Николай Коляда - Амиго

НИНА.Здравствуй, Костя. Здравствуй. (Пауза). Вот видишь, ты так хотел этого, а сказать тебе нечего. Так всегда. Бежишь, бежишь, а куда?

КОСТЯ.Что ты делала эти семнадцать лет?

НИНА.Долго рассказывать. После. (Смеётся).

Нина снова в коробке роется. Что-то достаёт из неё, смеётся, зажигалкой чиркает, рассматривает. Пошла на кухню, оторвала знамя от древка, укуталась в него, хохочет. Ходит по квартире между коробок, сдирает обои со стен: берет кусок, тянет на себя, отрывает, как кожу, с треском, кидает на пол. Роняя горшки с землёй, открыла окно на кухне, полезла на улицу, пробежала по тротуару, вошла через подъезд в квартиру, смеётся. Снова полезла в окно, снова входит через подъезд в квартиру.

Где окно, там у меня будет дверь! Как хорошо! Можно входить через окно! Холмик — могила старой жизни! (Смеётся). Что? Ты хотел поиграть со мной? Ну? Расскажи, как ты жил эти годы, что делал длинными летними, длинными осенними, длинными весенними, длинными зимними вечерами? Почему не играешь, не говоришь со мной?

КОСТЯ.Мне, и правда, сказать нечего. А думал, что скажу.

НИНА.Куда ты смотришь?

КОСТЯ.Туда.

НИНА.Туда? Мальчики-хлебопёки ушли и смотреть в окно незачем, не на что, не на кого…

КОСТЯ.Фонарь стоит.

НИНА.Фонарь?

КОСТЯ.Там. Через дорогу. Вот, расскажу тебе. Фонарь утонул в грязном сугробе. А тут, на этой стороне, железка эта. Она от ограждения осталась, корявая. Тут авария была пять лет назад, машины врезались, три трупа, машины стукнулись и прям почти в наши окна въехали. Эта железка из этого окна выглядит, будто человек в сугробе. Я сижу тут, нет — сидел раньше, свет выключу и смотрю, как он, человек этот железный, через сугроб лезет к фонарю, и думает, что там, в тумане — не фонарь, а звезда. Лезет и лезет, а сам стоит на месте, лезет и стоит, стоит, не двигается. Если, даст Бог, он доберётся, этот Железный Дровосек, перейдет через улицу на ту сторону и задерёт голову, то увидит, что шел он всю жизнь не к красивой звезде, а к пошлому фонарю. Он тогда страшно огорчится.

НИНА.Красиво! Как интересно с тобой играть! Красиво как! И правда, железка эта похожа на человека. Играем дальше? (Стоит на коленях перед холмиком с землёй, из горсти в горсть пересыпает землю струйкой). Сыграем в будущее. Сыграй с сестрой — теперь ты долго не увидишься с ней. Да, да, сыграем в будущее! Начнём. Но, если что не так — помни: не считово, начнём с начала. Я сяду на рояль, чтобы видеть сверху моё богатство, мой новый чудный мир… Вот он! Всё моё! Итак, ты пришёл через много лет, когда мир и порядок на всей моей земле, когда Россию замело снегом, закружило, занесло по крыши, но тепло в домах осталось, а в тепле люди живут, и солнце стало светить над Россией, и люди стали улыбаться, стали добрее. И тут, в «Пиано-баре», тоже улыбчивые люди живут, и вот приходишь ты ко мне однажды зимой, входишь… Ну?

КОСТЯ.Давай.

Нина влезла на рояль, ходит по нему, тарелки и стаканы на пол толкает, они падают и бьются. Нина смеётся.

НИНА.Будто звон курантов в Новый год — красиво как! Итак! Ты пришел сюда через много лет. Итак? И что?

КОСТЯ.Я пришёл через много лет. Итак. Итак.

Костя пошёл по коридору. Останавливается, рвёт обои на ленты. Раз, другой, третий. Увидел себя в зеркале. Провёл рукой по лицу. Отвернулся от зеркала.

Надо же. Я тут родился. Рос. Ненавидел это всё тут. Никогда не чувствовал, что мне чего-то тут жалко. Не жалко было. Никогда. Ни капельки. А сейчас вот… Глаз замылился, не видел грязной этой красоты… Ладно. Евроремонт. Тут везде. И я появляюсь. Здрасьте. Здрасьте. Пустите. На мою помойку меня пустите? Можно? Здрасьте. Зеркала кругом. Чистота кругом. Здрасьте. Никого нету, а я со стенками здороваюсь. Кошки, вы где? Нету. Собаки, вы тут? Нету. Мама, ты где? Бросила меня. Баба, а ты? Тоже. Здрасьте. Здрасьте. Здрасьте. Нету никого. С кем я здороваюсь, дурак. Никого и ничего нету. Здрасьте. Этой стенки нет — тут столы стоят.

