Александр Астраханцев - Звезда полынь

Валентина Васильевна. Но он же занимается, пишет много.

Алла Николаевна. Маниакальный синдром на фоне депрессивного состояния просматривается; чувство собственной гениальности.

Валентина Васильевна (растерянно). Что же делать?

Алла Николаевна. Да, ему в его состоянии, конечно, лучше пройти экспертизу: уточнят отклонения.

Валентина Васильевна. Я уже боюсь!

Алла Николаевна (спокойно-равнодушно). Да не пугайтесь: среди молодежи нынче это не редкость, чуть не у каждого в разной степени это есть. Психика, знаете, неустойчивая, раздражители сильные — вот вам и готовый синдром. Возьмите направление. ( Показывает лист). Там понаблюдают, подкорректируют легонько. Вон он у вас какой рослый, красивый — и будет здоров, вот увидите.

Валентина Васильевна (берет бумагу). Спасибо. До свидания.

Алла Николаевна. У главврача только подписать и печать поставить. И пускай там следующий заходит. До свидания.

Валентина Васильевнауходит.

Вячеслав и Валентина Васильевнавыходят слева на авансцену и, возбужденно разговаривая, медленно идут вправо.

Вячеслав. Мама! Ну не хочу я туда!

Валентина Васильевна. Славик, послушай…

Вячеслав. Ты посмотри на эту врачиху! И ты ее слушаешь? Что она тебе наговорила? Что я маньяк? Параноик?

Валентина Васильевна. О паранойе не говорила.

Вячеслав. А хочешь я ей диагноз поставлю: дебилизм на фоне непроходимой тупости! Одни ее вопросы чего стоят: она же по старому учебнику психиатрии шпарит; я этот учебник знаешь когда? — еще в девятом классе прочитал! Ты же умница у меня, мама!

Валентина Васильевна. Славик, прошу, послушай меня!

Вячеслав. Хорошо, слушаю. Что ты хочешь сказать?

Валентина Васильевна. Давай сядем и обсудим спокойно. (Показывает на скамью в правой стороне авансцены).

Вячеслав. Ну, хорошо, давай.

Проходят и садятся на скамью.

Вячеслав. Так что ты хочешь сказать?

Валентина Васильевна. Слава, ты молод и плохо знаешь жизнь. Мы с отцом делали большую ошибку, что ограждали тебя от нее. Только не надо меня сейчас упрекать… Тебя окружает враждебный мир. Есть факты: ты был пьян, избил милиционеров, оскорбил женщину.

Вячеслав. Мама! И ты тоже?.. Ты-то мне веришь?

Валентина Васильевна. Верю, сын, верю.

Вячеслав. Не веришь ты!

Валентина Васильевна. Верю, но ведь всё против тебя. У тебя нет ни алиби, ни свидетелей, а у этой женщины их целый дом, и милиционеров двое, и они на службе. Тебя просто засудят!

Вячеслав. Но на суде-то хоть я могу сказать, что я о них обо всех думаю? В конце концов, справедливость, мама, должна восторжествовать?

Валентина Васильевна. Слава, ну кому ты что докажешь? Я разговаривала с адвокатом…

Вячеслав. Я тоже разговаривал.

Валентина Васильевна. Но тебе-то он не говорил, что тебе реально грозит? По-моему, он единственный приличный человек, я ему верю. Всех будет просто раздражать, что ты не работаешь, не учишься.

Вячеслав. Да кому какое дело!.. Я, мама, все равно найду честного следователя, честного судью, я добьюсь…

Валентина Васильевна (перебивая его) . Слава, милый, что ты мелешь, какой сумбур в твоей голове! Где ты кого найдешь?

Вячеслав. Вместо того, чтоб упекать меня в дурдом — помоги! Если я никого не найду, я просто убью этих гадов — я, мама, не смогу жить с этим оскорблением, оно горит на мне!

Валентина Васильевна. Знаю, сынок, какой ты несдержанный и какими фантазиями набита твоя голова. Но как ты не поймешь, что кончится тем, что тебя посадят и там просто сломают!

Вячеслав (ядовито). А психушка — не сломает?

Валентина Васильевна. Тебя подержат там, и дело с концом: все забудется. Но, по крайней мере, ты будешь рядом, я тебя смогу навещать — из двух зол надо выбрать меньшее. (Голос ее срывается. Она достает из сумки носовой платок и вытирает глаза). Ты такой стал злой, взвинченный. Тебе в самом деле надо подлечить нервы. Нельзя быть таким недоверчивым. Если врачам не верить — то кому еще? Должно же в нас оставаться хоть маленькое святое место?

Вячеслав (усмехается) . Ну, ты уморишь! Нашла святое место!

Валентина Васильевна. У тебя на все отговорки! А вот папа тоже считает, что тебе надо подлечить нервы.

Вячеслав. Ну так вы же все заодно! Как тебе доказать?.. Вот чувствую: нельзя туда, — а ты, взрослый человек, старенькая уже — а не понимаешь!

Валентина Васильевна (удрученно) . «Старенькая»! Спасибо, сын, утешил.

Вячеслав (покаянно) . Извини, мам, сорвалось!

Валентина Васильевна. Да чего уж… Я тебя умоляю: надо решаться, Славик! (Она снова вытирает глаза платком). Я боюсь за тебя!

Вячеслав (вздыхает) . Вечно ты из меня веревки вьешь. Знаешь, что я не могу твоих слез видеть. Пойдем.

Они встают и уходят в левую сторону.

На левой половине сцены, впритык к средней перегородке — 3 больничных койки; между ними — 2 тумбочки; на той, что ближе к зрительному залу — пластмассовый стакан. 1 больной, средних лет крепкий мужчина, заложив руки за спину и сосредоточенно о чем-то думая, ходит взад-вперед вдоль левой боковой стены; остановится, пробормочет что-то, погрозит кому-то пальцем и снова продолжает ходить. 2 больной, пожилой и щуплый, сидит на средней койке лицом к зрительному залу, подперев кулаком подбородок и неподвижно глядя перед собою.

В дверь входит санитарв сером халате с засученными по локоть рукавами; подмышкой у него — постельное белье. Следом за ним входит Вячеславв пижаме и шлепанцах; в руке у него — книга.

Вячеслав (больным). Здравствуйте.

Санитар (кивает на больных). Ты — им, что ли? Они в отключке.

2 больнойостается неподвижен; 1 больнойрезко останавливается перед Вячеславом; тот невольно отшатывается.

1 больной (запальчиво). Здравия желаю! Ты понимаешь: генерал-майор библиотечной службы подходит ко мне и говорит: ты брал книги? А зачем они мне? Я сам полковник! Я ей говорю — она у меня в библиотеке работает: ах ты, сука, ты с кем спуталась? Я ж тебя поймаю, ты у меня еще попляшешь! Задушу, падлу! Я сам полковник, понял?

Санитар (спокойно, отстраняя с дороги 1 больного). Вольно, товарищ полковник, занимайтесь своим делом.