Джон Пристли - Скандальное происшествие с мистером Кеттлом и миссис Мун

Кэттл. Вы были просто великолепны, миссис Мун.

Делия. К тому же вы так распалили мое любопытство, что у меня, кажется, начался жар.

Кэттл. Вид у вас обычный.

Делия. То есть?

Кэттл. Вы, как всегда, ненормально сдержанны.

Делия (ставит рюмку на столик). Если вы считаете, что я холодна и сурова, то разрешите вам сказать, что я умышленно стараюсь казаться такой – и это стоит мне немалого труда.

Кэттл. Прекрасно. Вот вам и ответ на ваш вопрос. Каждый раз, когда мы встречались с вами на заседаниях Фонда радиофикации больничных коек, я, даже умирая от желания спать, все время ловил себя на мысли: а что, если сорвать с нее эти дурацкие очки, растрепать волосы, содрать этот чопорный костюм, одеть в какое-нибудь роскошное платье с кружевами и попробовать поухаживать за ней…

Делия (встает, у нее слегка перехватывает дыхание). О!

Кэттл. Вот это я и имел в виду, когда сказал, что встречи с вами были для меня приятны.

Делия. Вам всегда приходят в голову такие мысли, когда вы видите женщин?

Кэттл. Нет, преимущественно только тогда, когда я вижу вас.

Делия (решительно). Что ж, прекрасно! (Идет к двери.)

Кэттл. Что вы собираетесь делать? Хотите позвать полицейского инспектора?

Делия. Нет. (Уходит налево.)

Кэттл делает движение, словно хочет броситься вслед, но передумывает, подходит к шкафчику и, пожав плечами, наливает себе виски. У него удрученный и несчастный вид. Он беспокойно ходит по комнате, останавливается, прислушивается. Слышно, как открывается, а затем захлопывается входная дверь, щелкает замок. Кэттл, удивленный и обрадованный, смотрит на дверь слева.

Входит Делия. В руках у нее корзинка с продуктами и картонка для платья. Она ставит корзинку и картонку на письменный стол, берет рюмку с ликером, пьет до дна; смотрит на Кэттла.

Делия. «Позвать полицейского инспектора»! Глупее вы ничего не могли придумать?

Кэттл. Да, пожалуй, это самая большая глупость, которую я изрек за сегодняшнее утро.

Делия. Воображаете, что вы единственный человек в этом отвратительном городишке, которому надоело притворяться?

Кэттл. О, надеюсь, что не единственный.

Делия. Пожалуйста, не думайте, что вам будет предоставлена честь сорвать с меня эти дурацкие очки, растрепать мне волосы, облачить меня в легкомысленный наряд – кружева, оборки и прочую ерунду! Я сделаю это сама! (Берет картонку.) Где у вас спальня? Там?

Кэттл. Да, дверь в глубине.

Делия. Отлично. (Уходит направо.)

Кэттл (идет к торшеру, включает его. Листает телефонную книгу, поднимает трубку и, напевая под нос, набирает номер; в телефон). «Торговый дом Хардэйкра»?… Говорят из Лондонского и Норс-Мидлендского банка. Нам нужен член городского управления Хардэйкр… По весьма неотложному делу… (Меняет голос.) Член городского управления Хардэйкр?… Говорят из Лондонского и Норс-Мидлендского банка… Нет, это не по поводу долгосрочного кредита, о котором вы просили… По поводу жизни вообще… Ж-И-3-Н-И! Мы думаем, что вам небезынтересно знать наше мнение на сей счет. Так вот, мы убеждены, что жизнь – это великолепнейшая штука! Будьте здоровы. (Нажимает трубкой на рычаг и кладет ее рядом на стол. Гасит бра.)

В комнате уютный полумрак. Из спальни выходит Делия. Она совершенно преобразилась. На ней халат, мягко облегающий ее фигуру, волосы причесаны не так гладко; она сняла очки и стала необычайно привлекательной и женственной. Кэттл смотрит на нее с изумлением и восторгом.

Делия (демонстрирует свой халат; улыбается). Ну как? Похожа на ту, что виделась в вашем воображении?

Кэттл (с жаром). В тысячу раз лучше! Черт потери, вы просто неузнаваемы! Однако скажите – которая из вас настоящая?… Та или эта?

Делия. Не знаю, возможно, обе: и та и другая.

Кэттл. Или ни та, ни другая, а какая-нибудь третья, и совсем не похожая на этих двоих?

Делия. И это возможно.

Кэттл. Так же, как и я: не управляющий банком из числа солидных и надежных малых, но и не прямая противоположность ему, а нечто совсем отличное и от того и от другого.

Делия. Можно мне закурить?

Кэттл. Разумеется. (Протягивает ей ящичек с сигаретами.) Однако в вашем намерении усесться с сигаретой я вижу опасный симптом. Это что – реакция?

Делия (берет сигарету). Если хотите. Ведь мы оба чувствуем себя немного неловко.

Кэттл подносит ей спичку,

(Садится в кресло.) Давайте поговорим, но с условием – будем говорить только правду.

Кэттл. Постараюсь. Но учтите, что для меня это пока еще непривычно. Вы ведь знаете, что мы, мужчины, постоянно занимаемся самообманом. Вам, женщинам, это, должно быть, свойственно в гораздо меньшей степени.

Делия. Вы ошибаетесь. Женщины живут в постоянном и глубоком самообмане. Мы обманываем себя относительно мужчин – будь то отец, любовник, муж, сын… Кстати, насколько мне известно, вы не женаты…

Кэттл. Был когда-то. Мы разошлись во время войны, когда я находился в армии. В частях административной службы, – ничего героического. Я ей казался скучным. И она была права – я действительно был невыносимо скучен.

Делия. Она нашла что-нибудь менее скучное?

Кэттл. Ее муж торгует в Манчестере пишущими машинками. По субботам играет в гольф. Но это ровно ни о чем не говорит. Он может быть при этом «идеалом красоты и воплощением страсти».

Делия. Я хочу вас спросить: у вас есть любовница?

Кэттл. Нет.

Делия. Мне казалось, что у каждого мужчины обязательно должна быть любовница. Даже здесь, в Брикмилле.

Кэттл. Видите ли, у одних есть, у других нет. Я сам частенько задумывался над этим. Мне казалось, что все кругом только и делают, что занимаются любовными похождениями. Но потом я убеждался, что это происходит вовсе не в таких широких масштабах, как мы склонны предполагать.

Делия (заинтересованно). Вы правы. Только подумаешь: наконец это «Он», как что-нибудь случается и видишь, что это вовсе не «Он».

Кэттл. Да? А как же Генри Мун?

Делия. Из нашего брака ничего не получилось. Беда в том, что сейчас он мне даже неприятен.

Кэттл. Я его совсем не знаю. Мне всегда казалось, что в нем есть что-то фальшивое, что он какой-то ненастоящий. Как большинство агентов по продаже недвижимости. Они так же фальшивы, как их реклама: «Прекрасное старинное поместье со всеми современными удобствами» и тому подобное.

Делия. Да, Генри именно такой. Он все время кого-то изображает. Он не становится самим собой, даже когда мы ссоримся.

Кэттл. А скажите, ваш холодный и неприступный вид – это для него или для вас?

Делия. В какой-то степени для нас обоих. Генри считает, что это хороший тон и что так безопаснее. А я считаю, что Брикмилл иного и не заслуживает. В другом месте я, возможно, и не вела бы себя так. Или с другим мужчиной.