Михаил Лермонтов - Странный человек

Строки «Я решился изложить драматически происшествие истинное…». «Лица, изображенные мною, все взяты с природы…». Драма «Странный человек» содержит автобиографические моменты. Отношения Владимира Арбенина с Натальей Федоровной Загорскиной в известной мере отражают историю увлечения Лермонтова Н. Ф. Ивановой. Героине драмы дано то же имя и отчество, которое носила Иванова, Лермонтов воспроизвел в драме семейное положение, возраст и характер прототипа своей героини.

В первоначальных вариантах чернового текста драмы «Странный человек» Загорскины были названы Волиными (см. варианты чернового автографа).

Центрального героя драмы, Владимира Арбенина, Лермонтов наделил некоторыми чертами, близкими ему самому. Арбенину он приписал стихи, посвященные им самим Н. Ф. Ивановой и написанные независимо от драмы.

Распря между родителями Арбенина отражает, как можно думать, некоторые обстоятельства семейной жизни родителей Лермонтова, хотя в драме, конечно, не дано сколько-нибудь точное изображение отношений между отцом и матерью поэта и не рисуются их характеры. Было бы ошибочным видеть в герое «Странного человека» автопортрет Лермонтова, искать прототипов для всех персонажей драмы и полагать, что все эпизоды произведения изображают события, реально имевшие место. Поэт опирался на личные наблюдения и передавал чувства, которые возникали у него при столкновении с представителями светской среды, однако он не преследовал цели точного воспроизведения фактов своей жизни и жизни своего ближайшего окружения. Лермонтов стремился к художественному обобщению нравов дворянского общества и в то же время хотел показать в этом кругу передового человека.

«Утром. 26 августа». Даты, которые Лермонтов указывает перед каждой сценой, появились в беловой рукописи тетради XVIII вместе с разделением текста по сценам. И. Л. Андроников считает, что эти даты отражают даты, памятные Лермонтову, составившие вехи в истории его взаимоотношений с Н. Ф. Ивановой (Ираклий Андроников. Лермонтов. Изд. «Советский писатель». М., 1951, стр. 38).

«со мною случится скоро горе, не от ума, но от глупости!». Ряд выражений и характеристик в пьесе Лермонтова восходят к комедии Грибоедова «Горе от ума». Третий акт «Горя от ума», изображающий бал в доме Фамусова и дающий широкую картину высшего общества Москвы, был впервые поставлен на сцене Московского театра 13 апреля 1831 года.

По Москве ходили многочисленные списки «Горя от ума», и Лермонтов хорошо знал комедию Грибоедова. Совершенно самостоятельно и чрезвычайно своеобразно разрабатывая тему столкновения передового вольнолюбивого молодого человека с высшим обществом, Лермонтов подчеркивает вместе с тем, что действие его драмы происходит в «фамусовской» Москве и что Владимир Арбенин принадлежит к протестующей молодежи типа Чацкого. Среди молодых людей, посещающих те же балы и салоны, что Арбенин, в драме назван Чацкий (сцена II), старшее поколение высшего общества Москвы именуется «очаковским веком» (сцена XII).

Гости салона Загорскиных пытаются объявить Владимира Арбенина сумасшедшим задолго до того, как он под влиянием жестоких разочарований и ударов впадает в безумие. Изменившая Владимиру Арбенину Наташа Загорскина готова поддержать эту клевету: «как хотеть, чтоб сумасшедший поступал как рассудительный человек», – заявляет она (сцена XII).

О связях драмы «Странный человек» с комедией «Горе от ума» Грибоедова см. книги: Н. Л. Бродский. М. Ю. Лермонтов. Биография, т. 1. Гослитиздат, М., 1945, стр. 289; В. А. Мануйлов. Михаил Юрьевич Лермонтов. Серия «Русские драматурги», «Искусство», М.—Л., 1950, стр. 96; Ираклий Андроников. Лермонтов. Изд. «Сов. писатель», М., 1951, стр. 51–53.

«А бывало, помню (ему еще было 3 года), бывало, барыня… начнет играть на фортепьянах что-нибудь жалкое. Глядь: а у дитяти слезы по щекам так и катятся!..». Лермонтов воспроизводит здесь действительный факт своей жизни. В раннем детстве его волновала и до слез трогала музыка. В тетради VI в 1830 году Лермонтов записал: «Когда я был трех лет, то была песня, от которой я плакал: ее не могу теперь вспомнить, но уверен, что если б услыхал ее, она бы произвела прежнее действие. Ее певала мне покойная мать»

Сцена IV. В этой сцене отразились университетские впечатления М. Ю. Лермонтова. Характеризуя Москву, В. Г. Белинский впоследствии специально останавливался на огромном значении Московского университета в жизни Москвы и всей России (Белинский, т. 9, стр. 229). Лермонтов учился в Московском университете в одно время с Белинским, Станкевичем, Герценом, Огаревым, Сатиным, Сазоновым, С. Строевым, Гончаровым и другими в пору, когда в широко распространенных студенческих кружках горячо обсуждались философские, социальные, политические и литературные проблемы.

Один из таких кружков изображен Лермонтовым в сцене IV «Странного человека». Писатель воспроизвел здесь особенности своего студенческого окружения, группы молодежи, которая в высшем обществе Москвы получила прозвание «la bande joyeuse» [12](см.: Н. Л. Бродский. Лермонтов-студент и его товарищи. Сб. «Жизнь и творчество М. Ю. Лермонтова». Гослитиздат, М., 1941, стр. 40–76; Н. Л. Бродский. М. Ю. Лермонтов. Биография, т. 1. Гослитиздат, М., 1945, стр. 278–296). Вполне вероятно, что в лице студента Заруцкого Лермонтов изобразил своего товарища А. Д. Закревского, весельчака, остроумного собеседника, страстного любителя поэзии Лермонтова. Закревский живо интересовался историей и свои общественные идеалы выразил с наибольшей полнотой в статье «Взгляд на русскую историю» («Телескоп», 1834, ч. 17, стр. 489–504, подпись «А. З.»). В этой статье он защищал идею национальной самобытности России и ее высокой исторической миссии. Особенное значение он придавал Отечественной войне 1812 года в русской истории: «1812 год есть начало самобытной, национальной жизни России», – писал он («Телескоп», 1834, ч. 17, стр. 490). Ср. заключительный монолог Заруцкого в сцене IV.

«Общипанных разбойников Шиллера». Речь идет о «Разбойниках» Шиллера, в переделке Н. Сандунова, которые шли в то время на сцене московского театра (см.: Л. И. Поливанов. Михаил Юрьевич Лермонтов в 1831–1832 гг. «Русская старина», 1889, № 1, стр. 163). Пьесы Шиллера постоянно подвергались цензурному запрету. «Разбойники» были допущены на сцену лишь в искаженном виде, а в 40-х годах и вовсе запрещены, так же как «Коварство и любовь» и «Дон Карлос».

Лермонтов иронизирует над попытками «переделать» Шиллера, приспособить его драму к требованиям театральной администрации.

Свое отрицательное отношение к переделкам творений великих драматургов, искажающим смысл и художественные особенности классических произведений, Лермонтов высказал и в письме 1831 года к М. А. Шан-Гирей.