Лука Ильин - Иллирика

Поезд тронулся и начал набирать обороты. Рельсы скрипели под колесами пассажирского поезда, который железной змеёй извиваясь на поворотах, всё мчал и мчал куда-то в неведомую даль и дарил этим атмосферу пути. Давид любил долгие поездки. Одно время, до работы в штабе, он приезжал за призывниками в разные города, и давно был знаком с этой романтикой. Штерн вспоминал, как приедешь в какой-нибудь Фолиргом, а там народу… Как будто кто-то разворошил муравейник и люди, словно маленькие муравьишки куда-то спешат. Молодые парни заходили в вагоны, а их сопровождали женские слезы, слезы разлуки. Плакали матери, жены, сестры, дочери, да и просто девушки, парни тоже бы хотели заплакать, но так не принято, поэтому они либо неловко улыбались, либо попеременно отворачивались, вытирая глаза, чтобы никто не увидел маленьких капелек, лениво ползущих вниз по щекам. Это было во время призыва на войну, тех, кто провожал их, не осталось никого, да и самих солдат, вернулись единицы. Первая волна была очень сильной, каждый день погибало немыслимое количество людей. Солдат вечно не хватало, поэтому позже стали снижать призывной возраст. Дошло до шестнадцати лет, это не укладывается в голове, на войну гнали тех, кто вчера сидел за партой и писал очередное упражнения по русскому языку. Люди жизни ещё не познали, а уже держали в руках автомат. Печальная картина, смотреть, как мальчишки живут в окопах и умирают с голода, потому что поступления продовольствия было заблокировано, люди не верили в завтрашний день, они жили сегодняшним, являющимся для многих последним.

В дверь кто-то постучал, это был Илья. Он пришел навестить Давида.

– Вы в какой части будете служить? – спросил гость.

– Разве в этой глуши их несколько? – с насмешкой удивился майор

– Их три, ведь этот город недалеко от границы.

– Минутку – Майор полез в свою сумку и достал синюю папку.

– Так… – читая, сказал Штерн приказ, – в сто двадцать третьей – наконец сказал он.

– А я в сто двадцать первой, значит в разных будем служить – сказал он

– Это даже к лучшему Илья, во время пути, теперь тебя вообще не должна сдерживать субординация – смеясь, сказал Давид

– Хехех, – засмеялся немного Илья, – вы правы, я тоже так подумал, так что тогда, Давид, выпьем сегодня?

– А разве здесь наливают? – удивлённо спросил он.

– Мне везде наливают – в шутку похвастался лейтенант, – проводник – друг моего брата, а он знает, где найти все, что душе угодно, в пределах разумного конечно – улыбаясь, говорил Илья.

– Здорово, конечно выпьем – оживлённо сказал Майор

– Тогда погнали, что штаны протирать? – энергия лилась из уст Ильи, теперь он разговаривал со Штерном как со своим школьным приятелем, и тот не был против такого к себе отношения.

Давид поднялся с сидения, и, взяв на всякий случай бумажник, покинул купе.

Они пришли к проводнику, он их уже ждал. Проводником был молодой парнишка, ровесник Ильи. Он зашёл в свою «комнатку» и вынес им бутылку коньяка. Илья сунул ему в карман одну разноцветную бумажку и проводник скрылся.

– Сколько ты отдал? Давай я верну половину – сказал Давид, доставая потрёпанный кошелек.

– Слушай, – нахмурив брови и сменив интонацию начал парень, – убери, пожалуйста, разве по мне видно, что мне нужны деньги? Хотел бы быть богатым – никогда не пошел служить, а это так, бумага, ещё будет, а мы неизвестно когда встретимся. Положи кошелек обратно.

Штерн многозначительно посмотрел на него и молча убрал кошелек. Редко встретишь таких людей, которым совершенно неважно сколько у них осталось денег в кармане, при этом, будучи не такими уж и богатыми. По сути, Давид тоже не особо считал деньги, как бы он не старался, ему не удавалось потратить за месяц всю свою зарплату, поэтому деньги копились, но в них не было никакого смысла.

Вечер был веселым, недавние сослуживцы, сейчас стали просто товарищами, которые давно не виделись. Теперь бывший капитан не скупился делиться своими историями из жизни, поэтому разговор развивался с неплохой динамикой, ведь главный секрет развития человеческих общений – это взаимное доверие друг другу, что уже присутствовало у обоих. Илья делился теперь не только о службе, но также он поведал одну интересную историю:

– Давид, вот скажи, зачем ты живёшь? – уже немного опьяневшим голосом говорил лейтенант

– Хах, понятия не имею, а что? – попивая, ответил Штерн

– Да ничего, я просто не понимаю, зачем жить пустой жизнью, она не имеет никакого смысла, мы уйдем отсюда, не оставив следа, и о нас забудут на следующий день. Наши могилы, кому ещё повезёт с ними, будут ветшать с каждым днём, и ни кто и некогда к ним не прийдёт. Не кому приходить – сказал Илья и глубоко вздохнув, потянулся за бутылкой.

Налив в стакан прекрасного напитка, он продолжил:

– Мои родители встретились в троллейбусе и полюбили друг друга, они жили в счастье и не знали забот. Они бы жили до сих пор, если бы не эта сука! – последнюю фразу он произнес почти со слезами.

Несмотря на всю лиричность момента, Давид ни разу не показал собственной слабости. К такому поведению он привык давно, а такие истории слышал не один десяток раз, поэтому, скорее всего, было поспешным выводом назвать её интересной.

– Не ты один, многие потеряли близких, кто-то больше, кто-то меньше – черство сказал Штерн.

– Ты тоже потерял мать?

– Нет, она умерла до истребления – наклонившись за бутылкой, сказал Майор

– Прости, я не знал – немного с осадком сказал лейтенант

– Не извиняйся – довольно просто промолвил Давид.

Офицеры на несколько минут притихли, и никто не решался начать разговор вновь. Через минуты три, допив коньяк в своем стакане начал Илья:

– Так ты никого, значит, не потерял по вине этого подонка? – неуверенно, и, с сомнением, спросил он.

– Я потерял всё – сказал Давид, после проведя немного по краю стакана, затем продолжил, – давай закроем эту тему, не хочу говорить об этом, мне тяжело вспоминать.

– Хорошо, как скажешь – немного с опаской поддержал идею друга Илья.

Дальше бывшие сослуживцы говорили только о мелочах, которые не нуждаются в представлении. Лейтенант понимал, что тему войны лучше больше не поднимать за этим столом, человек, сидящий перед ним, сыт по горла такого вида историями. Допив бутылку, они посидели ещё часа два, и пошли спать в свои купе. Завтра их ждала другая жизнь, кому приятная, кому не особо, но сейчас они спокойно спали и не думали о завтрашнем дне.

Колёса громко отстукивали мелодию пути, – так-так, так-так, так-так, так-так, и уносил их поезд всё дальше и дальше. Засыпать в состоянии такой расслабленности одно удовольствие. Алкоголь дарил беззаботность, после чего восприятие реальности становилось немного проще, а звуки поезда, своей монотонностью усыпляли пассажиров. Илья спал в форме, этим вечером ему было совершенно неважно её завтрашний внешний вид. У Давида форма висела на вешалке.