Николай Коляда - Игра в фанты

Настя (сняла передник, тихо). Не кричи на меня! Открой дверь…

Большая пауза.

Я выбросила свой ключ, открой дверь. У тебя должен быть ключ.

Большая пауза.

Открой дверь. (Пошла в прихожую, надевает шубу, сапоги.) Я пойду… Я — уйду…

Кирилл (смеется). Куда ты пойдешь? Ну куда? К кому?

Настя.Я пойду… Я пойду к маме…

Кирилл.К маме, к папе! Нет у меня ключей.

Настя.У тебя есть ключи.

Кирилл (весело). А я их потерял. Понимаешь? Потерял. Очень просто. Сегодня вечером где-то потерял. Обронил, наверное, на улице. А может быть, как говорит твоя дорогая подружка Евочка, оставил у любовницы.

Настя.Открой дверь.

Кирилл.Даже если у меня были бы ключи — не открыл бы! Ты, видимо, забыла, по какому поводу мы тут все собрались, с каких щей мы тут все сидим и так здорово общаемся про жизнь? Забыла? Забыла, что твой любимый друг — ветеринар, лекарь овец, лошадей и меринов — убил человека? Он лежит внизу, на ступеньках. Человек, убитый им! Ты соображаешь? Ты видела кровь? Ну вот! Лифт не работает. Если ты пойдешь по ступенькам, то увидишь его. Твое доброе-доброе сердце не выдержит, и ты побежишь вызывать милицию, и потом милиции же расскажешь все про меня. Да еще и приврешь со злости. Скажешь, в квартире двадцать четыре живет спекулянт и развратник, сделайте у него обыск. И вообще, мало того, это он — именно он — натравил бедного-бедного Никиту на этого человека. А у меня тут товару, да будет тебе известно, на семь тысяч, да в кармане — шестьсот рублей. Так что — не выйдет! Сиди до утра. Сама ведь сказала — будем сидеть до утра. Вот и сиди. А утро вечера мудренее…

Настя (садится в шубе на пол прихожей, на чью-то обувь, закрывает лицо руками). Неужели это не во сне? Неужели все это правда? Все идет прахом, все рушится, все на глазах рушится… Боже мой, боже мой, боже мой!!!

Кирилл (хохочет). Жуй левомицитин, дура! Слышишь?! Где он у нас?! Наливает себе вина, садится у столика, залпом выпивает, что-то жует. Ну что же? Будем сидеть, ждать утра, разговаривать! Спать ведь никто, кажется, не желает? Какое тут спанье — когда такие страсти… Да-а-а: Веселенькая компания подобралась, веселенькая! Нет, братцы, вы задумайтесь только, какие кадры тут среди нас, а? Дети страшных лет России! Всем памятник надо общим поставить: 1956–1986 годы, а? Здорово я придумал? Одна — развратная девка, другая — дама в розовых очках: ничего видеть не хочу! Один — убийца, другой — фарцовщик, уклоняющийся от службы в рядах славных вооруженных сил! И я — самый главный, детя своего времени, все пороки ношу в себе! Да, да, мы все дети перестройки! А любопытно, что такое перестройка? Так, кажется, любят задавать вопросы телевизионщики у памятника Пушкина? Отвечаю! Перестройка — это переделка души, сознания человеческого! А ведь за это боролись всегда во все времена Достоевский, Гоголь, Чехов, Толстой… Во люди-то! Не чета нынешним… И что же у них получилось? Нуль! Пшик! Пук! Так ведь? Да, братцы? Нет, классная компания у нас, блеск просто! Только вот эта девочка, Ксюшенька, еще не понятно кто… Кто ты, детя? Или, как говорит Евка, тихий омут, в котором водится нечистая сила? Ну что у тебя за личина, за маска? Не бойся, сбрасывай ее, сегодня мы все без масок, видишь? Ну что у тебя под маской? Тоже кабанья морда, как говорит про меня Евка? Детя-а-а! Раскройся-а-а-а!.. (Берет Ксению за руку, тянет к себе.)

