Андрей Гармажапов - Параллель. Взгляд на прошедшее через годы…

Где-то недалеко послышался шепот, но на немецком языке, я только мог понять, что один просил враз бросить, а другой отказался. Только я подумал, наверное, гранаты, и тут же в тридцати метрах раздался взрыв. Хорошо, что мы все лежали. Тогда я быстро достал свою гранату, снял чеку и бросил в ту сторону, где слышал немецкий шепот. Раздался взрыв, через несколько секунд я приподнялся и осмотрелся, возле большого дерева лежало три убитых фашиста. И одним взглядом я заметил, что сквозь деревья, прямо на нас и вообще в ширину сто метров идёт немецкая цепь автоматчиков. Во те раз, подумал я, их человек двадцать, не меньше. И вдруг передо мной появился Старков, видно, что ему немного тоже досталось.

– Я там БТР взорвал и шофера из грузовика уложил, и ещё пару немецких солдатиков. Но у них там ещё машина подъехала, человек двадцать, наверное. Я быстрее сюда, надо бежать к своим на гору или влево в лес там через водоём, через луг и потом через реку и дома – выпустил пар сказанным гвардии старшина Старков.

– А второй-то солдат где? – спросил быстро я.

– Погиб хлопец-то, геройски жизнь отдал. Там за грузовой машиной мотоцикл был и там двое в очках, верзилы такие слезли, в какой-то черной форме, ни как у этих. Когда те, которые вылезли побежали вперёд, по направлению к горе, то нас не заметили. Мы выходит, оказались у них сзади. Там началась стрельба, наши тоже открыли огонь. И вдруг заработал у них пулемётчик на БТР-е, ну думаю надо его погасить. Приказал солдату пока здесь сидеть и не выглядывать даже. Сказал, что через пару минут буду снова. Добежал незаметно до БТР-а, а пулеметчик меня даже не видит. Хотел его очередью из ППШ, но смотрю, ещё из леса вышли трое и держат двух раненых. Ну думаю видно суждено отдать богу и этих. И кинул пару гранат. Пара секунд и все они на небесах, в очередь в ад. Уже повернулся чтобы бежать обратно, вдруг вижу на меня бежит с ножом фриц, небольшой, но толстенький, по виду видно, что шофер. Я только и успел по лицу прикладом его и дал короткую очередь. И этот пошёл к своим в царство небесное. Только вернулся, а здесь тишина. И этот наш боец, говорит мне:

– Товарищ гвардии старшина дай самому уничтожить этих очкастых верзил?

Ну я говорю:

– Давай, попробуй, а я прикрою, тебя звать-то как?

– Илья Котовец – ответил он.

Вот и всё что смог узнать о нём.

Незаметно подошли. Дальше он обошел машину, а те двое там раскрыли карту и что-то стали обсуждать видимо. А третий, водитель с очками тоже, отошел на край дороги, видно отлить по-маленькому. И вот наш гвардии рядовой Котовец, бросил гранату и кончал тех верзил. Третьего не было видно. Думали и его тоже накрыло. И Котовец побежал за картой и другими документами, что валялись возле взорванного мотоцикла, но тут вдруг этот водитель дал очередь по Илье, но промахнулся, Илья и его пришил. Только успели всё взять, видим из леса в сторону дороги идут с десяток человек. Хотели побежать по лесу в сторону вниз по дороге, но заметили оба, что там движется ещё один грузовик, и оттуда уже по нам стали стрелять. Мы опять назад и вглубь леса. И уже по нам стреляли с двух сторон, и Илья бросил ещё одну свою оставшуюся гранату в горстку немцев и, наверное, пятерых тоже положил. И тут его вражеская очередь прошила прямо по всей груди, аж гимнастерка вздулась. Я успел уйти, побежав в другую сторону. Там подъехал грузовик и человек двадцать ещё. Потом вижу их офицер, приказал выстроиться цепочкой в шеренгу и идти в эту сторону. Я их обошёл сбоку и немного успел хоть. Вот и всё. Давай, дёргаем отсюда. Солнце уже садится…

– Да Егор Назарыч, ты время зря не терял. Похозяйничал там без меня – стараясь не выдавать волнения, ответил я другу.

Мы втроём и пленные немецкие офицеры стали быстрыми шашками перебегать к горе. Потом перешли правее, чтобы через лес уйти вверх. Фашисты видно думали, что наши сидят ещё и в ущелье, и часто стреляли туда. Расстреляли те мотоциклы возле ущелья, и они взорвались, а минами подбили и раннее выехавший БТР. Тот просто стоял и никому как говориться, не мешал.

Нам навстречу бежали трое солдат от гвардии капитана Белова.

– Быстрее, к немцам видно подмога подоспела, откуда взялись, даже не понимаем. Пленные видно что-то не договаривали гады… – со злобой выпалил ефрейтор Селиванов.

Мы уже подошли к горе, вдруг сверху гвардии капитан крикнул, чтобы обходили гору, так как напрямую, если, то нас расстреляют немцы. И вот опять застрочил вражеский пулемёт, даже не понятно, откуда он взялся. И засвистели мины в нашу сторону.

Немцы с двух сторон стали теснить нас. Потом взрыв и дальше помню, что стало темно, и я отключился видно на какое-то время.

Очнулся, открыл глаза, когда кто-то пинал меня в бок. Передо мной стояло два фрица. Один глядя на меня, сказал на ломаном русском:

– Рус, вставать, вставать… а то время бежать…

Второй отошел немного, где стояли рядом Старков, вся голова в крови и лицо в ссадинах, но стоял на ногах, покачиваясь. Рядом стоял ещё один из наших, это Фокин, который прибежал навстречу к нам вместе с Селивановым и увели пленных офицеров. Немного поодаль, стояли ещё двое немцев наперевес, с автоматами и что-то говорили, показывая руками в сторону горы. Обратил взгляд на гору, там ходили фашисты и что-то искали громко разговаривая. В голове немного шумело, видно меня поддело взрывной волной, осколочных ран на себе я не ощущал. Встал, тоже немного покачиваясь, как и Старков. Обернулся назад там четверо немцев, вели двоих наших солдат, которые тоже покачивались. Внимательно присмотрелся вдаль по тропинке, там было пусто. Недалеко стояли два немецких унтер-офицера, которые разговаривали между собой, и посмотрели оба на меня, когда я встал. Солдат, который стоял возле меня и щёлкал семечки, потом, когда я полностью поднялся толкнул меня автоматом, давая понять, чтобы я шёл к стоявшим.

Когда мы все встали впятером, подошёл один из унтер-офицеров, молодой совсем, как мне сначала показалось, но поравнявшись с нами, я разглядел, что ему, наверное, тоже за тридцать. Он снял фуражку и похлопал её, сбивая видно пыль или мусор. Голова его было уже немного с проседью, но на вид вообще восемнадцатилетнего. Вздохнув он сказал что-то по-немецки. Поняв, что мы ничего не поняли он крикнул что-то тому фрицу, который пинал меня в бок. Тот подошёл, по званию я разглядел, что это обер-ефрейтор. Он устало кивнул головой. Унтер-офицер что-то ему сказал, потом ещё добавил пару предложений.

– Господин унтер-офицер, спрашивать вас. Ви есть пленные и, наверное, хотеть жить, это так? – спросил обер-ефрейтор. И вытащил семечки.

– А есть второй вариант? – переспросил я.

– О, есть! Пуля в лоб и лежать здесь… – с ухмылкой ответил немец, и продолжил: