть. Да и вообще, что это такое? На что похоже?

ПАУТИНКА. Ни на что. Ты просто уходишь. Когда последний, кто верил в тебя или хотя бы помнил тебя, уйдет, ты уйдешь тоже. Исчезнешь. И ничего от тебя не останется. Ничего.

МОТЫЛЕК. Нет. Я в это не верю.

ГОРЧИЧНОЕ ЗЕРНЫШКО. Ты каждый день видишь, как кто-то или что-то умирает в лесу.

МОТЫЛЕК. Я знаю, но это не мы. Мы прекрасные, миниатюрные, магические. Умирают только уроды.

ГОРЧИЧНОЕ ЗЕРНЫШКО. Мы живем в придуманном мире.

МОТЫЛЕК. Я знаю, и мне здесь нравится. Я не хочу уходить.

ПАК. Все быстрое и яркое исчезает. Мы уже по большей части плод воображения.

ГОРОШИНА. Тогда мы должны что-то с этим сделать.

ГОРЧИЧНОЕ ЗЕРНЫШКО. Сделать что? Что мы можем?

ГОРШИНА. Сделать что-то такое, чтобы нас не забыли. Чтобы нас помнили.

МОТЫЛЕК. Например?

ГОРОШИНА. Не знаю. Разозлить их. Плюнуть в молоко, чтобы оно скисло. Превращать в идиотов. Заставлять любить не тех. Пусть почаще думают о нас и всегда помнят, кто им портит жизнь. Тогда мы не умрем.

ПАК. А что я, по-твоему, делаю все это время? Ты думаешь, мне это нравится? Оживлять вареных раков и выливать эль на колени старушек? Изображать табуретку и убегать, чтобы чья-то тетушка плюхнулась на пол при всем честном народе? Это тяжелая работа.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

К пьесе-коллажу примыкает короткая пьеса «Богемское побережье, а которой обин из персонажей – призоак Барда.

Зато Фальстаф есть в пьесе Дона Нигро «Кабанья голова».

Томас Поуп/Thomas Pope (ум. 1603) – один из актеров труппы «Слуги лорда-камергера».