Эльвира Глушкова - Не более чем тень

В больнице дело шло к обеду, и парк с тюльпанной клумбой пустовал. Чтобы узнать какую-либо информацию о пациенте, необязательно ходить к главврачу. Обслуживающий персонал и знает больше, и рассказывает охотнее. Тодор умел выказать уважение к людям низшего звена, но также и умел выбрать того, кто больше всего подвержен его влиянию и очарованию. Зверь чуял слабость: пороки, дефекты, психопатии. Такие личности, не имея стержня, не в состоянии сопротивляться давлению, легче всего растекались в лучах его превосходства. Также и сейчас бедный охранник не понимал, как случилось, что идеальный человек с ним заговорил, и при этом совершенно не помнил, о чем именно они вели беседу. Христофу бы даже в голову не пришло наугад блуждать по больнице в поисках нужной палаты. Обладая бесконечным запасом времени, он научился не тратить его впустую. Метров за двадцать от нужной двери он услышал знакомый запах – запах мертвого тела. Тут же из палаты раздались рыдания. «О, о смерти сообщили родителям. Это случилось несколько минут назад». Эта мысль не имела никакого оттенка ни сочувствия, ни сожаления. Она промелькнула и сразу исчезла. На ее месте возникла другая, в сто раз важнее: «Три дня! Майя умерла за три дня безумия!» Как же он не обратил на это внимания! И сейчас. Он видел эту куклу только вчера – у нее в запасе оставалось три-четыре месяца, может полгода. Но не сутки же! Заходить в палату уже не имело смысла. Тодор бросился искать по коридорам – красный должен быть где-то рядом. Уже на выходе из отделения Христоф увидел фигуру, которая выбивалась из общей массы даже умалишённых. Бесформенная, красная в клетку рубашка длиной почти до середины бедра. Старые светло-голубые джинсы, которым на вид не меньше десяти лет, снизу они были подвернуты, а заломы, протертые до дырок, волочились по асфальту. В довершение – черная панама и черные очки. Неторопливым шагом странный человек направлялся к выходу с территории.

Всех нас с детства учат не судить по внешности, и, возможно, в каких-то случаях это и хорошо, но Тодор отлично знал, как содержание влияет на форму. Человек в панаме был явно непрост, и дело не в дурацкой одежде, а в том, как он выглядел вопреки ей, как себя держал. Постав шеи, расправленные плечи, мягкость походки хищника – сломленные люди не такие. Тяжесть бед и терзаний ложится на плечи и тянет к земле, пока несчастный весь не окажется под ней. Но для того, чтобы окончательно удостовериться в своих подозрениях, Тодор должен заглянуть ему в глаза, только тогда, разглядев нутро, можно будет с уверенностью сказать правильны ли его подозрения. Проблема в том, что если он увидит нутро красного зверя, в тот же момент покажет ему свое, а выдавать себя пока не хотелось. Во всяком случае, сначала надо раздобыть хоть какую-нибудь информацию. Демон, убивающий за три дня. К такому нельзя относиться легкомысленно.

Четкого плана действий Христоф не имел хотя бы потому, что в таком деле вообще сложно что-либо предусмотреть. Сейчас он просто шел за красной клетчатой рубашкой, держа дистанцию метров двадцать. Но оставаться незамеченным долго не получиться. Неторопливым шагом прошли они три квартала и оказались около старого кинотеатра – «Мир» был древним. Выложенный мозаикой, он больше походил на дом с привидениями, чем на увеселительное заведение. На стене висела афиша: «Киномарафон «Звездные войны». Преследуемый пожал плечами и зашел внутрь. «Черт! – Тодор остался снаружи. – Наверно, заметил». Выбрав лавочку наиболее скрытую в тени деревьев, зверь устроил засаду. Прождав почти девять часов, Тодор подумал было, что хитрец как-то проскочил через выход для персонала. Вполне возможно, что таковой имеется. Но ровно в полночь красная рубашка вышла, и сейчас шаг ее был широк и уверен. Тодор последовал за ней. Пройдя насквозь небольшой парк имени Чайковского, где в теплую майскую ночь было достаточно людно, они попали в спальный район. Здесь улицы ярко освещались фонарями, но вокруг не было ни души. Внезапно фигура, что постоянно шла впереди, проворно скользнула в подворотню и исчезла во мраке. Сработал инстинкт охотника, и Тодор мгновенно кинулся за ней, выдав себя с потрохами.

Тамара бродила в окрестностях больницы, шаркая ногами и не поднимая головы. Заглянуть в палату номер двадцать семь она не смогла. Может, это и к лучшему. Сейчас было такое ощущение, будто она наказана за то короткое время, что чувствовала себя хорошо, избавившись от зверя. Казалось, что годы жизни в покое, словно пирог, от которого девушка откусила слишком много, и теперь ее схватили за волосы и окунули обратно в ужасы настоящей жизни. «Такое всегда случается, если заводить друзей?» Слезы текли только первые четыре часа, потом, видимо, просто закончились. Это горе останется с ней навсегда. Конечно, у нее будет своя жизнь, другие проблемы и радости, но память об Ане никуда не денется. Еще не один раз она заплачет по ней.

Так, блуждая в горьких мыслях, Тамара не заметила, что перевалило за полночь. В реальность ее вернул глухой звук удара. Первое, что пришло в голову Зоркой: «Ой, хорошо, что дом рядом». Она действительно была в своем районе. Но странная возня в темном дворе уже завладела ее вниманием.

Двое сцепились, как дикие звери. Не издавая никаких звуков, кроме хриплого дыхания, мужские фигуры довольно высокого роста дрались, отбросив все человеческое. Здесь не было места ни для морали, ни для чести, ни для сомнения. Пугает именно это. Когда кто-то во время борьбы перестает думать о последствиях, ведь, надев эти шоры, неизвестно, до какого предела он может дойти. Драка не прекращалась ни на секунду. Ночь была темная, двор, со всех сторон окруженный трехэтажными домами, освещали всего несколько окон, зашторенных плотными занавесками. Рассмотреть что-либо подробнее во мраке было сложно. Только черные тени, охваченные яростью, с невероятной легкостью швыряли друг друга. Разлетелись на куски пластиковые мусорные баки, и никто не посмотрел в их сторону. Один мужчина швырнул другого на несколько метров, и тот влетел в стену (Тамаре даже показалось, что она услышала треск ломающихся костей). Но, не успев упасть на землю, он снова оказался в плену. Его схватили за лицо. Так в мрачном дворе стояли трое. Девушка, выглядывающая из-за угла и двое мужчин. Один держал другого на вытянутой руке за голову, прижимая к стене, (опять этот ужасный хруст) медленно поднимая так, что ноги проигрывающего оторвались от земли, а тело повисло безвольной куклой. Тамара поняла, что сейчас кто-то умрет.

Тодор почувствовал, как рвется его плоть, холод чужих пальцев, которые прошли практически под грудину. Резким движением красный зверь запустил руку под ребра преследователя и вырвал кусок. Как ни странно, страха в Тодоре не было, но внезапное смирение, облегчение: «Сейчас? Наконец-то». Боль отошла на задний план, а сознание провалилось в мир иллюзий. Перед глазами зацвели картины, залитые заходящим солнцем, лучи которого путались и прятались вместе с теплым ветром во вьющихся крупными локонами рыжих волосах. Синие глаза, в которых горели страсть и женское лукавство, наконец, улыбались только ему. Полностью обездвиженный, он ждал, когда будет нанесен смертельный удар.