Фридрих Горенштейн - Бердичев

Рузя. Тише, мама, он уже перестал ломать.

Рахиль (громко кричит и плачет). Я ему голову сломаю. Я осталась без мужа, с сиротами, а он будет ломать стену мне. Кто там вошел? Фаня ушла, и за ней не закрыли дверь, я одна должна за всем следить.

Входят Бронфенмахер и его жена Беба. Оба под стать друг другу, низенького роста, цепкие, с сердитыми, решительными лицами.

Бронфенмахер (Рахили) . Луцкая, тебя все в городе знают как скандалистку, но советский закон тебе не позволят нарушать… Я старый чекист…

Рахиль. Чтоб тебе глаза вылезли, какой ты чекист. Ты гнилой спекулянт, и ты говоришь про советский закон. Ты хочешь носить через моя кухня помои. Мой муж убит на фронт…

Беба (высовывается из-за спины Бронфенмахера) . Эйжа, но твой муж убит…

Рахиль(к Бебе) . Она радуется, что мой муж убит… Темно и горько чтоб тебе стало, как мне сейчас.

Беба. Я тебе сейчас наплюю в лицо.

Рахиль. Кровью чтоб ты плевала…

Беба. Поцелуй меня знаешь куда…

Рахиль. Чтоб тебя туда чиряки целовали… Нарывы чтоб тебя туда целовали… Чтоб ты опухла… Чтоб ты лежала и гнила… Немая и слепая чтоб ты стала… Болячка тебе в мозги… Чтоб тебе каждая косточка болела…

Бронфенмахер. Не отвечай ей, Беба… Луцкая, ты эту квартиру вообще занимаешь незаконно… Думаешь, мы не знаем, что в 44-м году ты без ордера сорвала замок и вселилась сюда? Здесь должен жить бухгалтер горкомхоза Харик, у него восемь детей…

Рахиль. Выйди, а то я сейчас возьму топор и дам тебе по голове… Я зайду к Свинарцу в горком партии, так тебе будет темно в глазах… Ты сионист… Твой дядя живет в Палестину…

Беба. Чтоб тебе так дыхалось, какая это правда.

Бронфенмахер. Тише, Беба. (Указывает на входящего с книгами в руках Вилю.) А где твой родственник? У меня в Палестине нет близких родственников, если надо, я это докажу. А где твой родственник?

Рахиль. Мой муж убит на фронте, сын Сумера тоже убит, и мой младший брат Шлойма убит… Я член партии с 28-го года, а ты сморкач, спекулянт, твоих родителей раскулачили…

Беба. Чтоб тебе так дыхалось, какая это правда…

Бронфенмахер. Тише, Беба… Я спрашиваю, где отец этого парня? Он арестован как троцкист…

Злота (хватается за лицо). Ой, вэй…

Рахиль. Тихо… Ты только, Злота, не пугайся… Виля, ты не бойся… Бронфенмахер, это наш ребенок… Это мой ребенок, такой же, как Рузя и Люся… Ты понял, Бронфенмахер… Дядя этого ребенка убит под Харьковом за советскую власть… А если ты еще скажешь слово, Бронфенмахер, так, как я держу руку, я тебе войду в лицо…

Беба (Бронфенмахеру) . С кем ты разговариваешь, Исачок?.. Это же базарная баба…

Рахиль. А ты блядюга…

Злота. Ой, боже мой…

Беба. А ты курва…

Злота. Ой, боже мой…

Бронфенмахер. Ладно, идем, Беба, идем. Мы с ней поговорим в другом месте…

Беба (Рахили). Ты воровка, думаешь, я не помню, какая у тебя была растрата в торгсине в 25-м году…

Рахиль. А твоя мать была из веселых, еще при Николае…

Беба(визгливо) . Чтоб вы все сдохли!

Рахиль. Вы через моя кухня помои не будете носить… На костылях вы ходить будете… Дерево должно упасть на вас и убить обоих или покалечить… Машина должна наехать и разрезать вас на кусочки…

Беба. Со своей рубашкой чтоб ты ругалась… С рубашкой чтоб ты ругалась…

Под крики и плач ползет занавес

Двор дома, в котором живет Рахиль с семьей. Вдоль всего второго этажа тянется деревянная веранда-балкон. На веранду ведет деревянная крутая винтообразная лестница. Напротив двухэтажного дома каменный флигель, сложенный из такого же серого кирпича. Пе-образно к дому и флигелю деревянные сараи. У сарая возится Луша, складывает дрова. Под верандой, у одной из дверей первого этажа, сидит Стаська, молодая украинская полька, и играет на аккордеоне модный мотив из немецкого фильма. На деревянных ступеньках флигеля сидят Макар Евгеньевич, его жена Дуня, Колька по кличке Дрыбчик, Витька, по кличке Лаундя, и играют в карты. Макар Евгеньевич вида степенного, состоятельного, с золотыми зубами во рту. Дуня, жена его, выглядит старше его, круглолица, одета в капот. У Луши вид крестьянки, недавно приехавшей в город. Колька и Витька — обычные послевоенные подростки-хулиганы, в военных обносках. Стаська, модная девушка 45-го года, из тех, кто допоздна шатается по бульвару. Со второго этажа, из квартиры Рахили, слышны крики и плач.

Стаська (смеется). Жиды дерутся…

Луша (возясь с дровами, устало). Хотя б они поубивали друг друга.

Дуня (смеется). Что, тебе, Луша, евреи в борщ наплевали?

Луша (мрачно). Работать на них надо. Пусть бы сами дрова свои потаскали. Весь второй этаж евреи заняли, а снизу мы живем.

Стаська (смеется). Ничего, война начнется, опять они в Ташкент побегут и все свое барахло нам оставят.

Колька Дрыбчик. Анекдот слышали? Встречаются трое. Один говорит: я лоцман. Другой говорит: я боцман. А третьему нечем похвастать, он говорит: а я Кацман. (Смеется.)

Макар Евгеньевич. Ты брось эти анекдоты, ходи лучше с козырей… Дуня, у тебя сколько карт осталось?

Дуня. По одной не ошибешься.

Витька(к Кольке). Дрыбчик…

Колька. А?

Витька. На…

Колька. Жуй два. (Смеется.) Я тебя купил, Лаундя…

Витька. Дрыбчик…

Колька. Ты меня, Лаундя, не купишь.

Витька. Таких дешевых не покупают, их даром дают. (Смеется.) Я тебя купил…

Стаська. Лаундя, если я не там и не здесь, то где я?

Витька. У коровы в трещине.

Стаська. Заткни языком, чтоб я не вылезла. (Смеется.) Я тебя купила…

Витька (сердито) . А ты прости тут, прости там (крестится), прости, Господи, нам…

Стаська. Смотри, Лаундя, Костя Кошенок тебе твой глаз на твою задницу натянет…

Витька. А я скажу Косте, что к тебе литер ходит… Мы сегодня вечером в парк идем военных бить, поймаем на танцплощадке тебя с твоим литером…

Макар Евгеньевич. Ох, ребята, дадут вам по пять лет и пошлют на Донбасс шахты восстанавливать… (К Дуне.) Так не ходят… У вас черва козырь, а не крест…