Ксения.Не трогайте меня, пожалуйста… Пожалуйста… Не надо… Мне страшно… Не трогайте меня… Пожалуйста…

Кирилл.Чего ты боишься? Не сьем. Пей вино! Пойдем в другую комнату? Что, не хочешь спать со мной? Я очень хорошо плачу, так что напрасно, да! Евка подтвердит. Могу даже подарить сапоги, за которыми ты сюда пришла. Представляешь? У меня много денег, я могу себе позволить такой подарок! Ну же…

Ксения.Не нужно мне ничего… Откройте дверь, я хочу домой… Мне страшно здесь…

Кирилл.Ну чего ты боишься, дурочка? Что, у тебя это в первый раз? Тебя эта истеричка Евка напугала? Она все врет. Врет! Не верь ей! Она пила коньяк, жрала шоколад, ходила в рестораны, носила дорогие тряпки и при этом не платила ни копейки. Наоборот, ей давали деньги и немалые… Подумаешь, расплачивалась постелью, велика важность! Жалко что ли? А сейчас она придумала себе кличку: Кающаяся Магдалина! Ну какая она Магдалина? Какая она грешница, ты только посмотри на нее! Она просто очень хорошо усвоила уроки общества, в котором живет, вот и все! У нее всегда личина, маска, она все время играет, всегда в позе! Зачем, перед кем играет? Всю жизнь! Вот сегодня наврала, что учится в юридическом. Следователь по особо важным делам! А зачем наврала — не понятно! Артистка! А артисты все дети, они во все верят, про что говорят! Правда, сукины дети… Ну же, ну…

Кирилл тянет Ксению себе. Артем вдруг начинает хохотать.

Артем.Ладно, оставь ее… (Смеется. Подошел, вырвал из рук Кирилла, толкнул в кресло.)

Та сжалась, сидит тихо, не двигаясь. Ева уже поднялась, смотрит на окружающих тупо, с полным безразличием.

Кирилл (он ошарашен). А ты-то что раскукарекался? Все еще в фанты играешь? Все давно выполнили и даже перевыполнили свои задания. Игра окончилась. Началась жизнь. Не видишь, что ли? Вот она наша жизнь — не прикрашенная, голая, настоящая! Без лозунгов, без даешь! и вперед! Видишь, вот взять хотя бы Евку: сама жизнь! Тушь размазалась, волосы спутаны, рожа опухшая! У-у-у, рожа! (Смеется.) Прямо с картины Петрова-Водкина Кающаяся Магдалина! или это картина Репина, а? Ева? Или Водкина? Водкина, точно? Нет, ну, смотри, смотри ну — прямо святая! Святая!

Артем (смеется). Да-а-а… Много ты говоришь, дружище, много… Прямо хозяин тут всех нас…

Кирилл.А что, нет? А кто же здесь хозяин? (Начинает дурашливо, издеваясь, заглядывать под диван, кресло, стол.) Кто тут хозяин? Ау-у-у-у! Кого тут Настя прячет, а ну, выходи!..

Артем.Ты прекрасно понимаешь, что я говорю не о хозяине квартиры, не строй из себя дурочку…

Кирилл (не слушая). Ах да, хозяин — влюбленный в ванной! Он только что принес в жертву своей любимой тельца, а вернее — человека, и теперь душистым мылом отмывает руки от крови! Да, да, да! Какая любовь с дрожью! Надо же!

Артем (смеется). Ну, фигляр, ну, артист!.

Кирилл (не может понять логики Артема). Ты, Артемчик, успокойся… Чаю вот выпей или еще винишка, а? Еще осталось. У меня в баре есть коньяк, хочешь? Сядь, успокойся, а давай рассудим трезво, поговорим. Разве не быдло все эти Евы, Насти, Никиты? Нет? Они все дети своего времени, это оно сделало их такими, подобными себе, согласись? И Ксюша скоро станет такой, уверяю тебя. Жизнь наша сурова, ох как сурова! Жизнь всех перемалывает одинаково, всех приводит к одному общему знаменателю. Мы — дети страшных лет России, понимаешь? Просто все научились хорошо прятаться за масками, вот что. Ты уж поверь мне на слово, я ведь вижу больше тебя, так как я постарше тебя на шесть лет. А нашей быстротечной жизни это очень много, очень много…