Кармелита фон Птюх - Аксиома выбора

– Отличное имя, Джоник, – сказал Алекс, пожимая его руку. – Пойдем со мной.

С неохотой Джоник встал и пошел следом за Алексом до барной стойки. Алекс про себя отметил, что Джоник похож по комплекции на него самого, разве что был немного уже в плечах. В остальном это были те же метр восемьдесят обернутые в скромные, но фирменные вещи и неуловимое обаяние. Проходя мимо знакомых, Алекс здоровался с парнями и приветливо целовался с девушками. Джоник же лишь застенчиво улыбался и отшучивался на отпускаемые в его стороны язвительные колкости от девушек.

– Сегодня я собрал вас всех, чтобы отлично провести время в еще не открытом торговом центре. Он полностью в нашем распоряжении. В кинотеатре готовы к запуску последние фильмы. Бары полны алкоголя и закусок. Рестораны и магазины полны вкусной и свежей еды. Наш друг…, – Алекс перекинулся через барную стойку и обхватил за плечи бармена.

– Армен, – напомнил Алексу бармен.

– Да, Армен. Точно!

Бармен был ростом в два метра и настолько широк в плечах насколько это возможно. Он не был толстым, не был и слишком накачанным. Фигура его выдавала в нем человека, когда-то давно занимавшегося штангой и борьбой, и не чурающегося тяжелого физического труда по сей день. Алекс, будучи постоянным посетителем фитнесс клубов, точно знал, что там такой комплекции не добиться. Очевидно, гены еще помогли ему стать тем, кто он есть. Черные глаза, смуглая кожа, и короткие черные волосы. Иными словами встретиться с таким в темном переулке Алекс бы ни в коем случае не желал, и более того он рад, что Армен числится у него в друзьях. Всегда приятно иметь такого друга.

– Всё время забываю имя, – продолжил Алекс. – Оно арабское, да?

Армен пожал плечами и Алекс продолжил:

– Впрочем, какая разница, главное, что Армен профессиональный бармен и повар. Он-то и приготовит нам все, что пожелаем из возможного, и кое-что даже из невозможного. За всё здесь уже заплачено, или будет заплачено после того, как мы отдохнем. Так что народ…, – Алекс сделал театральную паузу и крикнул, – ОТОРВЕМСЯ.

Выкрик одобрительно поддержали все собравшиеся поднятыми бокалами.

– И да, чуть не забыл, – сказал Алекс, заметив как Кен, достает из-за барной стойки огромный пакет и ставит его на всеобщее обозрение. – Спонсор нашего полета, Амстердамские авиалинии! Прямиком оттуда, на любой вкус.

Толпа людей заорала еще громче, собираясь у пакета и разглядывая различные выуживаемые Кеном на свет брикеты с этикетками.

– Джоник, дружище, – подозвал новичка к себе Алекс. – Скажи мне, какую дурь ты любишь больше всего?

– Бесплатную, – беззлобно пошутил Кен, выуживая очередной брикет.

– Ну, – посмеялся над шуткой и замялся Джоник. – Я не знаю. Я никогда ее не пробовал.

В кафетерии повисла гробовая тишина. Даже Кен перестал шуршать пакетом. Все смотрели прямо на новичка, чем смутили его еще больше.

– А вот и недостающая вишенка на нашем торте веселья. Джоник, дружище. Теперь ты в центре внимания. И мы будем угощать тебя самой разной дурью.

– Может не надо? – встал в защиту Джоника Армен. – Он мой друг, просто вызвался помочь.

– Разве ты сам не справишься? – справедливо заметил Алекс. – Джоник, тебе нужны деньги что ли?

– Нет, – запротестовал заливаясь краской паренек. – Мне нужно это ДЛЯ работы. Я хотел посмотреть, как проходят такие вечеринки. Почувствовать, чем вы живете.

– Ты полицейский? – улыбаясь, наигранно отшатнулся от него Алекс.

