Борис Башутин - Дом Анны

Лидия подает Петру бумаги. Петр берет их, сворачивает, кладет в карман пиджака.

Петр: – Вы думаете мне пора?

Лидия: – Как вам угодно. Я бы поговорила с вами, да не знаю, о чем нам еще говорить. Вы меня как бабочку пригвоздили иголками к листу бумаги. И не дернутся. Я теперь живу совсем не так, как я уже привыкла тут жить. Зачем же это мучение опять? Зачем мне знать, что будет дальше? Через день, через неделю? Через год.

Петр: – Помилуйте, Лидия. Сценарий-то невелик, и события там все происходят в течение нескольких дней.

Лидия: – Вам не понять. Этого достаточно. Вы когда-нибудь общались со старцем. Настоящим? Сейчас таких и не осталось почти. Я понимаю, что мой пример не совсем обычен, и, может быть не совсем к месту, но… Мне довелось. Вот вы сидите у него в келье. Все стены в иконах. Лампады горят. Оконца замерзшие. Зима. Он сидит такой старенький, слабый на кровати, больной и немощный, а вы сидите напротив. Молчите. А он смотрит на Вас, и у вас дух замирает. Вы чувствуете, что он вас видит насквозь. Не описать этого словами. И вдруг говорить начинает. Так тихо, спокойно, по-доброму. Рассказывает Вам о том, что никто кроме вас и Бога и не знает, и не укоряет, а печально так, а вам от этих слов его так хорошо и так легко, и так грустно, что слезы текут сами собой из глаз, и такая жалость. И не себя даже жаль, а что так бездарно все получилось. И какой-то восторг и удивление – откуда он все знает про вас? Самое потаенное, то, что не высказать. Так и тут. Откуда он знает это? Это что-то больше, чем человеческое.

Помните, я говорила, что театр – это метод познания Мира. Да вот я не уверена теперь. Да и какого Мира? Какой из них реальный? Оба?

Петр: – Я не совсем улавливаю, о каких Мирах вы говорите.

Лидия: – Эх, Петр, Петр…А ведь я собираюсь оставить свою службу в нынешнем театре.

Петр: – Отчего же…?

Лидия: – Многое изменилось снова. Оказывается, есть люди, для которых обычная жизнь – метод познания. И даже чужая.

Петр: – Мне было очень приятно и интересно слушать Вас. Пожалуй, я пойду.

Петр одевается.

Петр: – До свидания. Не прощайте. Я надеюсь, что мы увидимся снова.

Лидия: – Прощайте, Петр. Мне кажется, что я увижу сценарий еще раз, но не вас. Извините, конечно.

Петр пожимает плечами. Уходит.

Действие второе

Картина первая

Кухня в доме Бориса. На стенах картины. Графика. Просто аккуратный современный интерьер. Ничего необычного. Петр сидит за столом, Борис стоит, облокотившись на кухонную стойку.

Петр: – Говорят, что под подписку выпустили?

Борис: – Да, пока так, Петя. Думаю, что все прекратят. Но я не только повидаться тебя позвал, как ты понимаешь. Я еще рассказать тебе хочу все, как было на самом деле, там, в лесу.

Петр: – Спасибо, что доверяешь. Впрочем, ты ведь все описал в рассказе. Жаль, что со сценарием пока ничего не вышло.

Борис: – В смысле?

Петр: – Я же летал в Питер. Встречался с Лидией. Он была шокирована и напугана. Играть отказалась. Но как бы, не совсем отказалась, дело в том, что…

Борис: – Что она сказала? Как это было? (воодушевленно). Ей понравилось?

Петр: – Ты, возможно, будешь удивлен, но она назвала это не сценарием, а пророчествами.

Борис: – Неужели?

Петр: – Сказала, что все, что ты описал, происходило с ней в реальности. И слова, и мысли, и поступки. Причем, многое было так, как написано.

