Фридрих Горенштейн - Бердичев

Сумер. Ничего, пусть она только станет чуть постарше, так ты начнешь с ней ругаться. (Смеется.)

Рахиль. Ой, я до этого не доживу. (Вздыхает.) Но когда я там жила, мой зять сказал мне, что я у них съела много картошки… Это Миля номер два… Я нянчила ребенка, я варила обед, я ходила на базар… Но ничего, надо молчать… Для своих детей я должна быть хорошая, а для всех остальных я не хочу быть хорошая… Пусть про меня говорят что угодно, мне кисло в заднице… Это Злота хочет для всех быть хорошая…

Злота(смеется). Вот так она ко мне цепляется.

Сумер (смеется). Я тоже хотел быть хорошим… Когда я служил при Николае, так унтер выстроил нас, вызвал одного жлоба из строя, а потом он вызвал меня и говорит: Луцкий, дай ему в морду… Я не хотел… Тогда он говорит жлобу: ты дай ему в морду… И что ты думаешь, он дал мне в морду. (Смеется.) Но так дал, что я на всю жизнь запомнил.

Злота. Ой, что я, не помню, как ты рассказывал?.. Когда началась война, это еще до революции, так ты качался по земле, качался, и так по земле ты домой прикачался с фронт. (Смеется.)

Рахиль. Это Рузя, у нее ключ.

Рузя (входит сердитая, испуганная, встревоженная). Гарик дома?

Рахиль. Его твой муж забрал с собой на речка…

Рузя. Я ему дам водить Гарика на речку! Гарика надо раздеть, разуть и посадить дома. Ты знаешь, Тинка приехала из Винницы?..

Злота. Ой, я не могу жить…

Сумер(достает из кошелки сверток). Рузя, смотри, какое я мясо купил. Правда, хорошее? Я стоял в очереди, но я был первый.

Рузя. Ай, Сумер, отстань со своим мясом. Я сейчас зайду к Луше, так я ей устрою черный день…

Рахиль. Боже паси, при чем тут Луша? Луша сама плачет. (Стук в дверь.)

Рахиль (заходит на кухню). Вот она сама идет. (Возвращается с Лушей.)

Рузя(кричит). Луша, я вас предупреждаю.

Луша. Что вы кричите?

Рузя(кричит). Я не кричу, я предупреждаю. Если я увижу вашу Тинку…

Луша. Следите за своим Гариком.

Рузя (кричит). Если я увижу вашу Тинку с Гариком, я ей голову поломаю.

Луша (кричит). Я тебе поломаю, что своих не узнаешь… На кой хрен мне нужен в доме твой еврейский сопляк…

Рахиль. Ша, Луша, ты так не говори… Что значит еврейский сопляк… Ну-ка выйди-но отсюда. Уйди, чтоб тебе не видеть… Гарика мы разденем и разуем, и он будет дома сидеть… Он не женится на твоей Тинке.

Луша. Рахиль Абрамовна, дай вам бог здоровья, если вы так сделаете. (Плачет.) Эта Тина у меня все силы отняла. (Уходит.)

Сумер. Что это за Луша?

Рахиль. Луша — это одна из нашего двора, что она спала с немцами… Тинка ведь от немца… Валя, которая едет к нам из Семеновки мыть полы, говорит, что эта Луша при немцах голая танцевала на столе…

Злота. Ай, то, что тебе Валя скажет…

Рахиль. Вот ты имеешь защитника…

Сумер. А что это за Тинка?

Злота. Тинка хорошая девочка… Она окончила Бердичевский медтехникум, а теперь она учится в Виннице в мединституте на доктора.

Рахиль. Что ты скажешь, Сумер?.. Мою Люсю в Винницкий мединститут не приняли, а Тинка, которая родилась от немца и что мать у нее безграмотная уборщица, так та учится… Гой всегда имеет счастье… Тинку взяли, а Люсю нет… Что это за власть?.. Это-таки гонейвише мелихе… Воровская власть.

Сумер (смеется). Разве член партии так может говорить?..

Рахиль. А что я, тебя боюсь?.. Ты кому-нибудь расскажешь?..

Рузя. Давно ушел Миля с Гариком?

Рахиль. Не очень… Ты иди за ним, а я тоже пойду в одно место… В общем, я знаю, куда мне идти.

Рузя уходит.

Злота, давай я тебе включу телевизор, ты же любишь. (Сумеру.) Это их телевизор, так мы его можем смотреть, пока Мили нету дома. Ничего, я еще куплю телевизор. Зайду к Балиной в «Культтовары», так я возьму в рассрочку… Мне дадут… Ты думаешь, этот телефон ему дали? Это мне дали… Еще слава богу, что меня в Бердичеве уважают. (Включает телевизор.) Слышишь, Сумер, Миля не дает Злоте смотреть телевизор… Это что, Киев показывают? Это площадь Богдана Хмельницкого… Вот он сидит на лошадь.

Сумер. Когда я был в Киеве, так я подошел к памятнику Богдана Хмельницкого и плюнул, только чтоб никто не видел, и сказал, только чтоб никто не слышал: идешер койлер… убийца евреев…

Сумер и Рахиль уходят. Злота наливает себе чай, садится перед телевизором, берет нож и рубит кусочек сахара, приложив нож к сахару и стуча ножом вместе с сахаром об стол. Входит Миля и какой-то парень спортивного вида. Миля выключает перед Злотой телевизор. Злота молча встает, берет стакан чаю и уходит в свою комнату.

Миля (парню). Андрей, посиди.

Андрей. Нет, Миля, мне пора. Дай мне фотографии, и я пойду.

Миля. Вот они, твои фотографии. (Достает пакет.) Вот ты в проруби, вот вылезаешь на лед, вот массовый заплыв моржей… Видишь — это я, это ты, это Дзивановский… С тебя пятерка… (Включает телевизор.) Посиди…

Андрей. Ну ладно… Толковая передача?

Миля (смотрит телевизор). Балет. (Пауза.) Танцуют. (Пауза.) Ушли. (Пауза.) Занавес. (Пауза). Дикторша… Светочка, здравствуй… Хорошая баба…

Андрей. Баба ничего, а балет я не люблю… Если б хоккей показывали… Ну, я пойду, будь здоров.

Миля. А я хоккей не люблю, я футбол люблю… В хоккее мяч маленький, следить трудно, куда он летит… Хоккей у нас вчера на льду был, медсантруд и кожзавод.

Андрей. Какой счет?

Миля. Два — ноль в пользу бедных. (Смеется.)

Андрей уходит. Миля молча смотрит телевизор. Злота осторожно выходит из своей комнаты, наливает еще один стакан жидкого чая и осторожно уходит. Шумно и быстро входит Рузя.

Рузя. Гарик дома?

Миля. Нет…

Рузя. Он же пошел с тобой?

Миля. Так пока я переодевался для купанья, он куда-то делся.

Рузя (кричит). Чтоб ты провалился со своим купаньем! Зачем ты взял с собой ребенка?

Миля. Рузя, не кричи… Рузя, Рузя… Пока я переодевался, он был с Колей Рабиновичем.

Рузя(кричит). С Колькой Рабиновичем?! Чтоб он сдох, этот Колька… Ты разве не знаешь, что у этого Кольки Рабиновича Гарик встречается с Тинкой?