Сергей Казанцев - О слонах и о космосе. Коротко…

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Что это?

ПАХОМЫЧ. Да так, формальности…

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ Формальности – это святое! (Подписывает.)

ПАХОМЫЧ. Теперь – тут… Что ознакомлен с правилами внутреннего распорядка… Не пить, не курить. Женщин после 22:00 не водить.

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ (с пониманием). Разумные меры предосторожности. А как в вашей организации организован досуг?

ПАХОМЫЧ. Как надо организован. Газеты там… И прочее, прочее… Словом, скучать не придётся. И здесь, на другой стороне, тоже автограф поставь…

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ расписывается везде, где указывает сторож. ПАХОМЫЧ убирает подписанные бумаги в папку.

ПАХОМЫЧ. А теперича пошли, определю тебя на место жительства.

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ берёт с пола чемодан и идёт вслед за ПАХОМЫЧЕМ. Пройдя несколько шагов, сторож указывает рукой возле сидящего на кресле и читающего газету бегемота БОРИ.

ПАХОМЫЧ. Располагайся здесь. Рядом с Hippopotamus amphibious.

БОРЯ (из-за газеты). Ещё один умник нашёлся…

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ проходит, снимает пробковый шлем и вешает его на стену. Затем поворачивается в сторону БОРИ и кивает головой.

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. День добрый! Соседями будем! Вы не против?

БОРЯ, ничего не отвечая, переворачивает газетный лист.

ПАХОМЫЧ. Он у нас того… (Сторож крутит ладонью с растопыренной пятернёй.)

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ (глядя на бегемота с опаской). Чего – того?

ПАХОМЫЧ. Неразговорчивый.

БОРЯ бросает взгляд на ПАХОМЫЧА и перелистывает ещё одну страницу.

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Это ещё ладно… А чего он грустный какой-то?

БОРЯ (выглядывая из-за газеты). А чему радоваться?

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Как чему? Денёк хороший… Солнце. Дети бегают… Да не одни, а с родителями…

В подтверждение слов через сцену вприпрыжку пробегает ДЕВОЧКА с мороженым в руках. За ней быстрым шагом идёт ЖЕНЩИНА – её мама.

БОРЯ. Вот сам и радуйся. И детям, и особенно родителям…

Встряхнув газетой, БОРЯ снова отгородился ею ото всех.

ПАХОМЫЧ (усмехаясь). Хе-хе… Что, БОРИС, с посетителями опять поцапался?

БОРЯ (с горячностью). Не понимаю я, зачем ты пускаешь в зоопарк людей? Ружьё тебе на что дано?

ПАХОМЫЧ. И что сегодня не так было?

БОРЯ. Вот скажи – пройти мимоходом, насрать в душу и уйти… Это по-людски?

ПАХОМЫЧ. Да, это по-нашему. Чем ты недоволен?

БОРЯ. Всем доволен…

БОРЯ опять закрылся газетой и сделал вид, что читает её.

ПАХОМЫЧ. Вот и славненько. (Ивану Васильевичу.) А с тобой, милок, ещё дела есть. Ещё кое-какие формальности остались…

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Я гляжу, контора серьёзная.

ПАХОМЫЧ. Ты даже не представляешь насколько… Ядрить её в корень…

ПАХОМЫЧ опять раскрывает свою папку и достаёт оттуда табличку, а из кармана – отвёртку. Выбрав подходящее место, начинает прикреплять табличку на вольер слона.

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. И что здесь написано?

ПАХОМЫЧ (закрепляет табличку). Здесь… Вся правда о тебе выложена.

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Интересно… А что именно?

ПАХОМЫЧ делает пару шагов назад, смотрит, оценивая свою работу, и читает.

ПАХОМЫЧ. ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Слон африканский. Правильно?

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Всё верно.

ПАХОМЫЧ. Чует моё сердце, скоро ты станешь знаменитым. Возможно, уже завтра. На тебя будут пальцем показывать.

БОРЯ (из-за газеты). Непременно будут.

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ (смущённо). Да ладно вам… Прямо-таки завтра… Другие к этому всю жизнь идут.

БОРЯ. Так то другие.

ПАХОМЫЧ ещё немного любуется на дело рук своих, прячет отвёртку, затем оглядывается по сторонам и поёживается.

ПАХОМЫЧ. Никак холодом потянуло. Нынче рано темнеет. О! Что я говорил!

Освещение на сцене начинает постепенно слабеть. БОРЯ встаёт, включает торшер и садится с газетой возле него. ПАХОМЫЧ осматривается вокруг, трёт рукой поясницу и морщится.

ПАХОМЫЧ. Как бы опять радикулит не разыгрался. Пойду к себе, в сторожку, обогреватель включу. Да и на боковую уже пора. (Потягивается и зевает.) Баиньки. Вы как хотите, а люди ночью должны спать.

БОРЯ. Ты же сторож.

ПАХОМЫЧ. А сторож что – не человек, что ли?

БОРЯ. Логично…

ПАХОМЫЧ. То-то! И не спорь со мной, умом задавлю. Всё, я пошёл. Ведите себя хорошо. А то ведь я шутить не люблю. Пиф-паф и, как говорится, ой-ой-ой… (Поправляет на плече ружьё и уходит).

На сцене БОРЯ и ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. БОРЯ сидит возле включённого торшера и читает газету. ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ снимает пиджак, вешает его на спинку стула и начинает расстилать свою кровать. Над ними темнота с огоньками, символизирующими ночное небо.

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Что в газетах пишут?

БОРЯ. Да так… Разное…

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Почитай вслух.

БОРЯ. Это старая газета.

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Пойдёт. Я в дороге целую неделю был. Отстал, как говорится, от жизни.

БОРЯ. Это очень старая газета.

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Тебе что, жалко, что ли?

БОРЯ. Нет, не жалко… (Боря переворачивает лист, находит статью и начинает читать вслух.) Весь советский народ с большим воодушевлением встретил начало XXIV съезда КПСС…

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Чего-чего? Это же когда было!

БОРЯ. С 30 марта по 9 апреля 1971 года… Стыдно не знать…

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Тридцать лет назад.

БОРЯ. Даже больше… (Находит глазами следующую статью.) Трудящиеся колхоза имени Ленина в едином порыве взяли на себя обязательство завершить пятилетку в четыре года…

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Ого! Это что… в зоопарке такая напряжёнка с духовной пищей?

БОРЯ (тяжело вздыхая). Совсем туго.

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Не может быть…

БОРЯ. Как видишь…

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Неужели здесь никого не волнует культурный уровень гиппопотамов?

БОРЯ. Всем плевать.

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Да… Куда я попал… (Ложится на свою кровать, заложив за голову руки.)

БОРЯ. Это Россия, детка. Тебя не предупреждали?

Продолжая лежать на кровати, ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ поворачивает голову в сторону БОРИ, внимательно смотрит на него и отрицательно качает головой. Затем отворачивается и смотрит вверх.

БОРЯ. Дальше читать?

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Спасибо, не надо.

БОРЯ. Как хочешь.

БОРЯ снова погружается в свою газету, а ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ, поднявшись, достаёт из чемодана портрет в рамке и вешает его на стену, над прикроватной тумбочкой. Затем отходит, смотрит, возвращается и поправляет висящий портрет. БОРЯ отрывается от газеты.

БОРЯ. Это кто?

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Бабушка. Она меня вместо родителей воспитала.

БОРЯ (качая головой). Симпатичная.

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Это она в меня. Смотри. (Иван Васильевич встаёт возле портрета.) И хобот мой, и уши.

БОРЯ (несколько раз переведя взгляд с картины на слона и обратно). Одна кровь…