Николай Погодин - Минувшие годы

Кряжин. Да, да… усваиваю. Урок, ребятушки, урок. (Глянул наверх.) А что с этим?

Миньяров. А я привез решение. Директором попрежнему остается Черемисов. Трабский сам и давно определил свою судьбу.

Кряжин. А ведь когда-то он был членом нашего обкома, редактором газеты.

Миньяров. Зачем далеко ходить! Сейчас, сию минуту он душил прекрасного нашего товарища — и насмерть.

Наверху выстрел. Пауза. Затем на галлерею выбегает Люшин.

Люшин (сияя и восторгаясь) . Гражданин Трабский при закрытых дверях покончил свою жизнь. Какие теперь будут распоряжения?

Черемисов (гнев) . Вон отсюда! Чтобы духу твоего здесь не было!

Летний дачный павильон с открытым выходом на веранду. За окном молодая свежая зелень. Время предвечернее.

Ксюша. Настя, все готово?

Настя. Будьте спокойны, товарищ секретарь… сама забочусь. Хозяин-то впервой в отпуск отправляется. (Ушла.)

Черемисов (ходит, курит, соображает. Счастливое состояние духа) . Теперь запишем задание Месяцеву. Время летит, а мне еще перед отъездом придется совещаться.

Ксюша. Куда поедете, Дмитрий Григорьевич?

Черемисов (почти декламируя) . На север, в дальний город…

Ксюша. Оригинально.

Черемисов. Что оригинально?

Ксюша. Что на север, в дальний город.

Черемисов. Не язвите, Ксюша. Я знаю, что все тайное становится явным. Оригинально это или нет, я не, беспокоюсь.

Ксюша (хочет быть искренней) . Ну что же, вы счастливы, и этого достаточно.

Черемисов. Вы, Ксюша, мой старый друг. Откроюсь: я вернусь из Ленинграда на комбинат с новым молодым главным технологом. Это наша давняя общая мечта.

Ксюша. Она технолог?

Черемисов. Да, она ведет исследовательский коллектив. Нашим старичкам придется потесниться. Новое нагрянет скоро, новая наука. Записывайте, Ксюша: Месяцеву, Ждановичу — бериллиевые сплавы. Надо направить мысль на творчество, на беспокойство. Успокоились, беда. Я третий год выкорчевываю наследие Трабского. Какими были мы наивными когда-то! Отредактируйте мне следующие мысли: между нами и Западом сейчас идет незримая война за новые металлы… Кстати, переведите для Месяцева статьи, отмеченные мною, из этих вот заграничных журналов. (Передал журналы, продолжает.) Отредактируйте, и жестко, что мои помощники не понимают смысла этой войны.

Ксюша. Как точнее, в чем ее смысл?

Черемисов. А в том, что те же самые бериллиевые сплавы означают укрепление военной мощи государства. Пусть Месяцев выделит думающих мастеров, рабочих и объединит их… вокруг кого бы?.. Есть у нас инженер Лозинин. Он скромный человек, работает пытливо, коммунист.

Является Настя.

Настя. Дмитрий Григорьевич, к вам какой-то егерь — красная фуражка. Дай да подай самого, мол, лично.

Черемисов. Не егерь, а фельдъегерь… Просите.

Настя ушла.

Все ясно, Ксюша?

Ксюша. Да, Дмитрий Григорьевич.

Является фельдъегерь.

Фельдъегерь. Товарищ Черемисов?

Черемисов. Он самый.

Фельдъегерь (передает объемистый пакет в сургуче) . Правительственная почта. Расписочку, пожалуйста, сделайте по форме. (Смотрит расписку.) Часы… минуты… точно. Позвольте удалиться? До свидания.

Черемисов. До свидания.

Фельдъегерь ушел. На пороге Настя.

Настя. Дмитрий Григорьевич! Гость на гость — хозяину радость.

Черемисов. Кто еще?

Настя. Родители ваши пришли.

Черемисов. Как пришли?.. Родители… и пришли… О ком вы?

Настя. Да, пришли, пришли. Пожалуйте, пожалуйте.

Являются Марина Дмитриевна и Григорий Варламович.

Григорий Варламович (бодро) . Далече ты живешь, парень. Промаялись мы однако.

Черемисов. Счастье мое! Милая… (Обнимает мать.) Марина Дмитриевна, Митенька! Здравствуй!

Черемисов. Откуда же вы шли? С вокзала? Ничего не понимаю.

В другой комнате звонит телефон. Настя ушла.

Марина Дмитриевна. Я говорила, подай другую телеграмму, так и не подал.

Григорий Варламович (огромное удовольствие) . А я и первой не подавал. (Истово.) Ну что же… здравствуй, Черемисов-сын… (Слеза.) Здравствуй, Дмитрий.

Обнялись.

Черемисов. Грозился — нагряну, и не дал знать. Чудак!

Григорий Варламович (отошел от сына) . Возмужал парень.

На пороге Настя.

Настя. Дмитрий Григорьевич, телефон покоя не дает.

Черемисов. Гоните.

Настя. Гнала. Не наши требуют, а Ленинград.

Черемисов. Ленинград? Простите, милые, но надо переговорить.

Марина Дмитриевна. Ступай, ступай.

Черемисовушел.

Григорий Варламович (ходит, осматривая дом. Ксюше) . Здравствуйте. (Беря пакет.) Ого! Совет Народных Комиссаров! Лично Черемисову. Кто ж это книги иностранные читает? (Покосился на Ксюшу.) Он, что ли?

Ксюша (не без гордости) . Товарищ Черемисов в совершенстве владеет английским языком.

Григорий Варламович (вслух, про себя) . Прилежности не потерял… Молодчина! (Остановился у фотографии.) Мать, гляди, внук. (Пауза.) Ветвь наша. (Отвернулся.) Чемоданы-то зачем? Не уезжает ли?

Марина Дмитриевна (уже успела познакомиться с Ксюшей) . Митя уезжает?

Ксюша. Да.

Марина Дмитриевна. Куда — не знаете?

Ксюша. В Ленинград.

Григорий Варламович. Значит, не во-время приехали?

Марина Дмитриевна (упрек) . Но кто же виноват?

Григорий Варламович. Повидал парня, и то ладно. (Ушел на веранду.)

Марина Дмитриевна (пристально) . Надолго ли едет и по какому делу, вы не знаете?

Ксюша. Дорогая Марина Дмитриевна, знаю и давно догадываюсь. Мы в этом отношении с Дмитрием Григорьевичем очень похожи друг на друга.

Марина Дмитриевна. В каком же этом — непонятно?

Ксюша. Бобыли. Никто не понимает так Дмитрия Григорьевича, как понимаю я.

Марина Дмитриевна. Разборчивость одолевает.

Ксюша. Нет, не то. Мечты. Только мечта вашего сына сбывается. Не бойтесь, он не будет вечно оставаться в одиночестве.

Марина Дмитриевна. Вы так думаете?

Ксюша. Ведь едет же к кому-то и не один теперь вернется.

Возвращается Григорий Варламович, входит Черемисов.