Николай Языков - Стихотворения

Так я в поэме начинаю
Вторую песню, где должна
Случиться страшная война,
Где многих, многих убиваю.
И признаюсь, хотелось мне
Вам сообщить и продолженье;
Но в петербургской стороне
Меня пугает осужденье!
И так пускай в уединенье
Лежат стихи мои; они
Имеют даже и терпенье:
Для них счастливейшие дни
Придут едва ли прежде мая.
Дай бог чтоб и тогда пришли!
И ждет надежда золотая
Чего-то белого вдали.

Когда любви незнаменитой,
Мятежной, беглой и живой,
Я посвящал души открытой
И беспокойство и покой;
Когда надеждою виновной;
В часы общественного сна,
Невольно мучилась она
И в мир поэзии любовной,
Уединенна и нежна,
Летала с музой многословной,
Когда рогатая луна,
Богиня женских упований,
И ночи мрак, и вздор желаний —
Мою нестройную мечту,
Как сон волшебный, чаровали
И пустяками занимали
Младого сердца пустоту:
Чужим исполненный предметом,
Я обещался вам тогда
Все объяснить;- но вот беда:
Я право не гожуся летом
Для вдохновенного труда.
Теперь свободнее мой гений:
Он рад, попрежнему, для вас
Забыть оковы сонной лени,
Увидеть радостный Парнас,
Непринужденными стихами
Вниманье ваше утомлять
И откровенно — перед вами —
Великий пост воспоминать.

Пора любовной лихорадки,
Невозвратимая пора!
Еще я помню, как вчера,
Моей Камены беспорядки,
Мои немые вечера,
И цвет прославленной перчатки,
И почерк нежного пера!

Ты прав, ты прав, о сын Давида!
Все суета, все суета!
Как безрассудна, как пуста
Нам присужденная Киприда!
С каким доверчивым огнем
Краев жеманной и надменной
Мы чувство сильное даем
Души впервые пробужденной!
Как часто юноша-певец
Для ней восторгами играет
И мирты слабости вплетает
В свой олимпический венец!
Она манит поэта взгляды,
Внимает сладостным стихам;
Но где награда за награды
И фимиам за фимиам?
Чужда божественного дара,
Питая чувственным свой ум,
Она ласкает, как фигляра,
Творца могущественных дум.

Поэту радости и хмеля,
И мне судил всесильный рок
Узнать практического Леля
Нравоучительный урок.
Я испытал любви желанье,
Ее я пел, ее я ждал:
Безумно было ожиданье,
Заманчив был мой идеал!
Моей тоски, моих приветов
Не понял слепок божества —
И все пропали — без ответов
Мои влюбленные слова.
Но был во мне, и слава богу,
Избыток мужественных сил:
Я на парнасскую дорогу
Опять мой ум поворотил,
Я разгулялся понемногу —
И глупость страсти роковой
С души исчезла молодой!
Так с пробудившейся поляны
Слетают темные туманы,
Так, слыша выстрел, — кулики
На воздух мечутся с реки!

Но где ж она, и кто ж она,
Моя прошедшая царица?
Есть знаменитая страна,
Есть знаменитая столица;
На берегу веселых вод,
В дыму торжественных сражений,
России всемогущий гений
Ее воздвиг среди болот.
И ныне градом просвещенья
Она по северу слывет,
Торгует, блещет и растет,
Имеет даже наслажденья;
Но только эта сторона
Не пробуждает вдохновенья,
Для душ высоких — негодна —
И там-то место, где она,
Душа сего стихотворенья!

