Алексей Зензинов - Поезд 666, или число зверя

Сашка. Может быть кто-то и остался, я проверять не стал. Со стороны Калинова менты с мигалками перли…

Кракс. Все до одного… А что вьетнамцы?

Сашка. Испугались, вези, говорят, до Ханоя, платим в баксах.

Кракс. Возьми бабло, ссадишь в Ясенево у кинотеатра «Ханой».

Сашка(снова скулит). Ну, кранты! Нам завтра в Москве люди все до одного нужны — и на тебе!.. Что делать? Что делать?

Кракс. Что случилось, от того не отвертишься, брателла. Марату не звонил?

Сашка. Нет!.. Не догадался со страху!

Кракс. Выедешь на шоссе, свяжись с ним по мобильнику. Скажешь, что цель выполнена — штангисты ликвидированы. Только после этого осторожненько сообщишь о накладке.

Сашка. А ты голова, Кракс!.. А я еще предлагал вас с Вовочкой в расход пустить. Кстати, что там делали наши и штангисты? Ты меня не предупреждал. Марат тоже темнил…

Кракс. Марат не за тем меня в Калинов посылал, чтобы базарить с тобою.

Сашка. Смотри, какие крутые! Слушай, Кракс, а, может, нас кто-то из своих?..

Не успевает закончить, потому что из купе за спиной Кракса и Левого выходят в коридор и идут в хвост вагона Юля и Бородач.

Сашка(При виде Юли). Ух, какая лялька! (При виде Бородача, пустившего на ходу дым кольцом.) А это еще откуда?..

Бородач заходит в купе.

Кракс. Что ты хотел спросить?

Сашка. А… вот что хотел… Мне, значит, по мобильнику позвонить?

Кракс. Да.

Сашка. А вы? Со мной?

Кракс. Мы едем поездом, потому что так приказал Марат, и отбоя не было.

Сашка. Смурно как-то, братки!.. Ну, да ладно… Труп на трупе! И кровища! Сплошная мокрота!

Уходит, то и дело оглядываясь. Поезд трогается.

Голос старухи. Господи, опять мрак внешний и скрежет зубовный! Помолиться бы да слова забыла. Прости, Господи, стара стала, память отбило.

Кракс(Вздрогнув). Совсем нервы расшалились. Ты чего все молчишь и черт знает что думаешь?

Левый. О чем тут говорить? Полный копец, Кракс!

Кракс. «О, знал бы я, что так бывает, когда пускался не дебют»… Что же это получается — Седьмая симфония моего любимого композитора, великого русского музыканта Шнитке?.. Рыбак попался на крючок, и варится в ухе…

Уходит.

Левый(преображаясь и обращаясь к невидимой туристической группе — он сейчас гид). Итак, мы с вами подъезжаем к Граду небесному с восточной его стороны и скоро увидим трое его ворот, в просторечии именуемых Ярославским, Ленинградским и Казанским вокзалами, образующих доминанту восточной стены города. Ворота работы неизвестного мастера сделаны каждые из одной жемчужины, стены сооружены из чистого ясписа, а улицы здесь — как прозрачное золото и занесены в список культурного наследия ЮНЕСКО. Прошу обратить внимание на примечательную особенность этого памятника: ворота не запираются ни днем, ни ночью, тем более, что ночей здесь тоже не бывает, так что вход сюда всегда открыт, а выход не предусмотрен. По въезду в город — регистрация, а затем увлекательнейшие экскурсии с лучшим после Вергилия гидом всех времен и народов, тем более, что все время отныне — наше.

По ходу его спича из купе выходят проводница, женщина и интеллигент. При последних словах Вовчика они хлопают в ладоши. Из купе высовывается рука Кракса и затягивает Вовчика внутрь.

Проводница(женщине). Артист! Вы что-нибудь поняли?

Женщина. Пытаюсь. Слова по отдельности все понятные, кроме этого самого Извергилия, а общий смысл все равно не улавливаю.

Проводница. Не Извергилий, а старуха Извергиль — у писателя Максима Горького рассказ такой есть, сеструхе он в школе нравился, она мне его вслух читала. (Смотрит на интеллигента.) Ишь, уставился, ирод! Натуральный Извергилий!

Интеллигент, передернувшись всем телом, ретируется в купе.

Женщина. Пойду я. Прямо голова от напряжения заболела. Нельзя столько думать, особенно — ночью.

Уходит.

Проводница. Смысл, смысл. Какой еще смысл!

Уходит.

Из шестого купе в куртке и с заплечной сумкой в руках выходит Бородач.

Бородач. Все свое ношу с собой. А вот тебя и сына не могу взять… Как он, спит?

Юля. Спит… Неужели все? Может быть, тебе поселиться в Калинове. Мать поймет, а сын, слава Богу, пока что маленький, родного отца не различает…

Бородач. А муж — не к ночи будь помянут?

Юля(сокрушенно). Да, конечно…

Бородач. Кроме того, меня в Калинове знает несколько хороших людей, которые рано или поздно меня увидят, не желая зла, проболтаются. А потом, дело не в Калинове или Москве. Мы могли бы поселиться хоть на Новой Земле, но снова став человеком от мира сего, я не смогу жить тихо. Сначала обрасту кучей знакомых, потом закручу какое-нибудь дело. Слух обо мне пройдет по всей Руси великой, рано или поздно упрется в Москву, и тогда развязка неизбежна. Это я сейчас сидел тихо, как мышка, а обычно к концу поездки поднимаю на уши весь вагон. Нет, жить тихо — не для меня.

Юля(прильнув к нему). Но ты обещаешь, что вернешься?

Бородач. Я же сказал, что найду выход. Считай, что жизнь твоя гарантирована во всех отношения. Я построю для тебя новый город вместо Москвы и Калинова. Но пока мне нужно время, чтобы все обдумать и взвесить. Время — единственная вещь, которая играет сейчас на тебя.

Юля. Если ты обманешь и не появишься снова, я больше никому не буду верить… Если не останется тебя, для чего мне растить сына? Чтобы однажды и он оказался в этом мире теней и оборотней?..

Бородач. За сына не бойся. Если он молчит до сих пор, то лишь потому, что говорить особо не о чем. Может быть, он пришел, чтобы возвестить людям новую великую истину, мимо которой мы, взрослые недоумки, проходим, так ничего и не увидев? Может быть, он станет оправданием нашей бестолково прожитой юности… (После паузы.) Ну, ладно! Сейчас сойду в Александрове — и до скорой встречи!

Юля. Если до встречи, иди!

Отталкивает его. Бородач идет к выходу, там останавливается, тихонько машет рукой. Юля молча кусает пальцы, затем порывисто бросается к нему, целует, кусая губы, и обнимает, впившись пальцами в спину. Затем, отвернувшись, убегает к себе в купе.

Бородач уходит, потом возвращается и торопливо идет в конец вагона.

Бородач(вполголоса). Юля, Юля, а твой адрес! Как я тебя в Калинове искать буду?

Соседняя дверь отъезжает и лицом к лицу с ним оказываются Кракс и Левый. Бородач, сделав вид, будто ничего не происходит, проходит в хвост вагона, Кракс и Левый, словно зачарованные идут за ним. Уперевшись в дверь тамбура, Бородач, он же Писатель, поневоле поворачивается.