Алексей Писемский - Просвещенное время

Дарьялов (почти крича на Прихвоснева). Что это такое! Я жду, жду вас! Вся внутренность перекипела.

Прихвоснев (разводя руками). Да помилуйте, я вчера в десять часов вечера только получил от вас записку!

Дарьялов. Значит, вы ничего и не сделали? И не привели акционеров?

Прихвоснев. Я сделал, что можно сделать в одно утро: пригласил вон трех чиновников...

Дарьялов (нетерпеливо). Ну!

Прихвоснев. Потом заехал в компанию "Сыродровка" и привел оттуда человек шесть артельных.

Дарьялов. Ну!

Прихвоснев. Да еще, ехавши уже сюда, дорогой дьячка из нашего прихода Христом и богом упросил, чтобы пришел на собрание.

Дарьялов (с досадой). Черт знает, дьячков каких-то наприглашал!

Прихвоснев (покойно). Дьячок - особа неподозрительная.

Дарьялов. Что ж все это будет стоить?

Прихвоснев (подумав немного). Стоить будет... Мне за утренние хлопоты и за вечер, что сидеть здесь буду, пятьдесят рублей.

Дарьялов. А не жирно ли это будет!

Прихвоснев. Нет-с, не жирно! Я полгорода обскакал... Одна компания "Сыродровка", сами знаете, на краю города; чиновники также все в разных пунктах. Экипаж уж нарочно держу на этакие случаи!

Дарьялов. Не для одного же моего дела вы экипаж держите!

Прихвоснев. Как не для одного? Я сегодняшний день, кроме вашего поручения, ничего не успею сделать.

Дарьялов. Успеете и другое многое! Сколько же прочим следует заплатить?

Прихвоснев. Прочим следует: чиновникам менее пяти рублей серебром нельзя дать, а то потом их ни на какое собрание и не докличешься; артельным, конечно, можно заплатить и по три, а дьячку тоже пять.

Дарьялов. Это выходит восемьдесят восемь рублей?

Прихвоснев. Да уж положите на круг сто! Лучше стараться будем!

Дарьялов (с досадой). Сто ему положить! На вес золота скоро вы станете ценить себя! Будет с вас и восьмидесяти! (Проворно вынув из кармана бумажник и вытащив из него восемьдесят рублей, подает их Прихвосневу.)

Прихвоснев (сосчитав деньги). Откуда же я восемь-то рублей возьму? Свои, что ли, прикладывать?

Дарьялов. Откуда хотите! Вы тогда, помните, с госпожой той познакомили меня и порядочно за то получили, а она недавно тягу от меня дала.

Прихвоснев (огорченным голосом). Слышал это я, ветреница этакая! Кто им нынче в душу влезет! Горевать вам, впрочем, много нечего, по пословице: "Было бы болото, а черти будут!"

Дарьялов (усмехаясь). Значит, много этих чертенят?

Прихвоснев. Много... В один мой увеселительный сад сколько их ездит! Вот даже теперь со мной несколько фотографических карточек имею, выпросил у некоторых, будто на память себе! Хотите полюбопытствовать?

Дарьялов. Кажите!

Прихвоснев вынимает из кармана несколько

фотографических карточек и подает Дарьялову.

Дарьялов (рассматривая их). Это кто такая, например?

Прихвоснев (с гордостью). Горничная одна.

Дарьялов (внимательно всматриваясь в карточку). Прелесть что такое!

Прихвоснев. Да-с; лучше, пожалуй, другой благородной.

Дарьялов (продолжая рассматривать карточки). А эта толстогубая?.. Точно негритянка какая.

Прихвоснев. Толстогубая эта - дочка статского советника.

Дарьялов. Уж и дочка статского советника. Врет ведь как!

Прихвоснев. Верно, так-с.

Дарьялов. Но это что еще за госпожа? Красками даже себя расписала. Не молодая уж, видно! И набеленная, должно быть, нарумяненная?

Прихвоснев. Это есть немножко! Подрисовывается! Жена тут одного богатого купца, и женщина, надо полагать, этакая стыдливая, самолюбивая: в сад ко мне ездила по вечерам с одним господином, часу уж в двенадцатом, и то под вуалью.

Дарьялов. Да на кой черт ей сад ваш понадобился?

Прихвоснев. Дома, вероятно, строгонько! Если она с кем очень амурничать начнет, так муж может заметить. А он действительно, как я слышал, человек дерзкий этакий на руку! Пожалуй, ей и амуру ее шею за то намылит, а ведь у меня в саду все шито и крыто! Умерло тут!

Дарьялов (возвращая ему карточки). Что уж про вас и говорить! Благодетель вы человечества. (Звонит в колокольчик.)

На звонок этот является секретарь, молодой еще человек, крайне мизерной наружности, с глуповатым лицом, но тоже во фраке, белом галстуке и белом жилете.

Дарьялов (ему). Там собрались акционеры. Опросите их имена и фамилии... Внесите все это в список акционеров и против каждого из них отметьте, что акции были ими представляемы, а также запишите и нашего кучера - у него очень приличная физиономия, - а потом всех их введете сюда и посадите в задние ряды.

Секретарь. Хорошо-c! (Уходит.)

Дарьялов и Прихвоснев.

Прихвоснев. Вы нам, Ираклий Семеныч, все-таки маленькую программку дайте, что нам делать, а то мы, чего доброго, собьемся с ролей своих.

Дарьялов. Делать только то, чтобы прошли и были утверждены некоторые мои предложения! Значит, как я сделаю какое-либо заявление и скажу, что кто с этим согласен, пусть тот встает, - так вы сейчас все и вставайте!

Прихвоснев (качая головой). Понимаю-с, понимаю!

Дарьялов. А потом, если что нужно будет сказать за меня и в мою пользу, вы вставайте и скажите.

Прихвоснев. Это уж конечно! Непременно! Партия поэтому против вас довольно сильная есть?

Дарьялов (даже восклицая). Огромная! Как тигры разъяренные, так и рычат на меня!

Прихвоснев (тоже с одушевлением). Но из кого ж она может состоять? Кто коновод у них?

Дарьялов. Да вот в первую голову этот Абдулка-татарин. Муллу, говорят, какого-то киргизского выписал с доносом на меня.

Прихвоснев. Ах, он, мыло казанское!

Дарьялов. Да, каково это мыло-то казанское! Поддул также и этого армяшку Безхова-Муритского; тот вчера еще заходил и записался с двумя какими-то дураками, на людей даже непохожи, точно черкесы какие!

Прихвоснев (с удивлением). Поди ты, черкесы даже!

Дарьялов. Разумеется, какие-нибудь приятели его, которым он надавал своих акций; но все эти господа мне, черт их дери, мерзавцы они были, мерзавцами и останутся, но кто меня удивил и, как говорится, ранил меня в душу, так это друг мой и товарищ Эмилька Гайер. Сам, каналья, участвовал в составлении проекта, я ему за то из собственных рук десять тысяч заплатил, а он меня из благодарности припереть к стене теперь хочет!

Прихвоснев (как бы с чувством даже). Но за что же так именно?

Дарьялов. Вот зачем дела компании расстроились. А чем я тут виноват? Пошли такие несчастья. Кто же с богом может бороться?

Прихвоснев (разводя руками). Иаков поборолся с ним, и тот хром вышел!

Дарьялов (подтверждая). И тот вышел хром! Вообще, я вам скажу, все эти восточные человеки да немцы у нас - просто житья с ними нет! Вон русские у меня. Сколько их ни есть акционеров... все молчат, а эти господа, если где грош их затронут, так живого загрызут.