Моей Камены беспорядки —
Здесь говорится о стихах,
Которых множество мой гений
В минуты сладких заблуждений
Писал на миленьких листах:
Мечты, элегии, — безделки,
Они и все — не хороши.
В них мысли — вздор, а чувства мелки
И нет ни вкуса, ни души.
Так поднебесная Венера
За месяц вздохов и тоски
Внушила мне лишь пустяки.
Вот вам отрывок для примера
Как заблуждался мой Пегас:
"Любовь, любовь, я помню живо
Счастливой день, как в первый раз
Ты сильным пламенем зажглась
В моей груди самолюбивой!
Тогда все чувства бытия
В одно прекрасное сливались
Они светлели, возвышались,
И гордо радовался я!"
Как это вяло, даже темно,
Слова, противные уму,
Язык поэзии наемной
И жар негодный ни к чему!
Как принужденны и негладки
Четыре первые стиха!
Как их чувствительность плоха,
Как выражения не кратки!
Конец опять не без греха:
В одно прекрасное сливались —
Они светлели, возвышались.
Какая мысль! и что оно
Тут неуместное одно?
И как они сюда попались?
Тогда все чувства бытия —
Какие, спрашиваю, чувства?
Тут явная галиматья
И без малейшего искусства!
И гордо радовался я —
К чему, зачем такая радость,
И что она, и где она,
В уме иль в сердце? — Здесь видна
Нерассудительная младость
И сумасшедшие мечты
Без нежности и красоты.

Мои немые вечера —
Здесь разумеются часы,
В тиши потерянные мною,
Когда я прихотям красы
Усердно рабствовал душою.
Бывало: месяц золотой
Едва над Ембахом зажжется,
Иду по улице кривой,
И сердце прыгает и бьется;
Пришел — сажусь, по сторонам
Брожу влюбленными глазами,
И односложными словами
Ласкаю любопытству дам.
Дадут огня. . .
. . . .
. . . .
. . . . "
Один из этих вечеров
Вам верно памятен доселе:
Он был на Фоминой неделе.
Тогда задумчив, нездоров,
Я много слушал голосов,
А сам молчал красноречиво,
Смотря на краску потолка.
Глаза тускнели — и лениво
Держала голову рука.
Мечты Камены и Амура
Порой рождалися во мне;
Меж тем в почтенной тишине
Читались сказки Дарленкура.
Я чувствовал, я понимал.
. . . .
. . . .
. . . .

И цвет прославленной перчатки —
Перчатка палевого цвета,
Весьма красива и нежна.
С руки прекрасного предмета
Она была подарена
В любви сопернику поэта;
За то обиженным певцом
В посланье гордом и живом
Тогда же мстительно воспета.
Счастливой юноша хранит
Сию прелестную перчатку,
Подарок матери Харит,
Души значительную взятку.
Он, верно, глядя на нее,
Воображение свое
Надеждой сладкою ласкает
И в очарованных мечтах
На славных Невских берегах
При свете месяца гуляет.

И почерк нежного пера —
Не знаю как — и может быть
Мне и не должно, и опасно
Стихами шутки непристрастной
И здесь, и с вами говорить
Об этой истине прекрасной:
Питомцы низменных отрад,
Судьи подсолнечного света
Нередко скромного поэта
За мысли чистые бранят;
Теперь божественная муза
В делах и чувствах невольна,
Как век священного союза,
Как М….. нова жена.
И посему-то — на молчанье
Решился я переменить
Мое усердное желанье
И этот стих вам объяснить.

Безумно было ожиданье —
Прошу заметить, как правдивы,
Естественны и глубоки,
Как удивительно-учтивы
Слова и мысли сей строки!
Безумно было ожиданье! —
Тут много сказано, тут есть
Самостоятельная честь
И благородное признанье
В непоэтических делах,
Стихотвореньях и мечтах.
. . . .
. . . . [7] Точки поставлены самим сочинителем. [Прим. Языкова]
Еще заметьте слово: было.
Недаром сказано оно:
Им навсегда умерщвлено
Все, что недавно и давно
Мне сильно голову кружило,
Все, что поэта научило,
Желать, не ведая чего,
И дар священный Аполлона
С холмов возвышенных его
Сводить к подошве Геликона.
Но, слава господу! прошла
Любви могучая тревога;
Огонь Дельфического бога
Опять живит мои дела,
Опять спокойна и светла
Моя житейская дорога!