НИНА.Этой нет, а тут — кухня.

КОСТЯ.И этой нет. И этой. Тут — пусто. Тут — тоже. И тут. И тут. Сад стоит из пластмассовых цветов. Береза пластмассовая, лимон, резеда, лук, бессмертники, герань, подсолнух, ананас, пальма, апельсин, огурец, помидор, капуста, редиска, лук, снова лук, елка, рябина, крапива, сорняки, бессмертники — капут вам, настоящим, пришёл, ребята. Вас нету, вы есть, но из пластмассы. Пластика. Столы, музыка. Здрасьте. Здрасьте. Вот с кем поздороваюсь, здрасьте, с ним. Негр играет на белом рояле.

НИНА.А хорошо! Надо мне взять музыканта негра! Идея!

Нина сидит на рояле, ноги свесила. Костя подошёл к ней. Она провела рукой по его голове, потрогала волосы. Сказала тихо, с улыбкой:

Я знаю, какой Бог, я видела его.

КОСТЯ.Я — нет.

НИНА.У тебя голос какой-то треснутый. Ты не болеешь, Косточка?

КОСТЯ.Тебе ведь кажется, что ты меня слышишь, да?

НИНА.Как ты потускнел. Ты был такой красивый.

КОСТЯ.Двадцать лет назад, Нина.

НИНА.Двадцать лет? А-а, да. Прошло двадцать лет. Тебя убили на улице, вспомнила. Нет, я никогда не забывала этого. Двадцать лет назад убили. Да. Тогда убили. Убили просто так, от нечего делать, ты всегда ходил ночью один, не боялся ничего, убили шутя, ни за что… Сколько мне сейчас? Шестьдесят? Семьдесят? Я пенсионерка? Я скрываю это. Хожу по-прежнему в высоких сапогах, кило косметики мажу на себя, бегаю на аэробику и в косметический салон. Какая глупость. Какая глупость. Зачем я жила? Вот и всё уже. Всё. Поздно. Я пью много, ложусь спать, ничего не вижу во сне, боюсь света, сижу в темноте, пью снова, утром просыпаюсь, болит голова и, чтобы она не болела, я пью снова, и снова весело и хорошо. Весело и при свете, и без света. Хожу по комнате голая, звоню, звоню и звоню кому-то, каким-то голосам, которые на другом конце провода, звоню и разговариваю о чём-то, не знаю о чём, и говорю со всеми о чём-то, о чём потом не могу вспомнить. Я помню только тебя, дорогой мой. Я вспоминаю тебя каждый день, каждую минуту. Я увидела тебя тогда и сказала себе: «Я могу умирать, я знаю, какой Бог, я — видела его». Что было в тебе? Ну, да, красив, голос бархатный, и что-то ещё, от чего я умерла сразу. Умерла, чтобы жить. Господи, какое счастье, когда ты любишь, и когда любят тебя. Ты был намного моложе меня, у нас был с тобой один вечер, только вечер и ночь, и сколько я потом не ложилась в постель с кем-то — их мужиками назвать нельзя, жалкое сравнение! — я думала всегда, что сплю с тобой. Бог подарил мне счастье на ночь и на всю жизнь, и я его не забуду. Я тебя помню. Вот, он стоит в дверях комнаты, смотрит на меня, он голый до пояса, на плече татуировка, стоит, смотрит и улыбается. Любитель острых ощущений. Ему всегда надо было погорячее чего-то, искал огня, уходил от тепла. И чем больше я пью, тем яснее вижу тебя рядом, обожаемый мой мальчишка. Обожаемый мой красавец. Обожаемый мой человек, я люблю тебя, я люблю тебя, я с собой в могилу унесу любовь к тебе, мне о ней нельзя никому рассказывать, нельзя, обожаемый мой, обожаемый мой, обожаемый мой, обожаемый мой, обожаемый мой, обожаемый мой, обожаемый мой… Бог мой, Бог мой, есть ли Бог?! Есть. Я видела тебя, я помню, и эта встреча — единственное, что моё маленькое перепуганное сердце-канарейка помнит из длинного перечня ночей и дней, которые я прожила на этом свете!