Анна Нецветаева - Иллюзии любви. Искренняя и горькая история о первой любви

– Мамуль, я хочу приехать домой на выходные. Соскучилась! – нежно сказала она. – Не хочу торчать тут. Можно?

– Таня, ты же легла лечиться, а не развлекаться! Ну и лечись.

– Ну, мам, мне очень нужно домой, пожалуйста!

– Вот что дома делать? Зря деньги потратишь на дорогу! – мать начинала закипать.

– Ма-а-а-м….

В трубке тяжело вздохнули.

– Ладно, приезжай, ты же не отстанешь.

– Ура, люблю тебя!

– И я тебя…

Хитро улыбаясь, Таня закинула вещи в сумку. Осталось добраться до родного села на разбитом сельском автобусе. Час тянулся бесконечно долго, и, наконец, она зашла в прихожую. Бросив сумку, побежала к домашнему телефону. Уж с этого номера ему наверняка удастся дозвониться, и он не отвертится, объяснит, что происходит! Таня судорожно набрала пальцами знакомые цифры. Вздохнула. Пошли гудки. Дима сразу ответил. Победа! Едва девочка заговорила, радуясь, что сейчас они пообщаются, как возлюбленный неуверенно бросил: «Извини, занят…». Раздались короткие гудки: он проделал привычный фокус. Расстроившись до слёз, Таня зависла в кресле с трубкой в руках. Напряжение застряло где-то в животе и не уходило. Давно сдерживаемая злость наполнила до краёв. Сколько можно играть в «кошки-мышки»? А какие красивые образы их будущего он рисовал… Она написала ему обидное сообщение, вложив в него все свои чувства. Текст вышел таким длинным, что еле вместился в допустимый формат.

Пришлось кое-как пережить остаток выходных: без романтики, но с прополкой бесконечных грядок и разговорами с мамой. Вечером воскресенья Таня вернулась в отделение. Там её ждало новое огорчение – Инну выписывали. Как же так? Теперь она останется в больнице наедине с печальными мыслями, не с кем будет даже поболтать.

– Как съездила к маме, Тань? Что делала? – вопросы сыпались из соседок по палате, как конфетти из хлопушки. Их проницательные взгляды было нелегко обмануть. Время до отбоя тянулось, как резина. Скрывая дурное настроение, Таня шутила и красочно описывала великолепные выходные – они с мамой болтали, как две подружки, потом она от души гуляла, ела спелую вишню и виделась с друзьями. Соседки, завистливо вздыхая, кивали.

Неужели настали спасительные 22:00? Не успела она обрадоваться отвоёванному покою, как её окликнула Яна, соседка по палате:

– Танечка, ты могла бы помочь мне?

– А что нужно сделать?

– Поспи, пожалуйста, одну ночь на другой кровати. Женя позвонит в двенадцать, хотим устроить нечто вроде виртуального свидания. Будет так здорово!

– Почему бы не поговорить с ним со своей кровати?

Разговаривая с ней, Таня не могла не заметить, какой неприлично короткий у Яны халат, и как заметно сквозь него торчат крупные соски. Ей кажется, или только она одна выглядит, как ребёнок, в свои почти семнадцать? Наверное, поэтому Дима больше не звонит. А будь у неё такая фигура…

– Понимаешь, бабка услышит и натравит на нас медсестёр! – продолжила натиск соседка, не подозревая, что её разглядывают с головы до ног. Она имела в виду старушку, что подселили в их палату вместе с внуком. Женщина причиняла всем в отделении много хлопот. Казалось, её раздражает каждый звук, кроме воплей «любимого мальчика». А если что-то мешает, нужно жаловаться «куда следует». Несмотря на это обстоятельство, сама старушка прославилась, как любительница похрапеть.

– Говорила бы тише, да и всё…

Таня была уверена – ничем хорошим для неё это не обернётся, но отказывать не умела. Яна поняла это и начала настаивать:

– Тань, ну, пожалуйста! Ну, чего тебе стоит поспать одну ночь тут? Я ему пообещала, не могу отказаться!

Она ласково смотрела в Танины глаза, а её военный нетерпеливо ждал телефонного звонка. Что оставалось делать?

– Хорошо, уговорила.

Таня покорно легла на свободную кровать. Тут до неё дошло, что на кровати под матрацем лежит деревянный щит, разломанный пополам. Стоило лечь, как он начал вгрызаться в спину, не оставляя надежд на сон. Поворачивайся хоть как, не поможет. Вот досада!

Бессонная ночь тянулась медленно. Яна сидела в шёлковом халатике у окна и ворковала по телефону больше двух часов. Военный басил гнусности в ответ. Разговор давно превратился в виртуальную оргию, и её дешёвые фантазии коробили слух. В другом углу комнаты спящая старуха давала сольный концерт, используя, как инструмент, заложенный нос. Спать не было никакой возможности, и Таня размышляла о своей невесёлой личной жизни. Мысли обжигали горечью: «А ведь Диме совершенно плевать, что тут со мной происходит – как я тут грущу, как мне плохо. Он нарушил все обещания. Да и кто он вообще такой? Только проблемы создаёт, не больше! Ужасно надоело страдать…». Она пообещала себе, что с понедельника начнёт новую жизнь, и никакого Димы в ней не будет.

Утром пришлось снова надеть пластину. «Чёртовы зубы! – злилась Таня. – Так мучиться приходится!». Маленькие крючки, идущие от пластины на зубах, царапали дёсны. Резиновые колечки, которые нужно было надевать на металлические скобы, не хотели крепиться к ним. Хуже того – ношение пластины сделало речь отвратительно нечёткой. Она будто бы разговаривала с едой во рту и мямлила. «Это временно, потерпи», – сказала мама на приёме у стоматолога. Они посетили его перед оформлением в больницу. «Временно, в разгар лета. Отпад!» – вспомнила Таня о том неприятном дне. Как она теперь будет знакомиться с парнями, если её улыбка выглядит так уродливо?

Она закончила с неприятным утренним ритуалом, надела пластину и пошла с Ксюшей на процедуры. Ксюша стала её новой подружкой в больнице. Они познакомились после отъезда Инны и теперь боролись со скукой вместе. «Ксюша бы понравилась Инне», – отметила Таня. Обе девушки были улыбчивыми и общительными. Хотя… это единственное, что в них совпадало. Инна – рассудительная и тихая, а Ксюша – бесшабашная и шумная. Ксюша носила чёрно-розовую одежду, красила ногти в такие же цвета и считала себя эмо-гёрл. Её волосы отливали светло-розовым цветом, и медсестры время от времени с осуждением косились на них. Инна же носила обычную одежду, как и Таня, и избегала любого лишнего внимания.

Когда Таня и её новая подруга проходили мимо ординаторской, они столкнулись с высоким темноволосым парнем, стоящим с мятой бумажкой в руке. У его ног лежала чёрная спортивная сумка. Это был новенький. Его красивое высокомерное лицо при виде девушек словно сказало: «У меня уже есть подружка, даже две! Хотите к ним? В очередь». «Боже ты мой! Какая цаца!» – подумала в ответ Таня. Вид незнакомца её взбудоражил. «Подобные парни никогда не смотрят на дурнушек вроде неё, тем более, с пластинами. Что ж, а он – посмотрит! Я обещаю», – внезапно внутри вспыхнул протест. Вопреки внешней стеснительности, в душе она всегда была бунтаркой, и сейчас её возмутил вид красивого юноши и то, что он собой, казалось, олицетворял.