Ромен Роллан - Робеспьер

Огюстен Робеспьер. Да где его найти? Он отправился кутить куда-то, кажется, в Антуанское предместье.

Кутон. Нечего ему еще нагружаться. Он уже с самого утра пьян вдрызг... Ну что ж, пошли хотя бы за якобинцами.

Огюстен, поспешно набросав несколько слов на листке бумаги, передает его секретарю. Тот идет к дверям, но почти сейчас же возвращается.

Секретарь (Огюстену) . Не пропускают.

Кутон (оборачиваясь) . Как так?

Огюстен Робеспьер. Теперь уж поздно выяснять. Президиум занимает места. Сейчас начнется.

Проходит мимо Сен-Жюст, надменный и суровый, держа в руке свой доклад. Робеспьер-младший окликает его.

Сен-Жюст!

Сен-Жюст, не повернув головы, продолжает свой путь сквозь толпу депутатов, которые расступаются перед ним.

Даже не отвечает, даже взглядом не удостаивает. Он иногда не прочь поиграть в Великого Могола.

Кутон. Он отдалился от всех. Равно, как и твой брат. Это просто бедствие! В час, когда так важна сплоченность, прочность нашего союза, каждый замыкается в своей оскорбленной гордыне, растравляет свои обиды, скрывает свои замыслы. Мы даже не знаем, о чем этот юноша будет говорить с трибуны. Мы верим ему, как и он нам, ибо ведем общую борьбу, и все же он решил сражаться в одиночку, как и твой брат, они не желают советоваться с нами. Нам остается лишь молча подписываться под их ошибками и, если возможно, их исправлять.

Огюстен. Да, ты прав, и корень зла в отчуждении Максимилиана. За полтора месяца, что он отошел от руководства, в наших действиях нет прежнего единства: каждый решает по-своему. К счастью, он, наконец, сам в этом убедился и сегодня вновь станет у руля.

Кутон. Слишком поздно!.. Уже полдень...

Часы бьют двенадцать. Билло и Колло врываются в зал.

Билло (запыхавшись) . Началось?

Колло. Мы пришли вовремя. Сен-Жюст еще не начал говорить. (Поспешно подымается на председательское место.)

Заседание открывается, при общем невнимании, монотонным чтением текущих дел и донесений. Его заглушает гул голосов. Депутаты не спеша занимают места. Сен-Жюст, стоя у подножия трибуны, ждет своей очереди.

Тальен (к Билло.) Ты видел Фуше?

Билло. С ночи не видал.

Тальен. Должно быть, его арестовали.

Карье (входя) . Его подкупили. Я был у него на дому. Он продался Робеспьеру.

Билло. Это ложь!

Карье. Продался! Спроси у Кутона. Он может даже назвать точную сумму.

Билло. Не теряйте времени. Будьте наготове. Сен-Жюст всходит на трибуну.

Сен-Жюст подымается с левой стороны, справа от председателя.

Матьё Реньо. А Робеспьер? Где же он?

Билло. Как, Робеспьера нет?

Баррас. В самом деле?

Бурдон. Он и не придет. Почуял недоброе.

Тальен. Если он не придет, все пропало! Мы, как дураки, сидим, запершись в этой клетке, а он тем временем велит канонирам Анрио обложить нас кругом. Он захватит нас, как мышей в норе.

Билло. Не посмеет!

Баррас. Почему? Я бы посмел на его месте.

В группе термидорианцев смятение.

Бурдон. Надо проверить, не прервана ли связь с Парижем

Лекуантр. Кому-нибудь из нас надо пойти в секции, поднять там тревогу.

Карье. Ты задумал удрать, я вижу. Только посмей!

Матьё Реньо. Всем оставаться на местах. Победим или умрем, но все вместе!

Тальен. Сен-Жюст уже на трибуне. А Робеспьера все еще нет.

Карье. Он улизнул от нас. Видно, у барсука в логове два выхода.

Матьё Реньо. Молчите! Он пришел!

Входит Робеспьер. Термидорианцы поспешно расступаются. Холодно смерив их взглядом, Робеспьер проходит перед их притихшим строем. В эту самую минуту Сен-Жюст начинает свою речь.

Баррас. Оцепите все выходы.

Карье. Зверь в западне!

Робеспьер пересекает амфитеатр слева направо (слева от председателя). Все почтительно уступают ему дорогу и раболепно улыбаются, встречаясь с ним взглядом. Он не удостаивает ответом на поклоны. Спокойно, не спеша он садится в первом ряду амфитеатра, справа, на виду у всего зала. Баррас, Тальен, Бурдон, Лекуантр и прочие протискиваются к лесенкам, ведущим на трибуну, и загораживают их.

Сен-Жюст (начинает свою речь среди полной тишины спокойным, бесстрастным, но внятным и твердым голосом [19] Сокращенный текст подлинной речи. — Р. Р. ) . Я не принадлежу ни к одной из мятежных клик; напротив, я буду бороться с ними беспощадно. Пускай эта трибуна, если угодно судьбе, станет Тарпейской скалой для того, кто счел своим долгом сказать вам прямо, что наши правители сошли с верного пути. Я полагаю, что вы должны знать правду, что никто не вправе нарушить обет, данный перед лицом своей совести, — дерзать на все ради спасения отечества. Комитеты Общественного спасения и Общественной безопасности поручили мне составить доклад о причинах разногласий, происшедших в последнее время в недрах самого правительства. Я польщен доверием, оказанным мне обоими Комитетами. Но нынче ночью меня глубоко оскорбили, и сейчас я говорю не для тех, кто нанес мне смертельную рану, я обращаюсь прямо к вам. Я хочу обличить перед вами людей, пытавшихся заставить меня погрешить против совести. Я раскрою перед вами свою душу, свои правдивые уста. Я скажу все, что думаю, все, что знаю, не ведая ни гнева, ни сострадания...

При последних словах клика термидорианцев приходит в волнение.

Билло (к остальным) . Довольно! Долой! Заткнуть ему глотку!

Карье. Вырвать ему язык!

Тальен взбегает на трибуну и становится рядом с Сен-Жюстом [20] Тальен начинает говорить, еще подымаясь по ступенькам на трибуну. — Р. Р. .

Тальен. Бесстыдный фарс. Смотрите: вон там сидит человек, который дергает за веревочку этого паяца. (Показывает на Робеспьера.) А этот дохлый Пьеро смеет еще уверять, что не связан ни с каким заговором... Вот я действительно ни с кем не связан, и я разоблачу их гнусный заговор. Сорвите личину с тех, кто ведет эту вероломную игру! Сорвите завесу!

Билло (пригнув голову, бросается на трибуну, откуда с помощью Тальена сталкивает Сен-Жюста. Сен-Жюст до конца заседания неподвижно стоит, прислонясь к трибуне с правой стороны — слева от председателя. Билло, оттеснив Тальена, становится рядом с ним. Оба выкрикивают угрозы и обвинения, перебивая друг друга) . Я сорву завесу!.. Граждане! Среди нас есть предатели, которые замышляют погубить Конвент!..

Тальен (указывая на Сен-Жюста) . Вот один из них!

Билло. Но гнуснее всех вон тот, внизу. Я видел его ночью у якобинцев... Он призывал к мятежу и требовал изничтожить Конвент. Я выступил против. Тогда он стал подстрекать толпу к убийству...