Михаил Лермонтов - Том 5. Драмы

«Общипанных разбойников Шиллера». Речь идет о «Разбойниках» Шиллера, в переделке Н. Сандунова, которые шли в то время на сцене московского театра (см.: Л. И. Поливанов. Михаил Юрьевич Лермонтов в 1831–1832 гг. «Русская старина», 1889, № 1, стр. 163). Пьесы Шиллера постоянно подвергались цензурному запрету. «Разбойники» были допущены на сцену лишь в искаженном виде, а в 40-х годах и вовсе запрещены, так же как «Коварство и любовь» и «Дон Карлос».

Лермонтов иронизирует над попытками «переделать» Шиллера, приспособить его драму к требованиям театральной администрации.

Свое отрицательное отношение к переделкам творений великих драматургов, искажающим смысл и художественные особенности классических произведений, Лермонтов высказал и в письме 1831 года к М. А. Шан-Гирей (см. т. VI настоящего издания).

«Мочалов ленился ужасно; жаль, что этот прекрасный актер не всегда в духе». Замечательный русский трагический актер П. С. Мочалов, который умел пронизать духом протеста против реакции и застоя все исполнявшиеся им роли, был кумиром студенческой молодежи (см.: Н. Д. Студенческие воспоминания о Московском университете. «Отеч. записки», 1859, т. 122, отд. V, стр. 10).

Игра Мочалова произвела большое впечатление на юношу Лермонтова. В 1829 году он писал М. А. Шан-Гирей: «…вы говорили, что наши актеры (московские) хуже петербургских. Как жалко, что вы не видели здесь „Игрока“, трагедию „Разбойники“. Вы бы иначе думали. Многие из петербургских господ соглашаются, что эти пьесы лучше идут, нежели там, и что Мочалов в многих местах превосходит Каратыгина».

Мастерство Мочалова высоко ценили Белинский и Герцен. На примере исполнения Мочаловым роли Карла Моора Белинский, подобно Лермонтову, доказывал преимущество игры Мочалова перед манерой петербургского трагика В. А. Каратыгина (см.: Белинский, т. 2, стр. 105–107). Вместе с тем, как и Лермонтов, Белинский и впоследствии Герцен отмечали в качестве существенного недостатка Мочалова «неровность» его игры, неумение всегда в полной мере владеть собой и добиваться одинаково высокого уровня исполнения. «Он знал, что его иногда посещает какой-то дух, превращавший его в Гамлета, Лира или Карла Моора, и поджидал его», — писал о Мочалове Герцен (А. И. Герцен. Былое и думы. Гослитиздат, Л., 1946, стр. 774).

«Моя душа, я помню, с детских лет…». Здесь Лермонтов вводит в качестве стихотворения Арбенина строфы (1, 2 и 5) из своего стихотворения «1831-го июня 11 дня», написанного независимо от драмы «Странный человек». В драме трем строфам этого большого стихотворения придан вид законченного произведения. Отдельные строки отрывка, помещенного в «Странном человеке», несколько отличаются от текста стихотворения «1831-го июня 11 дня» (см. т. I настоящего издания, стр. 177, 178).

«К чему волшебною улыбкой» — стихотворение, очевидно, специально написано для драмы «Странный человек».

«Я видел юношу: он был верхом…». Здесь с некоторыми изменениями приводится стихотворение Лермонтова «Видение» (см. т. I настоящего издания, стр. 203–205). По первоначальному замыслу (текст тетради XI) стихотворение должно было войти в драму не целиком. Композиция его мыслилась здесь, очевидно, следующим образом: 1) стихи 66–91 «Я видел комнату: в окно светил ~ Не получить ответа на моленья» должны были составить начало, 2) стихи 57–64 «К чему мне приписать виденье это? ~ Влияние на сердце и судьбу…» — концовку (см. «Варианты», стр. 659).

Сцена V. Антикрепостническая направленность драмы «Странный человек» с особенной силой выразилась в сцене V. Факты издевательства помещиков над крестьянами, беззаконий и произвола вызывают у свободолюбивого юноши Владимира Арбенина горькие мысли о положении отечества, чувство негодования против крепостного права и социальной несправедливости вообще.

В сцене V начинается разоблачение Дмитрия Васильевича Белинского, окончательный приговор над которым произнесен в сцене XII устами Арбенина, заявившего о Наташе и ее женихе: «пускай закладывают деревни и покупают другие… вот их занятия!» (стр. 266).

В изображении ужасов крепостного права отразились личные впечатления и воспоминания поэта о жестокостях пензенских помещиков, соседей его бабушки (см.: В. С. Нечаева. В. Г. Белинский. Начало жизненного пути и литературной деятельности. Изд. АН СССР, 1949, стр. 307–326; А. Храбровицкий. Дело помещицы Давыдовой. «Литературное наследство», 1951, № 57, стр. 243–247).

Единством реальной основы изображенных в «Странном человеке» событий и антикрепостнической направленностью объясняется явная близость драмы Лермонтова к трагедии В. Г. Белинского «Дмитрий Калинин», написанной незадолго до «Странного человека», в конце 1830 года. Лермонтов мог знать драму Белинского, которая в рукописи ходила среди студентов Московского университета, однако факт знакомства Лермонтова с этим произведением не установлен. Как и Лермонтов, Белинский стремился изобразить действительное положение крестьян, опираясь на факты, известные ему из наблюдений над жизнью крестьян Чембарского уезда Пензенской губернии, где он провел свое детство.

Сообщая отцу о возможности скорого опубликования своего драматического произведения, Белинский писал: «Вы в нем увидите многие лица, довольно вам известные» (Письма, т. 1, стр. 28).

На «полное тождество идей у обоих студентов и начинающих писателей» — авторов «Дмитрия Калинина» и «Странного человека» — обратил внимание уже П. А. Висковатый (см.: Соч. под ред. Висковатова, т. 6, 1891, стр. 123–125). Сопоставление драм было также сделано С. А. Венгеровым (Белинский, т. 1, стр. 133–136).

«Славная музыканьша будет на арфе играть… Она из Парижа». Речь идет о концертах французской артистки Спади Бертран, которая дала свой первый концерт 24 января 1831 года в зале Большого театра. Гастроли ее в Москве продолжались до конца марта 1831 года (см.: «Московские ведомости», 1831, №№ 7, 21).

«Когда одни воспоминанья…». Первоначально» в тексте драмы (тетрадь X) вместо этого стихотворения было помещено стихотворение «Романс к И…» (см. т. I настоящего издания, стр. 187), которое подвергалось значительной переделке в беловом автографе драмы «Странный человек» (тетрадь XVIII) (см. «Варианты», стр. 646 и 680).

Впоследствии это стихотворение подвергалось новой переработке, в результате чего возникло стихотворение «Оправдание» (1841 год) (см. т. II настоящего издания, стр. 176).

«вы желали бы во мне найти Вертера!.. Прелестная мысль… кто б мог ожидать?..». Герой романа Гёте «Страдания юного Вертера» (1774) — «мученик мятежный», по определению Пушкина, ненавидящий пошлость бюргерского общества, не мог вместе с тем осудить свою возлюбленную, верную морали этого общества, и порвать с нею. Владимир Арбенин считает для себя неприемлемой такую непоследовательность.