Борис: – Невероятно (улыбаясь).

Петр: – Как тебе это удалось? Говорила, что как будто ты ходил рядом, как призрак и подглядывал и подслушивал, да еще и в душу залез.

Борис: – Ну же, говори еще.

Петр: – Нет ее согласия, нет фильма. Понимаешь? Или может, другую актрису поищем?

Борис: – Другую? Да я писал эту роль для нее. Играть должна только она.

Петр: – Ты написал правду. То, что с ней случилось на самом деле. Я не понимаю, как это возможно. Ты сам-то понимаешь?

Борис: – Она сказала, что эта пьеса для театра?

Петр: – Сказала….Но я сказал, что это легко переделать.

Борис: – А она сказала, что переделывать ничего не надо.

Петр (удивленно): – Да…Борис, да что с тобой?

Борис: – Я просто провод, по которому пускают ток.

Петр: – Это лишь красивая аллегория.

Борис: – Вся наша жизнь аллегория.

Петр: – Лидия потрясающий человек. Две встречи с ней – я ощутил что-то невероятное. Я больше слушал. Она говорила. И мне стыдно, что я не видел ни одного спектакля, где она играла.

Борис: – А у меня было время подумать, куда я иду, и кто я на самом деле.

Петр: – И к какому выводу пришел?

Борис: – Что я полное ничтожество, но мне нужно писать…Я должен это делать.

Петр: – Так уж и ничтожество?

Борис: – Это не самоуничижение, это честное отношение к себе. Честное и глубокое. Будто я жил какой-то ненастоящей, чужой жизнью, тратил себя впустую. И я создал свою тюрьму сам. Если я скажу тебе, что все это ложь, и вся эта история про девочку и следствие – поверишь? Я погрузил себя в эту фантазию, создал себе воображаемую тюрьму, чтобы запереть свою душу там.

Петр: – Как это? Зачем?

Борис (грустная ухмылка): – Нет, к сожалению это не фантазия. Я пошутил. Но тюрьма была с двойными решетками и двойной дверью. Для души и тела.

Петр: – Понимаю.

Борис: – Объясни мне – будет фильм?

Петр: – Она сказала, что может быть через несколько лет…

Борис: – Жаль…

Петр: – Со мной она попрощалась. Как будто навсегда. Сказала, что надеется увидеть еще раз сценарий, но не меня.

Что думаешь?

Борис: – Я думаю, что надо ставить пьесу. В театре.

Петр: – Тут я – пас. Тебе лучше знать, как это все устроить.

Борис: – Да не знаю я ничего, как это устроить…

Пауза.

Петр: – Я встречался с братом, он, ты знаешь, пишет рассказы. Ну, такие – даже не знаю, как сказать, что-то среднее между Чарльзом Буковски и Сорокиным. Безбашенные.

Борис: – Я читал. Хорошо пишет. Честно. Местами, правда, заносит его.

Петр: – Перед отъездом в Питер я говорил с ним. Он был так откровенен. Обычно он доверяет только перу и бумаге. А тут даже мне от него досталось (смеется).

Борис: – Ну, он прав?

Петр: – Он прав. Но я другой. Я не могу быть таким, как он. Если бы все были такие, как он?

Борис: – Если бы все были такие, как он, то у нас был бы вечный Вудсток. Какое-то время.

Петр (смеется): – А потом?

Борис: – Потом? Пожимает плечами.

Борис: – Так вот. Тот день. Тот день был…Я словно знал, что что-то должно случится. Там было одно обстоятельство, о котором знаю только я. И я хочу тебе рассказать, если смогу, конечно. Все началось утром. Меня какая-то непреодолимая сила потянула в лес. Да и вышел я на станции, где я никогда не был прежде. Наваждение какое-то. В поезде, когда ехал туда, мне вдруг стало плохо – потемнело в глазах, я едва не потерял сознание. Но все равно не вышел нигде по пути.