Наталья Ворожбит - Ширма

Соня. Нет, их много, я очень мелко резала. Они не закончатся до конца моей жизни.

Родик. Рукодельница моя, ты всегда что-то вязала, шила, лепила, резала. Уверен, что эти красные цветы тоже твоих рук дело.

Соня. Моих рук, но только это не цветы, глупый. Это просто свернувшаяся кровь платья. Ножницы были такие острые.

Родик. Тем не менее, она очень идет к твоему платью, такая красная на таком белом...

Соня( равнодушно ). Правда? Для меня уже давно красный и белый цвет ничем не отличаются друг от друга. Они стали одним цветом, и я его ненавижу - он напоминает мне о моей работе. Белые стены, белые простыни, белые лица, подайте скальпель... нет, не могу. Даже во сне все белым-бело.

Родик. А где же твой муж? Когда мы виделись в последний раз - у тебя был муж, и он очень любил тебя.

Соня. Мужа я проспала давно и даже не заметила.

Родик. Помнишь, я предсказывал, что тебе будет очень трудно в жизни?

Соня. Помню. И будь ты проклят со своими предсказаниями.

Родик. А помнишь, как мы первый раз встретились?

Соня( мечтательно ). Да... Молодость... Весна... Трамвай... И твое родное лицо в чужой толпе.

Родик. Еще.

Соня. Чувство голода... Дешевая столовая... веселая компания... И твои ясные глаза так близко.

Родик. А еще?

Соня. Страх... Темная комната... Чужая постель... И я не вижу твое лицо, но чувствую твое дыхание...

Родик. Ну а еще, еще!

Соня. Еще?.. Белый снег... Скользкий лед... Другой еще нет, но и тебя больше нет... Конец света, любимый.

Родик( обнимает ее сзади ). Не плачь, опять мы не договорим, и будет мокрой подушка.

Соня. Так тяжело, словно это и не сон. Так ведь часто кажется, правда?

Родик. Правда.

Соня. Ты ведь до сих пор любишь свою жену и не изменяешь ей?

Родик. Да, и это правда.

Соня. Ты по-прежнему никогда не врешь и прямо смотришь в глаза людям?

Родик. Смотрю, и что же. Мне нечего боятся и нечего скрывать.

Соня. И ты по-прежнему не боишься женских слез и веришь им?

Родик. Я мало изменился.

Соня. Ты самый честный, самый лучший человек из всех, кого я знала. Я всю жизнь горжусь, что у меня был ты.

Родик( осторожно ). Но ведь я поступил с тобой... не очень хорошо. Я все время мучаюсь этим. Это единственное, что мне мешает спокойно жить. Ведь у меня чистая совесть, и только ты, только из-за тебя...

Соня( горячо ). Ты не виноват, ты ни в чем не виноват, ты был молодой, совсем мальчищка, и зачем тебе нужна была я, я тебя не стою, не стою, не стою...

Родик( успокоено ). Да, но все-таки...

Соня. Все-таки хорошо, что ты сегодня без жены. Ты часто с ней приходишь.

Родик. Глупая, ты же никогда ее не видела?

Соня. Ну и что, она все время разная, и я с ней почти смирилась, но все-таки хорошо, что ты без нее.

Родик. Да, хорошо.

Соня. Скажи мне, я тебе ведь тоже снюсь?

Родик. Ну да, ты ведь сейчас мне снишься.

Соня( с сомнением ). Ну, это ты меня успокаиваешь. Иначе бы ты знал, что я тебя простила, и не мучился бы. А как бы хорошо было, если бы и тебе и мне одинаковые сны... А скажи, Родик, скажи, милый, любишь ли ты меня по-прежнему?

Гаврилыч( неожиданно выпрыгнув, прямо перед лицом Сони ). Я тебя ОБОЖАЮ!!!

Танцует немыслимую чечетку, аккомпанируя себе хриплым ревом. Тут же пляшет Адочка в полусъехавшем сарафанчике и с растрепанными волосами. Родионов исчезает в проеме занавеса. Соня в ужасе оборачивается к нему за помощью.

Соня. Ро!..

Но вместо него из-за занавеса в такт чечетки высовывается и засовывается физиономия Гнуса с высунутым языком. Соня в ужасе сползает по стенке. Комната словно кружится, как от сильно раскачиваемой лампы. Бешеный танец набирает скорость и, достигнув, апогея обрывается. Щелчок - и наступает кромешная тьма. Снова слышно, как заходит много людей, они деловито что-то переставляют, снуют по комнате, бормочут непонятное и разом уходят.

Слышен мерный храп, затем покашливание, во сне кто-то перевернулся на другой бок, а кто-то застонал. Тикают часы. Вдруг комната озаряется лунным светом. Прямо в окно светит круглая луна. Все звуки замолкают .На кровати лежит разметавшаяся Соня. Вот она встает, садится на кровати. На ней измятое свадебное платье, седые волосы растрепаны. Глаза широко раскрыты. Она подходит к тумбочке с лекарствами и капает себе успокоительные капли. Капли звонко и медленно падают в стакан. Она стоит спиной. Входит Подросток в фехтовальном костюме, но без маски. Соня застывает со стаканом в руке. Потом резко поворачивается.

Соня( хрипло ). Ну, чего тебе?

Подросток жестами зовет ее куда-то за собой

.

Соня. Не, я не пойду, нет.

Он продолжает с улыбкой, но настойчиво, манить ее.

Соня. Я не хочу. Я, правда, не пойду... нет, не надо.

Он настаивает.

Соня. Да нет же, нет. Ну, пожалуйста...

Подросток приоткрывает дверь.

Соня. Ну, зачем я тебе, зачем? Иди сам, без меня... Ну не смотри так, у меня ведь здесь мама. Там, за ширмой. Ты понимаешь? Я ее не оставлю. Может, ты мне не веришь? Хочешь ее увидеть? Ну, хорошо, стой там. Смотри.

Подходит к ширме, открывает ее. За ширмой на длинной скамейке сидят в ряд Гаврилыч, Гнус и Родионов в плаще и шляпе. Перед ними на кушетке лежит Адочка. Гнус и Гаврилыч увлеченно поливают ее чем-то из разной посуды, Адочка лежит вся перепачканная и счастливая. Соня обреченно опускается на стул, Подросток беззвучно смеется.

Гаврилыч( плеснув что-то красно-бурое из стакана на Адочку ). Рыба!

Гнус( хихикая и сладострастно облизываясь, поливает грязью ). Чирва!

Родионов( демонстративно скрестив руки на груди ). Ширма!

Адочка игриво поворачивается на другую сторону, подставляя еще неизмазанный бок.

Соня( неуверенно ). Наверное, нужно почистить...

Адочка. Да что вы! Я утром проснусь чистенькая, такая чистенькая! Словно и не было ничего. ( неожиданно ) А вы?

Соня( испуганно ). Я? Это зависит... Это зависит...

Гаврилыч( строго ). Спящая, не юли и прямо отвечай на поставленные вопросы.

Соня. Да, но при чем здесь я?

Родионов сочувственно вздыхает.

Гнус. Ха! Она прикидывается, она нарочно запутывает нас. Я ее сразу раскусил. Я, знаете ли, вор, подлец и трус. Да-да! Аплодисментов не нужно.

Адочка( уточняя ). Еще альфонс и паразит.