– Нет, я хочу быть писателем.

– Ааа, бумагомарателем. Я надеюсь, ты не из желтой прессы, а из тех, кто реальные книжки пишет?

– Да, конечно.

– Тогда хорошо, а то признаться честно, будь ты из прессы, я бы тебя уже выгнал. А дурь. Дурь она для фантазии полезна даже. Предлагаю дать нашему писателю для начала «Летучего Голландца» для старта так сказать писательской карьеры. – Все одобрительно хохотнули, и Кен протянул брикет «Голландца» Алексу.

Армен неодобрительно посмотрел, как для Джоника открывают брикет с таблетками, и ушел мыть бокалы. Народ тем временем расхватал, кто чего хотел, и закидывались один за другим, возбужденно обсуждали предстоящую вечеринку.

– Вот Джоник. Глотай эту таблетку и в момент расслабишься. Муза сама сядет к тебе на колени.

Джоника усадили за стол, вручили таблетку и бокал коньяка.

– Я бы не хотел пить. Мне от алкоголя бывает весьма плохо.

– Это для правильного усвоения таблетки, потом можешь пить хоть газировку, – хохотнул Алекс, и подмигнул Кену, припоминая, как на одной из своих вечеринок они разбавили все газировки и соки в клубе алкоголем.

Джоник закинул таблетку в рот, влил в себя коньяк и, запрокинув голову проглотил. Возвращая голову в исходное положение, он увидел, как к нему на колени уже села милая девушка имени, которой он не знал. Ее губы отливали малиновым блеском, руки пахли шоколадом и духами. Она обвила ими шею Джоника и поцеловала так проникновенно, что языком, казалось, дотянулась до самой его души.

Все одобрительно вздохнули и похлопали начинающему наркоману.

– Ну что, Джоник. Чувствуешь музу? А со мной ты так никогда не делала! – наигранно возмутился Алекс.

Натали встала с колен паренька и хищно подмигнула Алексу, язвительно ответив:

– Ты не в моем вкусе.

Джоник

Джоник чувствовал тепло разливающееся по организму алкоголя. Чувствовал на губах вкус вишневого блеска и аромат духов в воздухе. Но не чувствовал действия таблетки. Все вокруг подбадривали его, интересовались его самочувствием. Джоник отмахивался и говорил что да, что он что-то чувствует, но на деле эффекта не было. Он еще посидел, в ожидании хоть чего-то, но, так и не дождавшись, встал.

Его покачнуло. В голове зазвенело, потом внутри что-то ухнуло. Он неловко осел обратно на стул, виновато улыбаясь. Все вокруг засмеялись, глядя на него. Еще больше они засмеялись, когда он встал и сказал им что извиняется за свое поведение, и что это он с непривычки. Все прогудели что-то типа – «со всеми такое было». И потеряв к нему интерес, переключились на Алекса, который последним проглотил две таблетки и повел всех на экскурсию по торговому центру.

Джоник поплёлся за ними. Тошнота. Озноб. Головокружение. Натали вдруг оказалась возле него, вцепившись руками ему под локоток, и шептала на ухо различные глупости. Он в свою очередь понял, что ему очень тяжело шевелить руками. И нет желания даже пытаться что-либо записать. Не говоря уже о том чтобы попытаться вырвать руку из цепких когтей девушки.

Сфокусироваться на чем-то стало сложнее. О записях он думать не мог. О чем говорили другие расслышать, также не получалось. Лишь постоянный щебет Натали у самого уха, который не давал слышать ничего кроме него, да и его различать удавалось едва ли. Она говорила о всякой чепухе, о своем прошлом, о своей подруге. Будто бы расспрашивала его о нем, но, совершенно не желая слушать его ответов, продолжая говорить о своем. И время от времени, словно пользуясь техникой двадцать пятого кадра, вдруг внезапно говорила очередную пошлость. В красках описывая то, что она хочет с ним сделать и как сильно она этого хочет.