Михаил Лермонтов - Том 5. Драмы

Вот следствия любви!.. страшись, Эмилия.
На мячик сердце в нас походит, положи
Ты на крутой горе его тихонько,
И он не тронется — но раз толкнув,
За ним хоть бросишься, но не догонишь.
Не так ли говорю я?

Точно так.
Вы совершенно справедливо поступили
С несчастною преступницей! — как? отравить
Служителя священной инквизиции?
Она мученья смерти заслужила.

Нет! я совсем не говорю сего.

Я слишком жалостлив, — насильно
Меня заставили бумагу подписать;
Все члены у меня, хладея, трепетали,
И осуждал мой ум, что пальцы написали!..
Но такова судьба судей земных!
Все люди мы; и ослепленье страсти,
Безумное волнение души, должны мы
Прощать, когда мы излечить не в силах.

Ах! я и прежде так судила.

И в самом деле правда это!

Они меня боятся!

Позволь тебя спросить мне, батюшка,
К чему всё это клонится.

К тому,
Что не должна ты плакать и крушиться
Об том, что более Фернандо не увидишь —
Он нагрубил мне нынче. — И навеки
Его из дому я прогнал.
Не смей с ним видеться тихонько; и́наче,
Страшися оскорбленного отца…
Прощаю я твою любовь, как бы порок,
В котором ты исправилась. Надеюсь,
Что это будет так по крайней мере.

Утешьтесь, нежная Эмилия!
Любовь пройдет, самим вам будет легче.

Довольно и того, что сделали;
Но для чего смеяться надо мной?..

Как резко вы сказали, Алварец!
Нечаянный удар вослед себе
Ведет раскаянье нередко.

Э! нужды нет, отец Соррини, —
Ведь надо было бы открыть;
А чем скорей, тем лучше…

Не всегда.
Вы знаете ли: женщина цветок,
Который, если вы его согнете вдруг, —
Изломится.

Да не угодно ль вам
Позавтракать, отец Соррини.

Благодарю, прекрасная Мария!
Земная пища часто не должна
Ласкать того, кто пищею духовной
Владеет. — До свиданья! Донна, до свиданья!
И вы, почтенный друг мой, Алварец!
Желаю, чтоб небес благословенье
Сошло на дом ваш… и… чтоб ваша дочь
Утешилась скорей; я думаю,
Она и не замедлит. Ха! ха! ха! прощайте!

Когда еще нам сделать честь придет
Вам в голову, то верьте мне,
Открыты будут ежедневно двери
Мои для вас… как сердце… (кланяясь) одолжите!
(Соррини, провожаемый до двери, уходит наконец.)
Ну, слава богу!.. он такой смиренный,
Что и не знаешь, что сказать ему.
Боюсь таких людей, которые всегда
На языке своем имеют: да! и да!
Хоть сердятся они — не знаешь извиниться,
Затем, что с виду всем довольны.
Но с кем бранился я — с тем можно помириться!..

Всё тихо! — только это сердце беспокойно;
Неблагодарный! я его просила,
Чтобы хоть для меня он удержался.
Ужели для меня не мог он? — вот мужчины!
Ужели мненье моего отца
Ему дороже, чем любовь моя? —
Теперь уж некому меня утешить;

Уж эти мачехи! — презлобные творенья;
И этот иезуит! — ведь надобно ж
Мне окруженной быть таким народом!..
О! если б мог прекрасный месяц озарить
Хотя последнее свиданье наше.
Фернандо разлюбил меня, конечно,
А то бы он пришел проститься; я прощаю
Его горячность; но зачем нейдет
Он извиниться в этом предо мною…
Ему грозил отец мой; это правда! —
Попробую сойти!

Там кто-то шевелится!
Как бьется сердце!.. но чего бояться:
Ведь я одна… а если кто-нибудь!..
Кто там?.. тень шевелится на земле…
Ах! боже мой!.. куда уйду…

Эмилия!..

Ах! ах! святой Доминго, * помоги!
Злой дух ко мне идет.

Эмилия!..
Мой голос страшен для тебя… ты испугалась!..

Нет! нет!.. ах, сядем! я дрожу!..

Ты права!
Но отчего я испугал тебя так сильно?..

Ну что ж ты скажешь?

Я пришел проститься!..
Проститься! — в первый раз такое слово
Должно меня печалить… знаешь ли,
Я думаю, что был бы счастливей,
Когда бы не с кем было мне проститься…
Ты будешь плакать — мне двойная мука…

Сам виноват! ведь я тебя просила…
Ты не хотел. — Кто ж виноват? кто ж виноват?

Нет, я не мог, клянуся небом!
Ты знала нрав мой — для чего писала?..
Но всё уж кончилось — не укоряй меня…
Не укоряй; признаться виноватым
Мне было б тяжело — ты это знаешь!..
Что сделано — то сделано…

Где будешь
Ты жить теперь, Фернандо?..

Где! где жить?..
Ты мне напомнила ужасное!..
Зачем такой вопрос?.. ты знала,
Что не имею я ни друга, ни родни,
Ни места в целом королевстве, где б
Я мог найти приют. — Последний нищий
Имеет то, чего я не имею:
Он равнодушно и спокойно просит хлеба.
Вообрази: лишь ты одна на свете
Сказала мне: люблю — тебе одной
Я поверял все мысли, все желанья;
Ты для меня: родня, друзья — ты всё мне!..
Гордися этим!.. так, Эмилия:
Мы созданы небесным друг для друга;
Ты — всё для сердца этого — и бог
Не так жесток, чтоб всё отнять
У человека!

Знаешь, говорят, не должно
С мужчиной девушке сидеть в полночь…

Со мной сидеть не бойся никогда.

О! милый! — как мне грустно! будто
Свинец в груди наместо сердца…
Как вспомню, что в последний раз тебя
Здесь вижу — слезы остановятся, дыханье
Редеет… то боюсь, чтоб не пришел отец мой,
То — чтобы час прощанья не пришел…
Ко мне ужасные теснятся мысли;
Вчерась я видела во сне, что ты
Меня хотел зарезать.