Сергей Медведев - Евангелие от Алисы. Пьесы и монологи

Я так и сделала, надела новое платье, заскочила в парикмахерскую и пошла гулять по парку.

Иду по парку и вижу, художники рисуют невзрачных прохожих. Некоторые очень похоже. Один из этих художников хватает меня за платье и говорит:

– Вам так идет это платье, и такая у вас красивая прическа, что просто грех вас не нарисовать. Не дайте согрешить.

– Сколько?

– Тысяча! Но торг уместен! Садитесь, договоримся.

– Ладно, рисуйте, – у меня было хорошее настроение, день был солнечным, и в планах у меня было посещение кафе и 50 граммов коньяка за 100 рублей.

У художника не было четырех зубов – справа клыка и первого премоляра, слева – первого премоляра и резца. Это то, что видно. На вид – лет сорок-сорок пять.

Мы разговорились.

Оказалось, что, несмотря на возраст, художник строит планы на будущее, он член объединения «Донской луч», а уличное творчество – своего рода тренировка. Свои картины художник подписывал псевдонимом – Иван Икс.

Я сказала, что работаю в стоматологической поликлинике, заместителем главврача, и если ему потребуется помощь (а она потребуется обязательно), пусть приходит к нам в поликлинику. И дала ему визитку.

Иван нарисовал меня очень похоже. Получился такой поясной портрет, мне даже показалось, что мой бюст на картине больше, чем на самом деле. Но я ничего не сказала художнику на сей счет. Только подумала, что Виктору Сергеевичу не понравится мой портрет, он скажет, что я выгляжу развратно и нагло улыбаюсь.

Обязательно спросит:

– Растащило, рядом с молодым мужиком?

Не буду же я ему объяснять, что Иван не на много младше самого Виктора Сергеевича.

– Знаете, что Иван, а подарите мне какой-нибудь свой пейзаж, а эту работу можете оставить себе.

– Почему? Вам не понравилось?

– Понравилось, но у меня муж тоже рисует, и он ругается, когда я приношу домой работы других художников, – сочинила я на ходу. Не могла же я сказать, что мой муж старый ревнивый мудак. – Это касается только портретов, пейзажей это не касается.

Прошел, наверное, месяц. Я забыла об Иване. Но он напомнил о себе и позвонил:

– Светочка, а у меня для вас сюрприз. Завтра открывается выставка нашего творческого объединения, и я хотел бы вас с мужем пригласить на ее открытие.

– Что за выставка?

– «Наш современник». Там будет и ваш портрет. Я переписал его маслом. Приходите обязательно. Будет фуршет. Обязательно приходите с мужем.

– Нет, нет, он не пойдет. Ему надо к докладу готовиться. Что вы, что вы…

Тревога поселилась в моей душе. Свила гнездо, как кукушка. Хорошо, что Виктор Сергеевич не пошел на выставку.

Когда я (в новом платье) вошла в зал, то сразу увидела «Заместителя главврача стоматологической поликлиники №110 Светлану». Так называлась картина. Метр на полтора. Я – а это несомненно была я – бежала по ромашковому полю в белом прозрачном халате, каких не бывает в природе, и было видно, что на мне нет нижнего белья. Зато на груди у меня был крест, хотя я не ношу крестов, они мне не идут.

Не знаю, бывали ли вы в подобной ситуации? На что похожи ощущения? Ватные ноги, хоть стой, хоть падай… Это не то. Как-то Виктор Сергеевич выписал себе из интернет-магазина фалло-имитатор. Я его получила на почте, кто же еще? Не он же пойдет на почту. В подъезде, не выдержала, решила посмотреть на покупку, и в этот момент соседка открыла дверь и, улыбнувшись беззубым ртом, спросила:

– Ну, как, помогает?

– По-разному, – ответила тогда я.

Иван стоял рядом с картиной, с бокалом шампанского в руках и что-то рассказывал какой-то бабе. После каждого слова Ивана, баба кивала головой и улыбалась.

Художник увидел меня и помахал рукой, приглашая присоединиться к беседе.

Я убежала.

Блииин! Какой идиот! А если бы я пошла с Виктором Сергеевичем?

Понятно, что никто из врачей нашей поликлиники на выставки «Донского луча» не ходит. И я как-то успокоилась. Прошла неделя.

Я сидела, составляла методички, и вдруг мне звонит главврачиха.

– Света, зайди.

Я зашла.

– Света, я вчера включила телевизор. А там наши пуси райот отжигают. Тебе не стыдно?

– Какие пуси райот? – поначалу я не поняла о чем речь. То есть одна часть моего мозга поняла все сразу, а другая еще на что-то надеялась.

– Заместитель главврача поликлиники №110. Эх, ты. Виктор Сергеевич знает?

– Не знаю.

– Все, свободна. На всякий случай, напиши объяснительную.

– Что писать?

– Что хочешь, тут я не советчик.

Когда я пришла домой, Виктор Сергеевич уже все знал. Он молча ударил меня по лицу и ушел к себе в комнату. Потом все-таки вышел, у него было заплаканное лицо, изо рта пахло коньяком.

– Света, ты хоть понимаешь, что ты наделала?

– А что я наделала?

– Ничего. Ты подумала, что я скажу детям?

– Каким детям?

– Своим. Мирославе и Виктору Викторовичу.

У Виктора Сергеевича были взрослые дети – мальчик и девочка. Чуть младше меня. И еще у него была жива первая жена.

– Боже мой, весь город о нас только и говорит, – покачал головой Витктор Сергеевич.

Вечером того же вечера мне позвонил Иван Икс.

– Светочка, вы не представляете, какая реакция после вчерашней передачи. Все-таки телевидение – сила. В газетах была пара публикаций, но никто ничего не заметил. Все восхищаются вашим портретом. Я говорю, что моей заслуги в этом нет, картину сделала модель. Художники просят дать ваш телефон. Все вас хотят рисовать. У вас хорошее русское лицо. Можно я дам ваш телефончик?

– Давайте.

С Виктором Сергеевичем мы расстались. Работу по специальности в этом городе я до сих пор найти не могу – бывший муж об этом позаботился.

Теперь я снимаю комнату в коммуналке.

Я собираю жерделы на улице.

Крашу луковой шелухой ткани.

Варю варенье из зеленых грецких орехов.

Ну и торгую своим телом – позирую в художественном училище, а также знакомым художникам.

Я думаю, что подсознательно именно этого я и хотела: не ходить в белом халате, в бахилах и наморднике и чтобы все мною любовались.

По моим примерным подсчетам в мире уже существует около сотни моих портретов. И это не предел.

1. Однажды вечером я пошла кататься на роликах в парк имени Вити Черевичкина. После работы, пока не стемнело, я успевала покататься на роликах. Мне всегда нравились фильм «Карнавал» и актриса Ирина Муравьева. Понятно, что роликовые коньки – не для кассиров гастронома «Двоечка», так что на меня в коллективе смотрели косо, типа интеллигенция, хочет выделиться, обидеть простого человека. А я – не интеллигенция, я просто городская, а они в большинстве – из соседних деревень. Отсталые люди. Какие им там ролики! Им бы телегу. В тридцать лет жопы на стуле не помещаются.

Вот в один такой прекрасный вечер я каталась, каталась и заблудилась. А я не пьяная была. Если что. Какая-то у меня была потеря ориентации – это я сейчас так думаю.